— Я вас, паршивцы, отучу лениться! — свирепо зарычал он. — Я вас научу заманивать ко мне публику! — после вялого и скучного выступления, во время которого ещё часть зрителей покинула зал, Карабас-Барабас до полусмерти выпорол каждую куклу, даже Арлекина. Затем натаскал в кладовую кирпичей, вбил в стену под потолком гвозди и повесил на них кукол. И Арлекина.

Не досталось только Пьеро, на которого Карабас ещё имел какие-то надежды, заставив его сочинять новые песни.

И в тот же вечер едва не сжёг этого самого Пьеро в очаге, когда тот случайно узнал его тайну…

И когда Пьеро выскочил через дверь, которую не заперли после того, как в гости к Карабасу-Барабасу вошёл Дуремар, а Карабас-Барабас ринулись за ним в погоню, Арлекин, висевший на гвозде, произнёс:

— Нет, я так жить не хочу. Раньше, когда здесь была Мальвина, меня не пороли и не вешали на гвоздь. Я хоть что-то мог показывать на сцене и меня считали за актёра. А теперь и до меня дошла плётка и подвешивание на гвозде! Лучше уж умереть, чем так жить. Прощайте, братья и сёстры!

Он упёрся ногами в стену и сорвал с гвоздя петлю шнурка, за который он был повешен. И с грохотом упал на битый кирпич внизу, и замер на нём.

Куклы разом закричали и закрыли глаза на несколько минут. Они считали, что Арлекин разбился на щепки о кирпичи, падая с такой высоты. Но они не успели распахнуть глаза, как услышали жалобный стон внизу.

— Оххх, как больно… Мало я был сегодня порот плёткой, да ещё тут… Ох, ручки мои, ох, ножки мои…

Куклы медленно открыли глаза: сначала один, потом другой. Арлекин пытался встать с кирпичей, подняв вверх окровавленное лицо.

— Арлекин, ты жив! — закричала Элвира.

— Дааа, кажется, дерево крепче, чем казалось, — задумчиво произнёс Арлекин. — Будь я, допустим, из глины, так наверняка разлетелся на черепки. Однако, ручки и ножки болят будь здоров…

Он, наконец, оказался на ногах. Колени и локти его были разбиты в кровь, как и лицо.

— Так, выходит, и мы можем спрыгнуть и не разбиться! — крикнул Амадео. — Так что ж мы тогда тут висим, как груши!

Груша, имя которого было невзначай помянуто, отозвался:

— А вдруг только Арлекину повезло удачно упасть, а нас разнесёт в щепки?

— Ну и виси, трус! — крикнул Амадео и живо развязал шнурок, что держал его за подмышки. И свалился на кирпичи. Куклы с волнением ждали, придёт он в себя или нет.

Амадео оказался без сознания, но Арлекин потряс его, похлопал по щекам и тот пришёл в себя и улыбнулся. Лоб его был разбит, локти и колени тоже, точь-в-точь, как у Арлекина, но он был счастлив.

— Вот теперь можно бежать из этого проклятого театра и дома, — произнёс он.

— А мы? А как же мы? — забеспокоились куклы.

— Так прыгайте, глупые!

Куклы начали развязывать шнурки и валиться на обломки кирпичей. Все оказались побиты, но не насмерть — ни от кого не отлетела ни одна щепка.

И когда все куклы оказались внизу, на Анжело снизошло запоздалое озарение:

— А зачем мы прыгали на эти дурацкие кирпичи и разбивали себе головы и колени, если Арлекин мог нам принести одеяла и подушки, чтобы мы падали на мягкое?!

Однако, сокрушаться было некогда. Теперь деревянные куклы твёрдо знали, что им надо бежать.

Они толпой бросились на кухню, наспех смыли кровь в колодце. Потом ухватили чугунную кочергу и поспешили в большую комнату к сундучку, где Карабас-Барабас хранил их одежды, взломали замок и поспешили одеться.

— А как же мы выйдем из дома? Тот прут, что Прозерпина тогда подпилила, Карабас-Барабас обратно запаял, специально для этого кузнеца пригласил.

— Так может, опять нам прут подпилить?

— Слишком много времени займёт. А нам спешить надо!

— Подождите, а точно ли дверь закрыта? Мне кажется, из коридора как-то сквозит…

Куклы застучали ногами, выбегая в коридор. Какова же была их радость, когда они обнаружили, что входная дверь открыта и слегка покачивается на петлях!

