– Эй, погоди! Павлик! – крикнул он ему вслед.

От свиты отделился уже знакомый ему по предварительной встрече с Пшиком носатый человечек.

– Что случилось? – растопырил он свои ручонки, очевидно вспомнив знакомые из кино приёмы работы телохранителей. – Павел занят! Он спешит!

– А чё перепуганный такой? – уже с издёвкой поинтересовался Иван.

Человечек не ответил, блеснул очками и был таков.

Пшик и в самом деле выглядел крайне нездоровым: лихорадочный блеск глаз, под ними – тёмные круги, нервная мимика. Подошедший к Ивану товарищ, услышав его вопрос, кисло улыбнулся:

– Не по лошадке ноша, видать… Боится, что упакуют сердешного – эсбэушники его ищут.

– Да какие нахрен «эсбэушники», – взорвался Иван, – тут народу столько, что отряд терминаторов на запчасти разберут, только свистни!

И тут он увидел знакомого агента Службы Безопасности Украины, с которым когда-то занимался спортом в одной секции. Встретившись с Иваном взглядами, тот неспешно подошёл:

– Привет, Вань!

– Привет. Ты как здесь?

– Да вот, потерялся с Толей (Толиком звали его напарника по работе), да разве ж найдёшь тут кого?!

– Работаете? – едва сдерживая улыбку, поинтересовался Иван.

Тот изобразил крайнее удивление:

– Да я ж уволился давно!

Ивану стало скучно подлавливать шпика, он лениво кивнул на прощание и побрёл по своим делам.

К вечеру стало известно о задержании Пшика работниками службы государственной безопасности. Подробностей никто не знал, поэтому самой ходовой стала версия, что, выполнив свою миссию, он «слился».

Народ продолжал толпиться у «белого дома», расходясь на ночь и вновь собираясь по утрам.

Иногда активистов, оставивших номера телефонов у непонятно откуда взявшихся девочек из «координационного центра», обзванивали и вызывали по каким-то идиотским поводам. Однажды ночью Иван бежал через весь город с топориком в руках (правда, завёрнутым в пакет), после того как испуганный девичий голос пропищал в трубку, что к зданию администрации ожидается высадка десанта нацистов. Там никого не оказалось и, прождав ещё с час, он побрёл к брату, жившему неподалёку.

В центре города поставили палатки, в которых записывали всех добровольцев и обещали им позвонить «в случае чего». Тут же раздавали бутерброды и чай дежурившим под ОГА и даже иногда проводили немудрёные занятия по действиям на случай столкновений с милицией или военными.

Как-то среди осаждавших «белый дом» кто-то психанул и повёл народ на штурм. Милиция особо не сопротивлялась – здание заняли. Немного походили внутри, посидели в конференц-зале, потом народ попросили выйти: поступил, дескать, анонимный звонок, сообщивший, что где-то спрятана бомба. Все дисциплинировано вышли, потом опомнились, да поздно уже было.

Потом еще раз захватили здание – и в этот раз особо ожесточённого сопротивления им никто не оказывал. Но снова народ недолго занимал «белый дом» …

Иван, пока происходили все эти замечательные события, успел разочароваться в «губернаторах» и «заседателях», понял, что ждать от них ничего хорошего не приходится, и решил заняться практическими вопросами. Первым из них стоял вопрос оружия.

Как-то погожим деньком, прогуливаясь с братом по району, он вспомнил об офицере-отставнике, с которым познакомился возле ОГА. Набрал номер – тот вспомнил его сразу:

– А, привет. Как дела? Всё митингуете? Какие новости?

– Да какие новости! Ты их не хуже меня знаешь. Ты у себя?

Услышанное удивило его: оказывается, Егор был в Крыму.

– Слушай! А как у вас с «железом»?

– Всё нормально, хватает.

– А мы как раз с братухой соображаем, где раздобыть.

– Так дуйте сюда – на всех хватит. У вас там такое болото – упустили момент.

– Какое там упустили, всё ещё только начинается.

– Да я тебе говорю, ничего не будет, пока сами порядок не наведём.

– Ну вот и наведём. Так что, поделишься?

– Приезжай.

