«Я вернусь, дождись меня», — сказал он, уходя. Она не сильно надеялась, но ждала. Пока не узнала, что это был один из покинувших мир создателей. Уходя, демиург превратил Иридану в пожилую женщину и сказал, что так для нее будет лучше, что люди охотнее будут к ней обращаться. Так и вышло. Она жила уединенно в хижине в горах, но в нескольких часах хода была деревня, и жители скоро прознали про старуху-лекарку и охотно наведывались к ней то сами, то присылая повозки, запряженные странными, не виданными ею до того, зверями. Именно эти звери в итоге убедили Иридану, что она далеко от родных краев. Растения оказались все знакомы, и хоть у многих из них были другие свойства, лекарка интуитивно чувствовала, какую пользу или вред и при каких условиях может принести каждое из них. Точно так же она научилась ощущать и окружающих животных и договариваться с ними. Девушка не обижала их, а они ее.

* * *

Иридана помотала головой, прогоняя наваждение. Сняла с огня котелок, укутала и поставила настаиваться и густеть свое варево. Потом она нанесет его на холщовые полотнища и обмотает раненого — этот способ оказался самым эффективным при таком обилии повреждений, как у ее больного. Иридана удивилась, когда наткнулась на едва живого мужчину — звери его изрядно погрызли, но почему-то бросили. Лекарка подозревала, что она их спугнула, но никак не могла взять в толк, почему никого не почувствовала на этой тропе, ведь она привыкла ощущать все живое в немалом радиусе от себя, это позволяло избегать ей ненужных и опасных встреч.

Соорудив волокуши, она со всей осторожностью перенесла раненого к себе в дом, надеясь, что никто этого не заметит. Было в появлении раненого здесь что-то неестественное, и Иридана задумывалась о том, уж не происки ли это жрецов из ее мира. Создатель предупреждал, что они могут перемещаться по мирам. Подозрение подтверждало и то, что тело пациента отличалось энергетическими каналами от того, что лекарка видела до этого. Было в нем и еще что-то чужеродное, что Иридана никак не могла соотнести это со своими знаниями. Но оставить человека без помощи лекарке не позволяла клятва, и девушке оставалось надеяться, что про пребывание чужака у нее никто не узнает. А вот когда он очнется, тогда она и подумает, что делать дальше. Пока Иридане везло, прошло уже три десятины, и ни одна живая душа не догадалась о ее нечаянном пациенте.

Иридана присела рядом с раненым и начала снова, в который уже раз, по капельке вливать силу. Она чувствовала, что делает все правильно, что надо именно вот так, как ей и велено — по чуть-чуть, что больше он не возьмет, и излишек убьет его. Чувствовала, но не понимала. Иридана не могла разобраться в сути своего пациента, это ставило ее в тупик и заставляло искать все новые способы помочь больному. Она догадалась, что больна его магическая сущность, но продолжала бороться за физическую оболочку, понимая, что перевес не на ее стороне — слишком медленно шло исцеление тела, чернота пожирала его изнутри. «Мне нужен кто-то, кто разбирается в магических потоках или хотя бы лучше видит их… Нет, я не справлюсь. Но надо бороться. Возможно, что помощь придет».

* * *

«Малыш. Жужа. Им дали клички! Какая глупость! И что значит — «служить хозяйке»? Фи! Разве так ведут себя порядочные мантикоры? Мы гуляем сами по себе, так заведено предками!» — молоденькая мантикора негодовала, слушая переговоры Жужи и Малыша в общем мыслеполе.

