– Именем Данте! – хлопнула себя по лбу Нифти, – Ужин для постояльцев!
– Позвольте мне помочь, – вызвалась Анахита, – Как я поняла, мой сын переживает, если тут начинается кавардак. А я готовлю хорошо. Сделаем это, Нифти?
– Обязательно, мадам! Буду рада готовить с Вами!
– Чарли, милая. Я знаю, что могу доверить его только тебе, – женщина с нежностью дотронулась до головы принцессы ада.
– А Молли никто не видел? – спросил Энджел, вертя головой.
– Она пошла к тебе, одолжить что-нибудь для Эрелима, – со знающим видом кивнула другу Черри.
– Так он остался? Должно быть, тоже под впечатлением от жизни своего названного братца… Ай, локтем-то за что?
– Дубина, – Черри прихватила гея за пушок на груди, – Пойдём поищем хорошую музыку для гостей.
– Дочка, – склонился над диваном Люцифер, – Всё, что было… Ты держалась молодцом, мы с мамой гордимся тобой. Как откачаешь его, дай, пожалуйста, нам знать. Есть разговор.
– И не волнуйся, – Лилит обняла дочь, зарываясь носом в её волосы, – Он обязательно отойдёт. Прости, что приходится тебя оставлять, но после вашего интервью Пентаграм-Сити жужжит как осиное гнездо. Мы… начнём вести переговоры со СМИ и срочно созовём совет лордов. Сегодня будет ночь кофеина.
– Прости, мам, я не хотела.
– Что ты, яблочко моё, – Лилит заправила прядь волос дочери за ухо, – Как папа и сказал, мы тобой гордимся. Ты наконец-то нашла свой путь и находишься в шаге от своей мечты. И… – матерь всея ночи перевела взгляд на Аластора, – Мне кажется, кто-то влюблён в тебя сверх всякой меры.
– Это… – опустила голову Чарли.
– Что? Ты не рада? Это не взаимно?
– Нет, я… Мам, всё хорошо, правда! Я большая девочка и сама со всем справлюсь, честно!
Люцифер и Лилит переглянулись, затем неохотно кивнули.
– Душа моя, – шепнул жене владыка ада, как только они взяли курс на лимузин, – Действуем по отработанной схеме?
– Именно. Не пытаемся давить, она сама всё расскажет. Но у неё в глазах трагедия с огромной такой буквой «Т». Так что, – женщина откашлялась, – Вернёмся сюда утром как можно скорее. А пока пошли разгребать вопёж наших драгоценных подданных.
– Да, моя радость.
Пока королевская чета отбывала прочь, Эрелим потел от нервов и жары, разглядывая номер Энджела. Из раздумий его вытащило хрюканье.
– Эм… Молли? Мне в колено тычется огромная свинья.
– Это Наггетс, питомец моего брата. Сделай милость, накорми его. Банка на холодильнике, – объяснила странного жителя номера грешница, методично шарясь в шкафу, – Тебе нужно что-то, не стесняющее движений… Да помню я, был пиджак… А! Вот же он, – она выудила нужную вешалку, рассматривая свой улов, – Поверить не могу, что ты остался. Или тебя тоже поразила история нашего лорда? Если честно, у меня до сих пор слёзы на глаза наворачиваются. Та женщина и маленький…
– Любишь детей? – понимающе отозвался Эрелим.
– Невыносимо. И не могу смотреть, когда они страдают… Так, ты не ответил.
– Даже не знаю, как сказать.
– Подойдёт, – вынесла вердикт насчёт вещи Молли, – Раздевайся… Чего ты краснеешь, я сказала просто «раздевайся», без «ложись»!
– Мне… помощь нужна. Крылья такой неудобной формы, что застревают. Сам не сниму, – неохотно признался Эрелим.
– Во имя девяти кругов, – Молли бросила приготовленную одежду на кровать, – Так. Наггетса покормил?
– Да, мадам.
– Мадемуазель, – фыркнула грешница, – Поворачивайся, помогу. Вот так, осторожнее, перья… Всё. Погоди… Эрелим! Что у тебя на лопатке?!
– Ничего! – он стремительно обернулся, вцепившись в запястье женщины, – Пожалуйста, молчи! Это родинка, только и всего!
– Нет, не «только»! – засопротивлялась Молли, бросив испуганный взгляд на его руки, – Её форма… шестиугольник.
– Нет, просто родинка! – с нажимом проговорил ангел, – Да, у той женщины была похожая, но у нас тут жизнь, а не сериал, так что не может быть столько совпадений сразу!
