========== Да здравствует выбор ==========
Море и небо были равномерно, окончательно и бесповоротно серыми, словно выцветшие одежды старой вдовы, готовой вот-вот психануть по первому подвернувшемуся поводу.
Они пришли на этот угрюмый галечный пляж ещё вчера, до сих пор так и не получив сигнала двигаться дальше.
Они: Клета, Лэс и Дион, товарищи по несчастью и неразлучная троица по принуждению.
– Кле, ты далеко?
– Далеко, – четырнадцатилетняя девушка обиженно вскинула голову, мельком поймав на край сетчатки изображение рыжеватого блондина, возившегося в глубинах походного рюкзака, – Не вздумай готовить обед. У Диона выходит гораздо лучше.
Мальчишка с округлым лицом благодарно взглянул на спутницу из-под толстых стёкол очков и снова уткнулся в альбом с крафтовой бумагой. Его пухлая, но при этом ловкая рука набрасывала окружающий их пейзаж, лишь изредка начиная неуверенно «шерстить» карандашом.
– Пст.
Раньше Клета реагировала подскакиванием на этот бесплотный оклик, но теперь извивающийся у самого уха жгутик стал не менее привычным, чем аппаратура hands-free.
– Чего?
– Я хочу взлететь. Приготовься.
– Угу, – девушка механически перестегнула ремешки вокруг хитроумно скроенного пончо, чувствуя, как на лопатках начинает натягиваться кожа, а по позвоночнику разливается такая знакомая, ни с чем не сравнимая ныль.
Ныль от присутствия другого существа, такого же чужеродного, как далёкие галактики.
В тот год, ещё до появления Клеты на свет, в мире в очередной раз что-то пошло не так, правда, никак не связанное с чем-то привычным вроде ядерного оружия или террористов. Это была безобидная попытка создать портал в другое измерение, завершившаяся инфицированием планеты. Крошечные споры преодолели все возведённые барьеры и менее чем через год уже обосновались в каждых лёгких, у каждого существа, которому было вверено дышать.
Впрочем, у животных в груди образовывались лишь небольшие гранулёмы, с жемчужинками-спорами внутри. Царям планеты повезло меньше.
Как и токсоплазмоз, неведомые захватчики нацелились на детей своих новых хозяев: неявно, очень избирательно, и от того ещё более жутко. Никаких выявленных патологий при УЗИ. Чистые, как слеза, анализы, а потом, лет в пять…
– Мамочка, у меня спинка чешется.
– Иди сюда, милая, я погляжу… О…
Клета запомнила этот день.
– Мама, что там? Мамочка?
Вместо ответа – звук выдвигаемого канцелярского ножичка.
– Стой смирно, детка, я просто… Надо потерпеть, хорошо?
«Меня хотят убить!»
Этот импульс, их первый контакт. Это первое «меня» – общее на двоих. Сигнал от двух крошечных почек между лопатками, невероятно сильный и полный ярости, праведного гнева из-за одного только намерения причинить вред.
– Мама, не надо!
– Клета, не оборачивайся!
Но девочка обернулась. Событие вдруг начало казаться до ужаса медленным. Вот карие детские глаза под кукольной чёлкой отражаются в ножичке для бумаг, губы размываются об острие лезвия, а вот невероятный выпад, быстрее, чем у чёрной мамбы, эта ныль в лопатках и позвоночнике, досуха выжимающая мочевой пузырь, эти чужие умные клетки, оттолкнувшие мать Клеты словно тряпичную куклу, и…
– Не убивай! Не трогай маму!! – девочка попятилась, неловко поскользнувшись на луже ещё тёплой мочи. Недооформившееся крыло с хрустом повернулось к лицу ребёнка. Его острый, словно у стрижа кончик был покрыт перьями, в чьей глубине намечалось какое-то зеленоватое свечение: житель спины всё ещё продолжал развиваться.
Несостоявшийся киллер в лице взрослой женщины всё ещё лежала без сознания у стены, к которой пролетела через всю гостиную.
– Она хотела, – спокойно, словно разговаривая с дебилом, провозгласила чёрная масса, – Меня убить.
– Она не специально, она больше не будет, – годы спустя Клета так и не смогла понять, откуда взялись столь нужные слова, – Я не дам тебя в обиду, только не делай маме больно!
– Я всё же перестрахуюсь, – острие крыла по-птичьи резко повернулось в сторону временно вышедшей из строя угрозы.
– Нет! Нет, пожалуйста!