========== Глава 53. В каморке папы Карло ==========

Они вышли на крыльцо, вдыхая запах ночи и прохлады.

— И куда же нам теперь бежать? — робко промямлил голос малодушного Звездуна. — Сейчас, в эту темноту?

— А может, далеко бежать-то и не надо, — заметил Груша. — Вот там — канавка. Можно забраться днём под мостки и сидеть там до вечера, чтобы нас не нашли. А ночью выбираться, чтобы найти себе какое-нибудь пропитание. Можно, например, ловить ночных бабочек, думаю, они вполне съедобны. А если повезёт, и крысу поймать, да зажарить.

— А канава-то грязная. Что ж, под мостками в грязи сидеть целый день? — наморщила носик кукла Бриджитта, которая была самая чистоплотная из деревянных кукол.

— А что плохого в грязи? Всё лучше, чем на гвоздике висеть.

— Питаться ночными бабочками? Фу, гадость! — сплюнула кукла Алессандра, которая боялась насекомых.

— Правильно! — воинственно выкрикнула Прозерпина. — Не нужны нам никакие ночные бабочки! Уж если на кого охотиться, так на диких кабанов! Или, в крайнем случае, зайцев. Нам надо бежать в лес, в самую глубину, мы будем жить охотой и рыбалкой!

— Но там же дикие звери! — робко поёжился Звездун.

— Плевать! Они нас не тронут, мы же деревянные!

— А вдруг на нас нападут дятлы?!

— Дятлы? Ужас, ужас!

— Ерунда это всё! — встрял в разговор Анжело. — Нам надо отправиться в плаванье! Нам даже корабля не надо, мы же деревянные, нас сама река вынесет подальше от этого поганого театра! Может, даже в другой город или в другую страну!

— Если мы слишком долго будем находиться в воде, у нас разбухнут руки и ноги, мы начнём гнить и чернеть!

— Но плыть по реке это верный путь! Только по течению реки мы можем передвигаться быстро!

— Так ведь в воде холодно! Мы замёрзнем и простудимся насмерть!

— Не простудимся, у нас здоровье крепкое! Мы можем даже ловить рыбу на плаву и питаться ею!

Куклы начали горячо спорить и толкаться. Дело шло к драке.

— Стойте! — крикнул Амадео, подняв вверх обе руки. — Всё, что вы сейчас говорите, сущие глупости. — Нам надо найти Буратино. Вспомните, когда он ночевал у нас в кладовке после того, как появился в нашем театре, он рассказал нам о себе, о том, что у него есть папа Карло и каморка. Вот куда нам надо! Мы спрячемся у папы Карло в каморке, Карабасу-Барабасу и в голову не придёт искать нас там! Мы пересидим в каморке какое-то время, а там придумаем, куда бежать!

— А где же нам эту каморку искать?

— Буратино говорил, что она не так уж далеко от театра и школы.

Однако, куклы проплутали всю ночь в поисках каморки папы Карло и ещё часть дня и только когда они расспросили прохожих, где проживает шарманщик Карло, им указали на его жилище.

Они вошли в каморку папы Карло в тот самый момент, когда её хозяин уже отодрал старый холст со стены и перед изумлёнными куклами появилась небольшая дверца из потемневшего дуба. На четырёх углах на ней были вырезаны смеющиеся рожицы, а посредине — пляшущий человечек с длинным носом.

Когда с него смахнули пыль, куклы разом закричали:

— Это портрет самого Буратино!

— Я так и думал, — сказал Буратино, хотя он ничего такого не думал и сам удивился. — А вот и ключ от дверцы. Папа Карло, открой…

Потом повернулся к толпе деревянных кукол, толпившихся у порога:

— Ну, что, отыскали таки меня? Вовремя же вы успели!

Деревянные куклы только переглядывались между собой. В их головах возникла сотня вопросов, но они не знали, как их сформулировать.

— Эта дверца и этот золотой ключик, — проговорил Карло, — сделаны очень давно каким-то искусным мастером. Посмотрим, что спрятано за дверцей.

Он вложил ключик в замочную скважину и повернул…

Раздалась негромкая, очень приятная музыка, будто заиграл органчик в музыкальном ящике…

Папа Карло толкнул дверцу. Со скрипом она начала открываться.

Мальвина стояла в стороне, поворачивая голову то к дверце с изображением Буратино, то к входной двери. Её одолевали сомнения выбора.