– Прощай, – начинающий серийный убийца вспорол ему горло, как когда-то обречённому оленю на ограде.

Когда ток крови поутих, Аластор внимательно осмотрел тело. Обещал ведь оставить без рук, значит, надо делать. Оказалось, что это несложно, с оленем вышло бы гораздо больше мороки. Тело егерь запихал в болото, уже осветившееся огоньками глаз аллигаторов. Потом вернулся к рукам. Нет, нехорошо. Отнял жизнь, отнял работу… Что если провести тот же самый ритуал?

Нож согласно выполнил своё дело, обнажая мышцы. Выглядит аппетитно, к тому же, раз уже умер, он просто мясо.

Как выяснилось, сладковатое мясо, похожее то ли на свинину, то ли на телятину.

Под звуки дележа аллигаторов рядом с ними ел и человек, перешедший на тёмную сторону. Разлом зиял глубоко внутри него, словно Марианская впадина. И эта впадина расширялась каждый раз, когда он ломал себя, резко выходя из зоны комфорта.

Сопротивление отцу.

Убийство оленя.

Работа егеря.

Трещина. Трещина. Трещина.

Смерть матери.

Невозможная любовь к Джой.

Семейная жизнь в семнадцать, где жена тебе не жена и любит другого.

Трещины превращаются в провалы.

Работа, обещающая выжать из тебя все соки, пока ты не замолчишь навсегда.

Провалы превращаются в пропасти.

Он ел до тех пор, пока его зубы не упёрлись в кость. Только тут он слегка вышел из транса, дёргая носом.

Пропасть временно замолкла. Челюсти ныли от нетипичной нагрузки, но внутри разливалось тепло.

Он ел не мясо. Он ел другую версию жизни. Версию, в которой кто-то родился в счастливой семье, будучи всегда сытым и обласканным, получившим хорошее образование, имевшим то, что хотел и могущим вести себя как последний отморозок, а не улыбаться, когда на душе погано.

Теперь эта история стала частью его. Маленький кусочек истории, остальное съели аллигаторы, но они ведь всего лишь хотели жрать, без разницы, что именно.

Ал не испытывал шока. Не было в нём и сострадания. Умер – стал мясом. Это аксиома давно стала частью его жизни.

И сейчас…

Размахнувшись, он бросил остатки в болото, но повременил со второй рукой. Срезал полоску мяса напоследок, чтобы поесть по дороге.

К завтрашнему утру аллигаторы всё здесь сравняют. А что касается одежды…

В лесу нет прачечной, и мистер Смок не месяц и не два учил его работать аккуратно, не пачкаясь. Никаких следов.

В хижину он вернулся очень тихо, однако одна из половиц всё же предательски скрипнула, когда Аластор ложился на своё место.

– Тот человек ушёл? – сонно пробормотала Джой.

– Какой человек?

– Ну… Мне, наверное, послышалось, но ты с кем-то разговаривал часа полтора назад.

– А, это. Спи спокойно, дорогая, больше тебя ничто не потревожит.

– Ты же наш защитник, – женщина послала ему воздушный поцелуй и перевернулась на другой бок. – Спокойной ночи.

– Доброй ночи.

Странно, но убийство принесло с собой не возбуждение, а напротив, умиротворение, став разрядкой после бешеного дня.

– Эй, – несколько удивился Ал, когда к нему на грудь вскарабкалась Марди, внимательно обнюхивая его губы. Она чуяла запах мяса, пусть даже и смытый водой из колодца.

Будущий лорд Преисподней приложил палец к губам, обозначая их секрет, и кошечка, потопав, легла возле его ключицы, засыпая.

Да, он убийца. Но у него была причина. Он не убил слабого или обездоленного. Ни в первый и ни во второй раз. А если так…

Он смежил веки, даже проще, чем обычно, и нырнул во тьму без сновидений, сопровождающуюся лишь нежным кошачьим мурлыканьем.

====== Глава 26 ======

Со следующего утра начались трудовые будни ведущего прогноза погоды.

– Я собрала тебе кое-какие вещи, – оповестила юношу за завтраком Джой.

– Но мне, чтобы быть в эфире, не требуется ничего, кроме хорошо поставленного голоса. Зачем вещи? – слегка удивился Аластор, допивая свой смоляно-чёрный кофе поистине адской степени прожарки.