– Твоих родителей звали Артур и Марта? – припомнив видение тени, спросила демоница.
– Да, и что с того?
– А плюшевая кошечка?
– Я сдаюсь.
– Эрелим.
– Что?
– Ты навис надо мной без верхней одежды и всё ещё держишь меня за запястья. Мне начинать волноваться?
Ангел отскочил от неё со стремительностью газели:
– Прости!
– Сядь, – Молли заботливо похлопала по краешку кровати и вскоре села рядом, вооружившись ножницами, – Сделаю прорези для крыльев, позже попросим Нифти сшить для тебя что-нибудь, она у нас мастерица. Так полегче?
– Кажется, да.
– Я говорила про температуру, но эту тему тоже могу обсудить.
– Знаешь… – Эрелим зарылся пятернёй в кудри, – Я был неглупым ребёнком и знал, что мама что-то скрывает… Да, я не готов признать, что здесь нет никакого совпадения, но всё ещё прошу тебя не говорить Аластору.
– Я считаю, ты сам должен ему сказать. Это важно для вас обоих.
– Ты видела, в каком он состоянии? Это всё… просто невероятно. Скажи мне, как я буду смотреть ему в глаза? Кто он мне? Человек, так сильно любивший мою мать, что сломал себе жизнь сначала по её прихоти, а затем и во имя мести?
– Полагаю, он вроде твоего крёстного.
– Молли! Ты вообще слушаешь меня? КАК, во имя всего святого, я огорошу его этой новостью?
– Подловишь удачный момент, раскроешь рот, а дальше само как-нибудь выльется, вот увидишь. Думаю, это будет даже трогательно… Слушай, а то произведение, что читал тебе Аластор, что это было?
– Лорд Дансени.
– Судя по всему, у тебя потрясающая память. Вспомнишь что-нибудь оттуда?.. Ну знаешь, чисто в благодарность даме, которая отыскала тебе шмотки.
– Ох, – Эрелим даже как-то неловко улыбнулся, – Раз так, что конечно. «И сказал Лимпанг-Танг:
– Удивительны пути богов. Цветок вырастает и увядает. Быть может, это очень мудро со стороны богов. Ребёнок становится взрослым, а через некоторое время умирает. Быть может, это тоже очень верно.
Но боги играют по удивительным правилам.
Мне нравится приносить в мир шутки и немного радости. И пока Смерть кажется тебе далёкой, как пурпурная гряда холмов, а печаль – немыслимой, как дожди безоблачным летним днём, молись Лимпанг-Тангу»… Молли, всё в порядке?
– Это… – она помахала у лица ладошкой, – Очень красиво. Спасибо. Должно быть, ты раньше читал это там, на небесах?
– О, нет-нет, – с улыбкой покачал головой Эрелим, – Это ведь книга о богах, а Бог один. Мы пели молитвы утром и вечером. Это всё.
– Наверное, это скучно.
– Наверное. Но у меня были небо и облака, – он шевельнул крыльями и замолк.
– Я думаю, – мягко тронула его за плечо Молли, – Что в том, другом мире, будет достаточно и неба, и облаков… Кстати, а тебе удобно босиком?
– Смотри, – Эрелим показал ей стопу, покрытую твёрдыми мозолями, словно подошва кроссовка, – Да и ты ведь тоже без обуви.
– Две пары обуви разом это разориться, – хохотнула женщина, вставая, – Думаю, теперь налезет. Давай помогу надеть.
– О, я удостоен чести?
– Разовая акция… Да ну, ты правда смеёшься? Вот, давай, улыбайся почаще, бери пример со своего… как ты собираешься звать его, кстати?
– Не знаю я, Молли. Но честно сказать, будь у меня шанс всё исправить, я бы вернулся в прошлое и ткнул матери пальцем в того, с кем одна должна была завести ребёнка. Может быть, тогда… Впрочем, это пустые фантазии.
– Твоя жизнь – чудо при любом раскладе. И очень хорошо, что Аластор спас тебя тогда. Мы и не думали, что он… За всё время, что он в аду, никому не рассказал. Носил это в себе… Ужасно.
– Да, – согласился с ней Эрелим, – Что ты делаешь?
– Причешу тебя немного, будешь выглядеть постарше… Хочешь?
– Не откажусь.
– Если есть желание, Мимзи подстрижёт тебя, но учти, придётся ей понравиться, она у нас гордая. А пока я уложу виски гелем, идёт? Дуй к трюмо, сделаем из тебя адского джентльмена.
– А этот пиджак не очень яркий? – спросил юноша, застёгивая пуговки.