— Продолжай, Серый, сказала она. Мне нравится на тебя смотреть.

— А мне нравится быть клоуном в цирке. Хочешь смотреть — участвуй.

— Как? Я же не умею так, как ты.

— А ты придумай что-нибудь, а то придет злой дядя и уведет тебя за руку в темный лес, где и съест на завтрак.

Она поёжилась. Я подумал, что она совсем не понимает юмора. Это тяжело.

— Ха! Сказала она. Я на него только посмотрю, и он не посмеет этого сделать. И она изобразила холодный надменный взгляд, что у нее вполне получилось.

Я упал на колени и протянул к ней руки:

— Прости неразумного!

Она вдруг весьма серьезно высокомерно улыбнулась. В этот момент из земли вылез тентакль и пребольно шлепнул ее по попе. Она ойкнула от неожиданности и стала тереть место удара. Я встал и с безразличным видом отвернулся от нее.

— Ты чего? Удивилась она.

— Образ разрушен, сказал я. Настоящих цариц по жопе ударить нельзя.

— Так я…

В это время вылез еще один тентакль и опять ее шлепнул.

— Что, опять? Ну точно, не царица, услышал я ехидный голос Клуни. Я обернулся. Клуня стояла и улыбалась. Только небольшие мешки под глазами выдавали в ней переживания этой ночи.

— Ты чтоль царица?

— Да уж получше ее.

К ней тоже метнулся тентакль, но она сделала небольшой шаг в сторону, и он никуда не попал. Более того, когда он попытался второй раз на нее напасть, она его поймала и начала отчитывать:

— Противная деревяшка! Ты хотела на меня напасть?! Тентакль вдруг съежился, стал мягким и стыдливо убрался в землю.

— Клуня! Ты зачем его ругала! Он хороший! Это уже голос Креоны. К ней немедленно рванулись несколько десятков тентаклей, явно не ее изготовления, однако небольшое, видное, наверное, только мне, движение и они, замедлив движение, сплелись в удобное кресло. Креона грациозно в него присела, а самый агрессивный из них вдруг расплющился на конце и стал опахалом.

— Может и на меня кто-нибудь из них нападет? Услышали мы голос Сянки

Немедленно, прямо из-под нее вырвался тентакль и ушел к ней под юбку, явно войдя в нее на немного.

— Сожги его, сказала Креона, задумчиво глядя на свои ногти. И чем жарче, тем лучше.

Клуня в голос засмеялась и вдруг осеклась. В ней тоже был тентакль. При чем настолько быстрый, что даже она не отреагировала. Я, на всякий случай пригляделся — среагировала. И она — уйдя немного в сторону и ее кожа тоже среагировала, мгновенно обретя твердость в месте его касания. Но игру Клуня, сделав удивленное лицо, поддержала

— Эй ты! Коварная! Закричал я. Не смей со мной проводить таких экспериментов! Мое святая-святых надежно защищено!

— А с тобой я даже пытаться не буду, все так же рассматривая свои ногти, сказала Креона, Себе дороже.

Все, кроме Шейны, засмеялись. А у нее застыли слезы в глазах. Креона, слезши со своего импровизированного трона, подошла к ней и взяла за руку:

— Пойдем, милая. Они все невежественные дураки. Не то, что мы с тобой.

Из земли вырос очередной тентакль и попытался опять ударить Шейну, но при Креоне такие шутки не проходили. Он вдруг изогнулся, схватил кусок земли и кинул им в Клуню. Вот и появился его автор.

Она увела ее в дом. Через 5 минут мы услышали:

— Что, наржались, кобылы?! Вспомните, каково вам было? Или что, все забыли?! И ты хорош, Любимый. Пристал со своей физкультурой. Она и так тебя до смерти боится. Хотела поговорить, но не знала, как начать.

Клуня с Сянкой покраснели, а меня почему-то это все сильно завело. Начала подниматься ярость. Я отключил всех от своего с Креоной диалога и сказал:

— Послушай, Креона. Может быть я не штатный школьный психолог. Извини, но не пошла бы она с такими комплексами в жопу! Если кто-то из вас со мной хочет поговорить — он говорит. Нормально и спокойно. И мы всегда находим решения. Она появилась в команде случайно. Отвези ее нахер с глаз моих и дело с концом, мне еще не хватало проблем и конфликтов на пустом месте. Я просто переведу ее в овощное состояние, чтобы Голубого не обижать. Будет его мешком работать, пока он свое не заберет. Кинем в купель — пусть плавает.

