Из роскоши, только холодильник «Ока», треснувший приемник радиоточки «Заря», двухконфорочная газовая плита «Львов-29» и газовая водогрейная колонка того же производителя. Разномастная и убитая мебель. Если в бабушкиной комнате еще приличная — диван, круглый стол, пара венских стульев, шкап и сундук. То в моей маленькой — спертый откуда-то школьный стол и стул, и кресло-кровать в качестве спального места, с эмалированным ведром вместо задних ножек.
Вместо штор на окнах, белые занавесочки в половину окна и разномастные кактусы на окнах. Ибо сторона не солнечная, другие цветы не выживали. По причине лета, по одной створке на окнах было открыто, в открытых проемах, была натянута медицинская марля, при помощи канцелярских кнопок.
Самая дорогая вещь в квартире — швейная машинка «Зингер» с ножным приводом. С освещением тоже полный швах, ни одного плафона или люстры, голые патроны с лампочками. В прихожей и этого нет, последствия отцовых буйств.
Батя этого тела, был вообще скорбным на голову во хмелю. И почему-то с радостью крушил текстолитовую и пластиковую электрофурнитуру. Почти все розетки и пара выключателей им были убиты в этой квартире.
Надо бы закончить начатое Женькой и заменить розетку. Благо у меня есть и опыт и образование. Будет время и фурнитура — приведу всю электрику в своем новом доме в норму.
Вышел в подъезд, на площадке четыре квартиры. На всякий случай сверил доставшуюся память и реальность. Квартира номер 82, значилось на белом ромбике прибитом к входной двери.
Открыл электрощит, никаких замков или пломб, заходи и воруй, если кому надо такое убожество. Хотя, сейчас просто нет другого. Но, у нас в подъезде опасно воровать. Ибо все трешки заселенны семьями милиционеров. И в нашем же подъезде, проживает участковый, старший лейтенант дядя Лёша Померанцев.
Отвлекся, в электрощитке обнаружились подписанные квадратики наклеенного лейкопластыря, над каждым автоматом АБ25М. Каждый автомат рассчитан на нагрузку в 25 ампер. Это же что должны включать в сеть советские граждане, что бы он сработал? Нашел наш автомат, по подписанному лейкопластырю с цифрами 82. На цыпочках, еле-еле дотянулся до рубильников и с трудом отщёлкнул их вниз.
Вернувшись в квартиру, убедился что электричество кончилось и минут за пять заменил розетку. С включением обратно пришлось помучится, слишком тугой автомат. При помощи дощечки от деревянного ящика, которых у Женьки был приличный запас, автомат удалось включить.
Успел только вымыть руки с хозяйственным мылом, как дверь в квартиру открылась и хриплый женский голос произнес:
— Женька, ты дома? Я тебе мороженого купила.
Ну вот, началось, пора идти знакомится…
— Я здесь, Ба, — вышел я из ванной. И привалившись к дверному косяку принялся разглядывать женщину. Невысокая, коренастая, даже отдалённо похожа на мою родную бабушку Машу. Тем проще будет привыкать. До родной бабули мне не добраться, хотя она еще и жива-здорова.
Местная бабушка тем временем прошла мимо меня на кухню и стала разбирать принесенное. Захлопал дверцей холодильник, зашуршал полиэтилен пакета и оберточной бумаги.
— В кассе очередина, многим пенсии задержали. Я потом в «Новинку» забежала, там сыр выбросили и суповые наборы. И мороженое тебе взяла, молочное, как ты любишь. Но я его в морозилку сунула, после ужина съешь, — тут, видимо, женщину насторожило мое молчание.
— Женька, ты чего молчишь? Натворил уже чего, ирод?
Куда-то ее не туда понесло, надо спасать свое положение.
— Не, бабуль, все нормально. Я там, в зале, тебе розетку починил.
— Ну-ка ну-ка, пойдем посмотрим. И, правда, целая.
Бабушка залезла в шкап и вытащила цельнометаллическую настольную лампу. У меня точно такая же была в Питере. Тем временем, женщина поставила лампу на сундук возле дивана и включила ее в сеть. Щелкнул тумблер и 75 ваттная лампочка осветила сундук и часть дивана.
— Ты же смотри — работает! — воскликнула она. — Ну-ка иди сюда мастер, обниму.
Но вместо обнимашек, я был пойман за ухо и подвергнут допросу с пытками.