В чем-то она, безусловно, была права. Мантикоры были далеко не самыми страшными созданиями этого мира, сами себя они вообще считали хрупкими и беззащитными. Тем более что маги так и норовили оттяпать у кошек какую-нибудь часть тела. Но жить стаями, заботясь о потомстве и охотясь вместе, мантикоры не могли. Не позволяла нежная душа независимых созданий признать кого-то лидером и подчиниться. Но выживать-то надо, потомство сохранить опять же — материнский инстинкт в этих хищных кошечках был очень силен. Поэтому со временем между мантикорами возникала ментальная связь, в последующем она закрепилась и превратилась в постояннодействующее мыслеполе, к которому при рождении подключался каждый котенок. В режиме реального времени там собиралась и хранилась вся информация, способствующая выживанию, ставшая доступной любой особи из кошачьего племени. Душа Жужи была чужой для этого мира, и читать поле не могла, а вот транслировала все происходящее исправно. И то, как умный пес по привычке пристроил своего отпрыска под крылышко хозяйке — не осталось незамеченными, но оказалось непонятым. Мантикоры поначалу только мысленно фыркали, считая свою товарку сумасбродкой — «еще бы, чуть не померла, рожая котенка, наверняка в уме повредилась!», потом стали с любопытством прислушиваться, с интересом следя за развитием событий — такого реалити-шоу в их среде еще не было. Многие даже завидовали Малышу и мечтали получить в собственное пользование детеныша дракона, настолько бесподобные ощущения от общения с драконочкой и своей «хозяйкой» транслировал котенок.

Мантикоры, как магические создания, помимо обычной пищи нуждались в подпитке энергией. Чаще всего это были эманации страха и смерти, реже удовольствия от общения друг с другом. А то, что поглощал Малыш, было для них ново и незнакомо, но тот восторг, который он испытывал при этом, толкал молодое поколение мантикор на необдуманные поступки.

Вот и юная мантикора задумалась: «Столько энергии за дохлую хиорсу? Да я этих тварей могу сотнями ловить. Так, мне срочно нужен человек! Нет, человека себе каждая облезлая кошка найдет. Мне нужен дракон. Точно, дракон! Большой взрослый дракон — он будет давать мне столько эмоций и энергии, сколько я захочу. Нет, даже больше! А где мне взять дракона? О, спрошу у той странной двуногой, что в избушке в горах, она вроде неглупая, покажет мне, где дракона искать». И юная мантикора отправилась на поиски сокровищ. Ну, то есть, дракона, конечно.

* * *

Иридана почувствовала приближение хищника. Это не напугало, но удивило ее, обычно животные избегали ее избушки. Прислушиваясь к своим ощущениям, она уловила решительность и нетерпение зверя и вышла навстречу. Вскоре из-за забора показалась красная морда с острыми ушками, раскосыми зелеными глазами и подвижными усами вокруг розового носа.

«Красивая» — подумала Иридана. Зверя она не опознала.

«Фи, уродина», — подумала мантикора, глядя на женщину.

Некоторое время они обе молча смотрели друг на друга.

«Интересно, что ей надо, нападать вроде не собирается? — разглядывая то выглядывающую из-за изгороди, то прячущуюся животинку, размышляла Иридана. — Странная она какая-то…»

«Ой, вот я глупая, как же я про дракона-то спрошу, она же меня не понимает… — мантикора осознала масштаб проблемы и спряталась за изгородью. А может все-таки поймет, а? Сейчас попробую внушить», — она высунулась за изгородь, уставилась на женщину и начала тщательно передавать ей свой мысленный приказ — «Покажи, где найти дракона, покажи, где найти дракона». Женщина также молча стояла и смотрела на нее. Мантикора снова спряталась за изгородь. «Сидит, смотрит, не понимает. Но и не уходит. Странная она какая-то…»

Мантикора снова высунулась, чтоб взглянуть на женщину.

— Ну, иди сюда, рассказывай, зачем пожаловала, — женщина похлопала рукой рядом с собой.

«Это она мне, да? — возмутилась самая независимая кошка этого мира. — Хотя, если зовут… Это может быть любопытно».

Мантикора одним прыжком перелетела через изгородь и, красуясь, направилась к крыльцу.

«Красотка!» — искренне восхитилась Иридана крылато-усатым созданием, горделиво шествующим к ней.

И тут мантикору накрыло. Поток сладчайше-вкуснейшей энергии сбил ее с лап на подходе к странной человечке. Она даже не успела осознать, как оказалась лежащей на спине и подставляющей свое пузико под поглаживания двуногого существа.

Глава 22.Происшествие в ратуше