– Договорились.

– Знаешь… – Аластору было просто жизненно необходимо отвлечь приятеля от темы хвоста, а также от вопроса происхождения пера, которое с уютом разместилось во внутреннем кармане сюртука, – Я иногда думаю, каково это… быть таким, как ты.

– Геем? – паукообразный демон улыбнулся одной половиной лица, – Трансвеститом? Порнозвездой? Гиперсексуалом?

– Если в целом, то да.

– А. Ну а что, – собеседник дёрнул сразу обоими комплектами плеч, – Тебя ненавидит семья, потому что ты – на минуточку – наследник гангстерской империи, а сам смотришь не в ту сторону. Ты изнываешь от тоски и сбегаешь на поиски приключений, потому что всё чешется, от тебя почти что отрекаются, но у тебя миловидная мордашка, и уже в 16 ты – собственность сутенёра, сначала одного, потом другого, третьего, и так далее. Те, кто рядом с тобой, слышат твои слова, но не замечают подлинных чувств, им кажется, что ты счастлив и твои батарейки вечны, а потом ты начинаешь принимать наркотики, и пошло-поехало… Собственно, вот я здесь. Умерший от передоза, устроенного моим же братом. Круто, а? – завершив речь, Энджел принялся задумчиво скрести подошву своего сапога невесть откуда взятой зубочисткой.

– Я… – признаться, Аластор не ожидал такого бойкого монолога. На первый взгляд Энджел не производил впечатление пассивно-агрессивного, и, казалось, вполне доволен своим положением плейбоя, а оказывается… В иные времена Радиодемон прикончил бы его, не разбираясь, извращенец и есть извращенец. Что если Чарли была права, и каждый заслуживает второго шанса? И в каждом есть… радуга, как она пела когда-то?..

– Так, я рассказал. Твоя очередь: что значит вообще никого не хотеть? – Энджел очень грамотно воспользовался паузой и повернулся к нему, блестя золотым зубом, – Если быть предельно честным, я никогда не задумывался, как живут… люди вроде тебя. Асексуалы ведь гораздо более редки. Или предпочитаешь зваться «нейтро»? А может, «романтик»?

– Мне как-то без разницы, если честно, зови, как хочешь, – Радиодемон держался настороженно, но любопытство Энджела будто собиралось жить вечно:

– Никогда не хотелось попробовать?

– Не припомню такого.

– Влюблялся раньше?

– Да, очень давно… Она умерла.

– О… Извини, мои соболез… Погоди, куда это ты собрался?

– Пора идти, я передохнул.

– Но ты, в принципе, интересуешься вопросом? – Энджел явно ударился в профессиональную стезю, – Хотя бы журнальчики листаешь время от времени?

– Мне обидно за женщин, которые продают своё тело подобным образом.

– Ах, вон оно что… Вот теперь мне, кажется, понятно, почему возле тебя всегда вьются дамы. Ты для них – друг, которого ещё надо поискать. Действительно слушаешь и помогаешь, без постельного расчёта. То-то Мимзи от тебя никак не отлипнет.

– Наверное. Да, кстати, спасибо, что напомнил. Надо перед ней извиниться.

– За что?

– Мы с Чарли… – банановый фостер вознамерился намертво въесться в его память, – Готовили, когда она ворвалась.

– Ой, ну надо же, как же она переживёт? Кто её просил входить? Меня отец однажды застал пристегнутым к кровати наручниками, с кляпом во рту и любовником, державшим наперевес кошку-девятихвостку – вот это было зрелище. А они готовили, ну надо же.

– Почему… ты вообще просишь причинять тебе боль? – в резервах памяти Радиодемона всплыли рваные раны, оставляемые «когтями» этой плети.

– Потому что я мазохист? Потому что лучше контролируемая физическая боль, чем неконтролируемая моральная?! Прости, что-то я завёлся не на шутку. Но мне легче. Дальше пошли, а? А то ещё надо приключения отыскать на наши задницы. Нечего затягивать с эдакой ответственной миссией!

– Кстати об этом, – Аластор ощутил кончиками ушей поток не сказать чтобы свежего, но воздуха, просачивающегося с крыши, – Мы дошли. И я не всё тебе сказал.

– Что… Эй! Ты что творишь?! Что это? – Энджел попытался отмахнуться от чёрных точек, завертевшихся вокруг него.