— Ах ты зараза! Ты где розетку спер паршивец? Отвечай, а то выпорю.
Все это действо сопровождалось выкручиванием бедного уха. На мои глаза навернулись слезы, но я упорно молчал, а в голове крутились мысли — я же тебя сейчас блядь старая, ёбну пальцами по глазам и ослепнешь нахер. Уже почти начал действовать, но многомудрая женщина, что-то уловив в моем злом взгляде, отпустило мое ухо. И неожиданно притянув мою тушку к себе, обняла, прижав обеими руками.
— Ну прости меня, дуру! Внучек не обижайся, не смотри на меня таким страшным взглядом. Дура я, как есть дура! В доме хозяин появился, ремонтом занялся, а его пытать. Прощаешь?
Женщина отодвинув меня на пол метра от себя, заглянула в мои глаза. Пришлось гасить внутреннею злобу и отвечать. Но все равно, голос мой, дрожал от эмоций.
— Прощаю. Я же как лучше хотел, а ты сразу за ухо. А розетку я в школе нашел, там мусор выкидывали, вот в нем и углядел, — нашел я вполне удобоваримый вариант появления этого предмета.
Я ее прекрасно понимал, внутренняя розетка стоила больше рубля точно. И кроме как украсть, пацану ее было больше негде взять.
Она вновь меня прижала к себе и принялась гладить по голове. И я сам не заметил как расклеился и захлюпал носом. Испытание злой полицейский я выдержал, а на добром сломался. Ох и коварные существа, эти бабушки.
Меня отправили в ванную сморкаться и умываться. Сквозь световое окно, было прекрасно слышно как она на кухне, шёпотом, корит себя за плохое отношение ко мне. Мне даже стыдно стало за свои агрессивные мысли.
Стекол в световых окнах не было кстати. Их покойный папаша покрушил, а их отсутствие как-то не напрягало местных обитателей. Электрического освещения в ванной комнате тоже не было, был разбит выключатель. Не квартира, а аномалия какая-то…
Пойду-ка я прогуляюсь на улицу, подумаю да планы посочиняю на воздухе. В своей комнате нашел старые треники, уже немного коротковатые. Но это более лучший вариант, того что было на мне. Какие то короткие то ли шорты, то ли трусики. Настолько короткие, что из под них выглядывали края узеньких плавок. Я помнится, в той жизни, такие носил в детском саду.
Может в здешнем климате и нормальная одежда, но мой взрослый разум её за таковую не считал. Сверху натянул серую и грязноватую бельевую майку. Летнего головного убора у пацана видимо никогда и не было. В прихожей вбил ноги в разношенные и пыльные кеды.
— Ба! Я погуляю!
— Ключ не забудь, непоседа. Я может до Петровны пойду, фильму смотреть.
Ключ? А! Вот на гвоздике, на шнурке болтается. Повесил на шею и скользнул за дверь в подъезд.
Живу я теперь на первом этаже, в кирпичной пятиэтажке на 100 квартир. В нашем шестом подъезде их 20 и в первом тоже 20, а в остальных четырех по 15. Все это я выудил в памяти пацана. На каждом этаже нашего подъезда, одна трешка и три двушки. И жилье здесь явно служебное. Кроме нашего стояка с полторашками.
Ишь ты, какие слова в его памяти есть — стояк. А, понял, соседний стояк, то есть пять двухкомнатных квартир занимают семьи сотрудников водоканала, от них и нахватался. Еще один стояк двухкомнатных — горгаз. А трехкомнатные сотрудников милиции. Да ещё и опорный пункт под нами, в подвале. Короче мы и без балконов на первом этаже и без подвала. Зато спокойно и лампочки никто не выкручивает в подъезде. Да и на улице, аж два рабочих фонаря.
Пять ступеней вниз, мимо почтовых ящиков. Толкнул дверь на скрипнувшей пружине и меня обдало дикой жарой. Ну, так показалось по сравнению с квартирой и подъездом. В нос полез тополиный пух, который по улице гонял ветерок.
Елки, а я ведь даже времени не знаю. По воспоминаниям пацана, двери подъезда смотрят прямо на юг. Судя по солнышку, где-то пятнадцать часов, плюс — минус. Народу никого, видимо это я такой дурак, в самое местное пекло вылез. С тенечком тоже хреново, деревья видимо недавно посадили, пирамидальные и пуховые тополя успели вырасти только до третьего этажа.