Вечером Иван уже мчался в поезде на Крым.

В Крыму уже чувствовалась весна, хотя ранним утром всё ещё было холодно. С бордюра он взял такси и назвал адрес – через несколько минут были на месте.

На КПП стоял наряд, по рации вызвали Егора – пропустили. Через пару минут они встретились: в военной форме, кобура на ремне, тот преобразился, не узнать.

С первых же минут разговора Иван понял, что его надежда получить здесь оружие была, по меньшей мере, наивной.

– Как доехал? Не шмонали?

– Нет, всё тихо, на удивление. Поезд полупустой был, движения ноль.

Егор пошевелил усами:

– Нормально, ещё значит не спохватились.

Иван кивнул:

– Ну да, провести можно хоть вагон затареный.

И, чуть помолчав, добавил, заглянув ему в глаза:

– «Железо» дадите?

Егор, казалось, искренно удивился:

– Да кто ж тебе так просто его даст? Ты чё, Вань…

И, заметив изменившееся выражение глаз собеседника, смягчился:

– Оставайся, наведём здесь порядок, потом – к вам. Там пока что такой бардак!.. Сам ты ничего не сможешь путного, не дури.

– Да почему сам? Есть люди, их не много, но надежные…

– Вот и зашибись, что есть – все пригодятся, когда зайдём.

Немного подумав, Иван согласился: положение в Донецке была неопределённым, единое руководство у восставших отсутствовало, тысячи людей разрознено, по одиночке пытались найти выход своей энергии, блокируя военные части и отделения милиции – взрывоопасная нестабильная обстановка, стихийное хаотичное движение на фоне заседавших в здании обладминистрации самоизбранных «говорящих голов», тормозивших пустыми фразами и созданием видимости активной деятельности весь процесс.

Когда Иван выразил свое согласие, Егор удовлетворённо кивнул и подвёл его к небольшой комнатке, беспорядочно заваленной военной формой «флорой»:

– Переодевайся, подберёшь по размеру!

И, перехватив взгляд Ивана, добавил:

– Она новая. Это казаки с ума сходят: по десять раз на день приходят и уходят.

Ивану это показалось странным:

– А что их не устраивает-то?

Егор хмыкнул:

– Это ж, казаки… Погоди, сам увидишь.

Первая же попавшаяся форма пришлась впору. Егор дожидался рядом, чтобы провести к начальнику на беседу. Разговор оказался формальностью, Иван уже собирался начать знакомиться с новыми товарищами, когда в вестибюль помещения заволокли людей с пакетами на головах и связанными руками: силы самообороны вели активное патрулирование вокзалов, площадей, мест скопления народа и немедленно задерживали всех обнаруженных агентов противника и подозрительных лиц. Кроме того, аресту подвергались все известные местные национал-активисты, государственные и общественные деятели с выраженной прогосударственной или националистической позицией – все те, кто мог попытаться сорвать готовившееся мероприятие по предоставлению народу возможности заявить о своём выборе.

Иван был приятно удивлён наблюдаемой слаженностью и чёткостью работы. Несомненно, тут чувствовалась профессиональная работа штаба.

Задержанных обыскивали, кратко допрашивали и спускали в подвал. Тут их и содержали всех вместе, под присмотром.

Постепенно Иван знакомился со своими новыми соратниками. Знакомство проходило в ходе совместного дежурства, людей в их команде было немного: немногословный паренёк с внимательным взглядом, прапорщик в запасе Игорь, взбалмошный, с резкими перепадами настроения Денис, спокойный, рассудительный Юра, отставной капитан морской пехоты – Дмитрич; замкнутый, себе на уме Алик и другие.

Некоторые из них участвовали в героической акции противостояния огромной толпе татар, пытавшихся пробиться к зданию парламента, в котором в тот момент происходило обсуждение дальнейшей судьбы полуострова: горстка ребят сопротивлялась натиску орды, а кто-то и отдал в борьбе за свободу свою жизнь.

«А что, – спросил тогда Иван у Юры, – татарам-то зачем это всё?»

Юра усмехнулся: «Сразу видно, ты не местный. Татары – они, как баба яга, всегда против».