– Я иду один, ты ждёшь меня здесь. А это – мои слуги. Можешь познакомиться пока. Они тебя никуда не отпустят. Не обижайся.

– Да ты знаешь, кто ты после этого?! – Энджел моментом шагнул в стадию ора.

– Человек, заботящийся о безопасности своего друга, – Аластор вышел на крышу, пригибая уши. Сильный ветер взвихрил полы сюртука, докладывая о близости лимба.

Демон достал перо, и в воздухе появилось какое-то напряжение. Ну, напряжение напряжением, а что дальше? Что-то сказать? Изобразить? Помахать вот этим?

– Эй, Энджел, друг мой, как думаешь, есть какое-то заветное слово? – окликнул младшего товарища лорд.

– Да пошёл ты!

– Нет, не подхо… Ты сердишься?

– Тебе показалось, – обмотанный призраками, Энджел буравил лорда взглядом с доступной точки обзора.

– Что ж, видимо, ты тоже не знаешь, что делать… Не могу же я просто ходить и мотать этой штукой, надеюсь, что она за что-то зацепит…

Послышался легчайший треск, будто кто-то решил очистить креветку, перо замерцало по краю очина и застряло в пустоте.

– Что там у тебя? – не выдержал интриги Энджел, когда Аластор принялся водить руками, пытаясь нащупать брешь.

– Погоди, погоди… очень слабо, но я чувствую… Будто холод, совсем немножечко.

– Эй, Ал, – опасливо крикнул паукообразный демон, – Я чувствую грозу.

– Да-да, хорошо, обсудим позже.

– Сильно и резко накатило, а на небе ни облачка, ау!.. Берегись!!

Рука Ала нащупала какое-то уплотнение в воздухе за долю секунды до того, как оттуда высунулась рука в белой перчатке. Подобрала перо, чуть помедлила и начала втаскивать в их реальность оставшееся по ту сторону тело, неторопливо и даже с некоторой ленцой.

Друзья только и могли, что смотреть, как из ниоткуда появляется полноценный ангел пограничья, один из тех, кто занимается чистками.

Гермафродит встал на крышу, поводя крыльями. Его керамическая масса, изображавшая демоническую морду, медленно повернулась к незваным гостям и по-птичьи наклонилась вбок. Он оценивал обстановку. Всё же сегодня не день чистки, формально, никто никуда не пролез… Но они догадались использовать перо. Вероятно, сейчас оно у них одно, да и вышло это случайно. Но если кто-то из них отыщет ещё? Что тогда?..

Ослепительно белая скотина погодя выудила из-за спины копьё с лезвием для умерщвления грешников и, как ни в чём не бывало, сделала выпад в сторону Аластора. Тот отпрянул как раз вовремя, но на рубашке разошлась ткань.

«Быстрый!»

Уши доводили до сознания Радиодемона едва слышимый ментальный шум, в котором с трудом, но улавливались слова молитвы, искажённые от скорости произношения почти что до неузнаваемости.

Это был не контакт и даже не намеревался быть им. Это была мелодийка, насвистываемая мясником, который отправился на убой свиньи или коровы. Ангела не интересовало, как они узнали о барьере – его интересовало лишь соблюдение границ.

Вжух!

После второго выпада, видимо, оценив противника, ангел стал фехтовать яростнее. Молитва в его исполнении стала напоминать гул, издаваемый потревоженным пчелиным ульем. Существо не казалось напуганным, скорее слегка заинтригованным, почему его появление не вызвало почтительного страха и трепета.

Радиодемон сжал кулаки и впился когтями в ладони, вызывая магию вуду. Его рога разрослись и поделились на раскидистые ветви, а воздух заполнили радиопомехи. Энджел был прав. Не было никакого плана, просто бестолковое рубилово.

Этот птичий выродок всего один, надо дать ему почувствовать фору, потом победить. Неожиданно, просто грамотно выгадать момент. Да, сойдёт за план. Просто слегка ощутить, что проигрываешь, как и надо.

Сначала всё шло хорошо.

А потом вторая фаза наотрез отказалась выступать.

Да, небесное воинство годами истребляло мелкую нечисть, но это, как оказалось, не означало потерю элитных боевых навыков.

За считанные мгновения стычка приняла серьёзный оборот.

Ангел, казалось, не устававший вовсе, рубил и кромсал вызванных Аластором духов и кукол вуду, пробираясь к своему сопернику с лёгкостью ножа, идущего через масло.