– «Пожалуйста»?
– Это же моя мама! Она моё всё! Разве у тебя не было мамы? Она хорошая, заботится обо мне, она просто испугалась, она…
– Не тараторь, – крыло заметно пригладилось, приобретя нефтяной блеск, – Думаю, ты права. Это существо даёт пищу и другие ресурсы. Но если она снова…
– Нет! Этого не будет! Я обещаю! – Клета живо замотала головой из стороны в сторону.
– Не будет?
– Не надо драться, давай… Давай просто… – девочка подбирала слова, глядя на чужеродную плоть, по которой искрами проплывали человеческие капли крови, – Дружить?
– Ты маленькая, жалкая и сидишь в собственной моче, – голос твари звучал механически, не украшенный никакими эмоциями.
– Ну и что! – Клета угрюмо сжала кулачки, как бывало на детской площадке в моменты, когда кто-то дразнил её за небольшой рост и отчётливые голубые венки под глазами.
– Ты мне не ровня.
– Я слышала о вас по телику. Ровня или нет, но ты во мне живёшь!
Кажется, это и стало поворотным моментом. Не тихий стон приходящей в себя матери, не остывающая моча, пропитавшая узорчатые колготки, а мелькнувшие в подобии мордочки, едва начавшей формироваться, зелёные глаза, глядевшие абсолютно по-человечески, но при этом недоверчиво и изумлённо.
Экскурс в прошлое был закончен. Клета быстро, вполне привычно перемотала события до берега моря, добавив к ним ещё и взлёт.
То, как взлетают морфокрылы – сбывшаяся мечта любого режиссёра фантастического фильма. Они не зависят от воздушных потоков и манипулируют пространством с той же лёгкостью, с которой малыш бренчит об стульчик любимой погремушкой, то достигая орлиных высот, то зависая вертикально, на манер колибри, при этом лишь лениво, по-позёрски шевеля самыми кончиками крыльев.
– В чём проблема? – замерев, одно крыло отрастило глаз, узкий, как листочек мелиссы, и почти такой же по цвету.
– Какая ещё проблема, Хризо? – Клета заглянула куда-то за горизонт, пользуясь новой точкой обзора.
– Опять это имя. Не позорь меня перед остальными.
Клета лишь насмешливо хмыкнула. У мальчишек внизу тоже были свои твари, растущие из плеч и позвоночника, но при этом безымянные. Два неразговорчивых самца, попеременно чуравшихся крупных размеров Хризолит.
– Тебе же нравится это имя.
– Ха! – крылья у основания встопорщились, – Это я делаю тебе приятное, недалёкая ты обезьяна.
– Я польщена, – просто ответила девушка.
– Вернёмся к тебе. Что за проблема с этими двумя? Ты вчера проявляла знаки внимания к тому крупному, – словно светская сплетница, охотно перешла на заговорщический шёпот Хризо.
– И ничего я не проявляла, – фыркнула в ответ носительница, заливаясь краской, – Просто… была рада его видеть.
А эта история начиналась так. Рано или поздно все инфицированные отправлялись в Путешествие: без срока и с абсолютно неявной целью. Единицы вернувшихся оставались неразговорчивыми на всю оставшуюся жизнь, и не могли внесли никакой ясности относительно того, что стало с их товарищами (каждый путешественник прибивался к паре других, и они образовывали неизменный отряд из троих). Когда настала очередь Клеты, она просто собрала рюкзак и ушла из дома – без сомнений и сожалений. А потом встретила Лэса, семнадцатилетнего блондина, замешанного на аристократах и моделях, обаятельного и привлекательного, но при этом абсолютно не приспособленного ни к какому физическому труду. Но Клета была готова – и Клета влюбилась в сказочного принца с таким же изящным изъяном, как и у неё самой изъяном в виде морфокрыла, тоже погнавшего своего носителя невесть куда.
Хризолит просто дала команду – и ребята пошли дальше вместе. Возможно, их паразиты общались по ночам, но Хризо ясно дала понять, что не собирается раскрывать эту тайну. Подростки беседовали при свете костра и прижимались друг к другу, когда ложились спать: по дороге их догнала промозглая осень. Но морфокрыл Лэса (Клета и подумать не могла, что таков сам Лэс) умел вырубать своего хозяина за долю секунды, и размечтавшейся о страстных объятьях Клете доставался только совсем неделикатный и ничуть не эротичный храп её спутника, правда, всё ещё годного, чтобы хотя бы об него греться.