Креона аж немного пригасла от такой моей реакции.

— Ты чего так завелся?

— Да ничего. Пусть катится нахер. Завтра чтоб ее не было. Клуня ее в гнездо отвезет и все. Останется — овощем сделаю. Будет она здесь еще в свои переживания нас втягивать и конфликты с проблемами разводить. Если так пойдет, мы будем неделю переживать, что она не так пукнула. Может у нее животик крутит из-за того, что цветочного нектара обожралась. Она мне мешает.

— Да послушай…

— Нет, это ты послушай! Я знаю такой психотип. Она свои внутренние проблемы за счет других решает. А сама, типа, такое тонкое существо, что… Да чего я тебе рассказываю. Ты же первая на эту хрень повелась. А тебе сегодня, не забудь, живых людей потрошить. У них наверняка есть детишки, семьи. Тебе бы об этом подумать, а не о ее вселенских проблемах.

— Зачем ты так? Знаешь, какую корку я в своей душе отрастила? Я, каждый раз убеждаю себя, что зараженный — уже не личность, а оболочка. Каждый раз!!!

— А я, когда остров топил, сколько невинных загубил? Ты не думала?! Давай я на вас это говнище вывалю. Вон, Матушка Наворр вполне нормальная тетка была. Это тебе так, для примера. Да и многие другие, наверняка, тоже. Не все за деньгами приехали — некоторые жили на этом острове испокон веков. Я все это на себя взял. И попробуй только сказать, что это потому, что я из другого мира. Этот мир стал моим. Хочешь я посчитаю, сколько невинных тогда загубил? Я каждого помню. А потом посчитай, сколько в мире и спокойствии за эти 800 лет народились? Это во мне все живет, если ты об этом не подумала. И те, которых ты сегодня замучаешь — на моей совести будут. И дети их, которые сиротами остались. И дети Начальника Черного департамента, который нормальным мужиком до заражения был. Его Клуня по моей воле загубила. Еще продолжить?!

— Не надо… Я почувствовал, что она плакала. Но, тем не менее, продолжил.

— Нет, надо. Вы — то, что еще держит меня на плаву. У меня половина ауры из их душ состоит. И руки по локоть, если не по плечи в крови. Вы — моя связь с этим миром, не понятно? Я же иначе нахер половину этого мира вспашу так, что ни одна травинка тысячелетие не прорастет. И ваш мир дал мне вас, что бы я не забыл, что значит быть человеком. Ни одна из вас не отвлекает меня от моей задачи, но не дает скатиться в беспредел. Что не понятного? Вы — предохранители на моем ружье. А тут такое «чудо». Ты видишь, до чего она меня довела?! Тащи ее сюда — я решу эту проблему. Раз и навсегда. Я пустил в небо огромную витиеватую серую молнию. Такой мощности они из меня еще не выходили.

Со мной связался Голубой Разум и дрожащим голосом сказал:

— Только не убивай ее пожалуйста. Для меня она уникальна.

Красная пелена начала постепенно спадать. Я оглянулся: видимо я, в запале, снял часть экрана и транслировал все это на всех адептов. А может быть просто эмоции зашкаливали, не знаю. Сянка сидела, обхватив голову руками, Дон стоял рядом, полуодетый с двумя ножами в руках. Видно было, что он брился, да недобрился, а Клуня, в полном «боевом» вооружении тащила ко мне Шейну. Ее когти на всех 4 руках впились в ее болевые точки, блокируя всякую попытку к любому сопротивлению, что магическому, что физическому. Ее хвост в виде блестящего черного острия находился перед глазами Шейны и она не могла отвести взгляда от прозрачной капельки на его конце, понимая, что в ней смерть.

Креона, заплаканная, но решительная вышла на крыльцо.

— Если ты это сделаешь — я уйду в источник.

— Иди. И предай меня. И хер с ним, с этим миром. Если вам он не нужен, то мне тем более.

Из Креоны как будто выпустили воздух. Она села там, где стояла и заплакала:

— Я… предать…

— А как я должен относится к твоему уходу? Или к шантажу им? КАК?!!

— Да никак… Никуда я не уйду. Отпусти ее просто. Завтра я сама ее в гнездо отвезу.