Я вспомнила Зейцу с его движениями гарцующей лошадки. Может ли это быть любовь? Думаю, Вэла хватит инфаркт на одно из сердец, если я спрошу, так что посмотрю сама, и заодно узнаю новое о гиангах.

На периферии моего сознания мелькнула мысль, а уж не питомец ли Со расправляется со зрителями, но только покачала головой: экзобиологического зверька, БОНГ-а с такой серьёзной генетической модификацией, было бы нереально скрыть ни от таможенников, ни от папарацци.

Гианги. О, краткий справочник, то, что надо!

История. Пожалуй, пролистаю, и заодно узнаю про уши.

Двадцать страниц спустя я поняла, что не пролистала. Это было невероятно! Вся их культура, основанная на насилии, ненависти и страсти, проделала колоссальный путь к дружбе и сотрудничеству. Веря в то, что его народ достоин большего, Рэраван, первый правитель гиангов, родившийся с атрофированными половыми органами, нашёл способ избавить сородичей от постоянных брачных боёв.

Я словно видела его со стороны: изящно сложенного и не больно-то грозного. На снегу перед ним катаются в неистовстве драки два его друга. Самка стоит чуть поодаль, равнодушная, покорная судьбе. Два приятеля, ловкие охотники и пловцы, его собеседники посреди бескрайних заснеженных равнин теперь лютуют и норовят нанести друг другу увечья, несовместимые с жизнью. Они шипят и бьются тяжёлыми хвостами, заставляя толстый слой льда под снегом натужно скрипеть.

Рэраван решается: бросается вперёд, его зубы смыкаются на гриве одного. Хруст. Дело за другим! Тычинки откушены, с белых глаз спадает пелена неистовства. Друзья смущённо тычутся мордами в бока проверяют, нет ли смертельных ран. Озадаченная самка тихо уходит восвояси, растворяясь в зарождающейся метели.

Откушенные тычинки заносит снегом, а в головах, напротив, наступает ясность.

Вот он: способ быть вместе с друзьями, жить мирно и развиваться. Цена велика, но у всего в мире есть какая-то цена.

А значит, единственный способ это…

– Ты вообще планируешь смотреть постеры? – раздался прямо надо мной голос Валентино. От испуга я едва не выронила том, который листала.

– Вэл! Снова подкрадываешься?

– Извини, – гианг сел возле меня, – Я отыскал всё, что ты просила. Заметил кое-что и хотел поделиться. А ты…

– А я… – мои глаза опустились на талмуд о культуре гиангов, и я испуганно задвинула книгу на место, – А я ничего! Очки тестирую!

– И работает?

– Что? – не поняла я, больше беспокоящаяся о том, как напарник отреагирует на мои изыскания: поймана-то с поличным.

– Очки.

– А. А-а-а, да, всё просто идеально!

– Здорово, – Валентино снова опустился на четыре лапы, – Если ты закончила, вернёмся к нашему делу. Жду тебя в кабинете.

– Уже иду! – крайне фальшиво протянула я, следуя за напарником, – Так что, есть что-то особенное в постерах «Солейо»?

– Не хочется тебя расстраивать, но нет. Правда, состав труппы менялся. Со очень требователен к кордебалету, одна-две программы – и новые помощники.

– Друг из него не очень, – задумчиво пробормотала я, заходя в нашу вотчину.

– Разве речь идёт о дружбе? Это бизнес.

– Это искусство, в нём важна поддержка, – возразила я, – Хотя, конечно, если ты любишь только себя, возможно, проще простого вовсе ни к чему не привязываться… А когда появился Зейцу?

– Уже после тех случаев.

– А… Погоди, почему ты так об этом сказал? Думаешь, я подозреваю его?

Валентино склонил голову набок каким-то совершенно нехарактерным для него жестом, чуть откинув её назад.

– Я смотрела ту книгу о вашей культуре в попытке понять, почему Зейцу так привязался к Со. И вообще, твой товарищ детства ведёт себя как-то… не-по-гиангски.

– Ты судишь по всей расе, исходя из поведения одного меня?

От неожиданности я отшатнулась от стола, усеянного изображениями плакатов с лучащимся от удовольствия Со.

– Впрочем… – было заметно, что Вэл уловил резкость в собственных словах, – Что ещё тебе оставалось? Я так и не рассказал о гиангах на наших лекциях по экзобиологии.

– Кстати, мне до сих пор непонятно, почему.

– Не хотел быть предвзятым, наверное. Но ты уже прочла, что хотела, да?