Лицо женщины тут же поменяло конфигурацию, сменившись на немое терпение, будто она разговаривала с глупым ребёнком:

– Радость моя, тебе необязательно пользоваться этими вещами. Ты просто расставишь их по кабинету, и всё.

– Но зачем?

– А зачем животные метят территорию? Чтобы показать, что они будут хозяевами, а не просто зашли в гости, вот зачем. Понял, глупый?

Ал примирительно поднял ладони вверх:

– Всё, всё, дошло.

– Ну, слава Богу. Оставь в покое посуду, я помою.

– Хорошо, спасибо. Кстати, Джой, я тут подумал… Словом, надо бы тебе записаться в клинику. Пройти обследование, и…

– Зачем? Я отлично себя чувствую, и я, считай, ещё на середине срока. Чего там проверять?

Юноша шумно вздохнул: это было зыбкая почва, на которой ему было тяжело воевать:

– Ладно, будь по-твоему, но на поздних сроках…

– Да, да, на поздних обязательно.

– Джой? – окликнул он молодую женщину после некоторых раздумий.

– Что?

– Ты не хочешь в город?

– Я не готова, понимаешь? – она сгребла посуду с некоторой боевитостью. – Там столько воспоминаний, которые теперь такие… неявные, что… Слушай, иди уже на работу, а?

– Да, конечно, не хватало ещё опоздать в первый же день, – спохватился её лучший друг, забирая саквояж и на весу защёлкивая замок. – Хорошего дня, Джой. Тебе что-нибудь принести?

– Есть кое-что, но ты вряд ли отыщешь.

– Что?

– Книгу имён. Я сегодня собиралась устроить мозговой штурм.

– О… Что ж, я подумаю, что можно сделать.

– Топай уже, это всё потом.

Денёк выдался солнечный, со стадами белых облаков и температурой 68 градусов по Фаренгейту. Это была восхитительная весенняя пятница. Лес готовился к буйству лета.

– Мистер Смок! – юноша, увидев своего патрона, помахал ему рукой. – Будете слушать меня по радио?

– Спрашиваешь, парень, конечно! И гордиться буду. Слушай, а вчера ночью в лес никто не заходил?

– Что-что?

– Да мне показалось, что кто-то шарился.

– Полагаю, какой-то браконьер, – лицо Ала умудрилось не выдать и йоты волнения. – Увидел мою сторожку – и бежать. Я только его сапоги и видел.

– Что ж, раз так, хорошо, что никакого незаконного промысла. Удачи, парень!

– Спасибо! – подправив кепи, Аластор снова взял курс на город, что-то напевая и даже выполняя некоторые танцевальные па. Судя по всему, происшествие ночи убралось глубоко в его сущность, и сейчас он не считал нужным туда нырять.

– Что ж, вот твой кабинет, располагайся, – новый начальник проследил за тем, как его подопечный ставит сумку на отведённый стол и удовлетворённо кивнул, но для вида всё же слегка хмурясь.

– Хорошо, босс.

– Но я должен тебя предупредить: хоть ты и, судя по всему, парень целеустремлённый и ответственный, не опаздывай к эфиру, это очень важно.

– Да, босс.

Оставшись один, Ал открыл саквояж, и внезапно оттуда на него сверкнули глазёнки Марди. Кажется, она отлично выспалась, и теперь была готова к рабочему дню вместе с любимым хозяином.

– Ах ты, проказница, – юноша бережно вытащил мурчащего котёнка на свет. – Куда забралась, то-то я не мог отыскать тебя утром.

– О-о, ты с питомцем? Привет! – на пороге, словно из ниоткуда, появился невысокий гибкий тип, похожий на горностая. – Я Рикки, будем знакомы. Вчера не успели пересечься, я был на задании.

– Очень приятно, – посадив кошку на плечо, Аластор пожал ему руку.

– А как зовут твою малышку?

– Марди. Я не хотел её с собой брать, видимо, она сама забралась в сумку, пока я не видел.

– Пустяки, с животиной даже веселее, – Рикки почесал подбородок котёнка указательным пальцем.

– Главное, чтобы её мама не волновалась.

– Ты женат?

– Не совсем, я… живу со своей лучшей подругой. Она беременна.

– Ого… Да ты у нас не зря с моноклем, прямо-таки джентльмен… А потом ты что планируешь? – проявив поистине неуёмное любопытство, коллега, не стесняясь, разглядывал новичка с головы до ног.

– Честно говоря, не знаю… Извини, мне пора на эфир.