– Вы учились в Итоне на юриста? Поинтересовалась Лорен у младшего сына Ормондов Бернарда, предпологаемого жениха Александры.

– К моему сожалению, – ответил он, аккуратно положив приборы на тарелку, – но плохое знание человеческой природы и отсутствие ораторских способностей, на мой взгляд, такие необходимые для подобной ответственной работы, не дают мне шанса трудиться по профессии.

«И вообще трудиться», читалось на его лице. Бернард выглядел, словно начищенный до блеска сувенир. Его прическа была безупречной, но лицо ничем не выдающимся и даже немного женственным. При других обстоятельствах и другом наряде он наверняка показался бы Александре безликим англичанином, и она ни за что бы не вспомнила его, если бы встретила где-нибудь, например, на прогулке в парке. Ей хотелось, не отвлекаясь, изучать его старшего брата Мартина Ормонда, который сидел напротив нее и тоже, как и она, молчал. Никто и ничто в тот вечер не ощущалось ей заслуживающим большего внимания.

– Я недавно вернулся из Ливерпуля, – рассказывал Бернард, – Был на скачках «Гранд Нэшнл». Невероятное зрелище.

Присутствующие за столом кивали, уточняя, кто победил и как он познакомился с жокеем-победителем.

Александра молчала.

– Любите ли вы охоту? – спрашивала Лорен, обращаясь ко всему семейству Ормонд, широко улыбаясь. Она по очереди кокетничала с каждым джентльменом.

Мужчины с удовольствием начали обсуждать тему охоты, хотя оба сына Ормонд не отличались особой привязанностью к этому занятию.

– Вы непременно должны познакомиться с нашими собаками, – сказал Томас, расправляясь с жарким. Его пухлые короткие пальцы умело держали вилку и нож и на контрасте с серо-белым, сверкающим серебром отливали пурпуром.

Посмотрев на него повнимательнее, Александра вспомнила строчки из какого-то любовного романа, который она недавно прочитала, что аппетиты к еде и плоти одинаковы. Граф ел с огромным удовольствием, и по его манере еды можно было предположить, что чревоугодие было привычным делом для этого по-детски розовощекого, слабого на самодисциплину человека. Интересно, думала Александра, глядя на раскрасневшегося Томаса, есть ли у него любовницы, и если да, знает ли о них его жена.

Леди Кларисса выглядела моложе своих лет. Она была изящна и болезненно худа для своего высокого роста. На ее лице отражалась плохо скрываемая скука, и даже когда она смеялась, на доли секунд в ее глубоких темных глазах появлялась тоска.

Кларисса манерно поправляла короткие волосы и заигрывала с бокалом, томно переводя с него глаза на Александру. В ее взгляде не читалась оценка, словно она уже давно сложила мнение о своей соседке, которую выставляли, словно главный приз на скачках, возможно, не самому сильному и достойному, но точно самому удачливому участнику соревнований. И леди Клариссе не было до этого никакого дела, как будто это не касалось одного из ее сыновей.

– Это лучшие легавые Англии, – громко заявил Томас, вытерев салфеткой жирный подбородок, – я вам обещаю. Позвольте спросить, чем увлекается мисс?

Вопрос, очевидно, застал врасплох Александру. Ей пришлось вернуться из своих размышлений в реальность и изменить озабоченное выражение лица на приветливое.

– На данный момент ничем таким, что могло бы показаться интересным джентльменам.

– А леди? – спросила Кларисса.

– И тем более леди, – ответила Александра.

Лорен поспешно встала из-за стола, словно теплое одеяло, перетянув на себя всеобщее внимание присутствующих от дочери.

– Передохнем и приступим к десерту, господа? – Спросила она.

Мужчины удалились в сад, захватив с собой бокалы с виски. Отдельно от мужчин Леди Ормонд и Лорен тоже вышли в сад полюбоваться его модным дизайном и роскошью.