– Сейчас это неважно, – всё же решила обидеться я, склоняясь над постерами, – Что ещё ты заметил?

– Не уверен, что это важно, но Со отдаёт предпочтение определённому крою одежды.

Я присмотрелась и поняла, что напарник прав. Открытые плечи, закрытая грудь и половина шеи. «Трапеция» декорировалась по-разному, но всё это было вариацией на тему.

– Может, это национальная фишка дзирейров?

– Я уточнил этот вопрос. Дзирейры носят подобия пончо в холодный сезон, но эта одежда укрывает их полностью. Впрочем, разве его одежда не кажется красивой?

– Она красива и притягивает взгляд, – согласилась я, – Быть может, он скрывает какое-то увечье? Или просто не любит… Хм, шерсть на груди, мало ли.

– Разве что так. Я никогда не увлекался хореографией, может быть, это часть суеверий.

Повисла пауза, пока я стояла, упёршись в стекло интерактивного экрана широко расставленными ладонями, будто пытаясь разгадать расклад карт Таро.

– Значит, ты говоришь, что Со нанял Зейцу уже после тех случаев?

– Да.

– Но почему не раньше?

– Пик популярности.

– Да, это конечно, но эти две якобы случайные смерти… – я на секунду задумалась о том, в какой омут затянуло обратившегося к нам луррэ. Отгадка где-то на поверхности, а всё равно утекает сквозь пальцы, как ни крути. Думай, Кармен!

– Ещё я нашёл момент появления его амулета. Одежда меняется, а эта бутылочка из синеватого стекла – нет, – Валентино кликнул по столу когтем, и нужный постер выдвинулся на первый план.

– А. Эта висюлька, да, – я припомнила стекляшку на шее Со, разглядывая изображение: позади танцора виднелся силуэт Зейцу. Красивый снимок. Огромный гианг и изящный дзирейр. Сейчас эти двое кружились в моём сознании, ожидая, когда сложатся все кусочки паззла.

– Вэл, я правильно понимаю, что Зейцу с детства был бесшабашным и увлекающимся парнем?

– В общем и целом, да, но при этом Зейцу тяжело было заставить надолго остаться на одном месте.

– А вот здесь его как приштопали, – я указала на постер, – Поневоле заподозришь любовь.

– Наша любовь отличается от вашей. Самки привлекают нас на время брачного периода, а потом…

– Да-да, сильные и независимые, – перебила Валентино я, толком не понимая, почему я воспринимаю этот факт близко к сердцу, – Вы, кажется, фанаты дружбы.

– Так и есть. Из-за того, что самцы вместе воспитывают потомство.

Потомство. Я взглянула на Со. Не верится, чтобы его охранник проникся именно родительскими чувствами. Или я опять сужу по целой расе, будучи знакома только с одним представителем?

Как же бесит! Припекло!!

– Тебе снова нужно побыть одной? – как назло, подлил масла в огонь напарник.

– Да, снова, – ядовито отозвалась я. Если честно, всё, что я хотела, это влезть в атту и поджать ноги, сделав вид, что меня вообще не существует на этом свете. Я делала так в далёком детстве: пряталась в шкафу или в дальнем углу, пока родители на повышенных тонах обсуждали ведение бизнеса. То же самое. То же ощущение беспомощности. Нутром чую, что луррэ прав, и с «Солейо» дело нечисто, а вот прощёлкать не выходит.

С этими терзаниями я напрочь забыла о явно кудрявой шевелюре Зейцу, но благополучно вспомнила это, зажирая стресс у нашего белкового автомата. Вэл, конечно, свято верил в то, что это какая-то ошибка, так что спрашивать его бесполезно. Субъективность. То, о чём меня предупреждал Квату. Значит, в этой битве я одна.

Так что я вытащила из чехла подарок Мибры и вернулась в библиотеку.

Раздел экзобиологии. Развитые расы. Сначала – физиология. Увидев изображение, я больше ни секунды не сомневалась, что Зейцу не уложил гриву плойкой. Избалованный сыночек из знатного рода – его как пить дать спасли от ножа.

Но почему я прицепилась к Зейцу и его фертильности? Из него убийца на расстоянии как из щенка шарпея. Да, он, быть может, в состоянии драться в ближнем бою, но по части расстояний преимущество было не на его стороне. Мозг, напрочь игнорируя мои попытки рефлексии, отдал руке сигнал взять с полки том, посвящённый политике. Смирившись, я зашуршала похожими на целлофан страницами.