В тот вечер Александра не испытывала позывов зевать или, сославшись на внезапную головную боль, покинуть общество, но не потому что ее заинтересовала семья Ормондов, или ее веселили анекдоты сэра Томаса, или по той причине, что ей нравилось быть в обществе навязанному ей жениха. Ее мыслями завладел Мартин. Она не встречала до этого никого, хоть сколько-нибудь похожего на него. В нем чувствовалось животное начало, упакованное в напускное благоразумие и хорошее воспитание. Он был из тех мужчин, чья улыбка лишь подобие улыбки, все чувства выражаются у них только глазами. А в глазах у него светилось что-то опасное.

Мартин вернулся в гостиную раньше остальных мужчин. За ним протянулся тяжелый шлейф сигарного запаха. Мартин сел за стол с прямой спиной и посмотрел на Александру. Он держался просто, но его жесты и взгляд выдавали внутреннее ощущение превосходства над окружающими.

Александра огляделась по сторонам и опустила глаза, не найдя укрытия от его тяжелого, изучающего взгляда.

– Вы всех заинтриговали, мисс Грант, – произнес Мартин, наклонившись к ней поближе. На его выразительном лице читался интерес.

– Неужели?

– Честное слово. Вы много молчали и ничего про себя не рассказали. Разрешите еще раз спросить о ваших увлечениях.

Александра внимательно посмотрела на Мартина, словно выигрывая время, чтобы оценить насколько сильно и насколько заметно дрожали ее ноги под платьем.

– Видите ли, я не слишком люблю рассказывать о себе.

Мартин задумался.

– Тогда вы исключение из правил.

– Каких правил?

– Женщины обычно редкостные болтуньи. Особенно, когда речь заходит о них самих.

На этот раз Мартин не смог сдержать улыбки, коснувшейся только уголков губ.

– Мне нравится уверенность, с которой вы отвечаете, – сказал он. – В этом определенно что-то есть.

Мартин все еще улыбался уголками губ и с интересом разглядывал собеседницу. На мгновение ей показалось, что он все и так о ней знает.

– У вас красивое имя, – сказал он.

Александра вспомнила, как еще совсем недавно она умело переключала скорости, и как все больше разогревался мотор автомобиля, как напряженно работали дворники, чтобы избавится от влаги. Все то же самое сейчас делал с ней Мартин. И ей не хотелось, чтобы он заметил ее чувства, хотя надежды у нее на это совсем не осталось. Ей казалось – он видит ее насквозь. Александра неосторожно задела бокал с вином, и кроваво-красная жидкость оказалась на голубом шелке ее платья. Бокал разбился вдребезги. Неловкость, вызванная желанием контролировать ситуацию, под конец вечера все же победила. И впервые Александре стало трудно справиться с внезапно возникшими чувствами. Мартин встал, словно наконец-то наступил долгожданный для него момент вечера, и приблизился к Александре. Она видела, как он осмотрел ее ноги, грудь, дотронулся с сочувствием до платья, где осталось пятно, и она ощутила электрический ток, пробежавший по всему телу.

– Все в порядке, – сдержанно сказала она, стойко пересиливая дрожь, – благодарю вас. Я попрошу горничную подмести осколки.

После отменного десерта повеселевшая компания плавно перешла к сплетням. Гости делали это изысканно, словно не было ничего такого в том, что азартные игры, к которым пристрастились в Монако сыновья Макдональдов, были привычным делом. Они смаковали чужие грехи, обрамляя их в притворную обертку сожалений, не имеющих ничего общего с искренними мыслями.

– Мы непременно должны отправиться во Францию этим летом. Вы приглашены в мой дом в Каннах, – неспешно говорил Эдвард. – Вам там должно понравиться. И от Монте-Карло недалеко, где тоже можно остановиться. Погрешим, поиграем в казино.

– Мы не любители заграницы, но не исключено, что примем предложение, – отвечал окончательно раскрасневшийся от вина граф.

На этот раз Бернард сел рядом с Александрой. Он повернулся к ней и точно так же, как и его брат, спросил об увлечениях. Александра не чувствовала ни малейшего интереса в его вопросе. Тон его голоса казался формальным, а сопровождающие жесты нарочито манерными. Бернард не сделал ей комплиментов, и Александре даже чувствовалось, что он скучал, находясь рядом с ней. Его взгляд выглядел отчужденным. Между ними точно не вспыхнуло никаких чувств, даже дружеских.