— Остановитесь! Вы что, с ума сошли?! Вы не понимаете, что Карабас-Барабас вам всем оторвёт головы за это?

========== Глава 23. Выбирайте, кого вы сейчас послушаетесь ==========

Вид у Дьяволино был такой, как будто он только что увидел огромного паука размером со слона.

— Никакие головы Карабас-Барабас не оторвёт, — спокойно проговорила Мальвина. — Я объясню ему, что это я велела выбросить кирпичи.

— Ты?! — это уже выступила вперёд Прозерпина и глазные впадины словно стали ещё огромнее, они теперь напоминали две бездонные пропасти. — А не ты ли сама это придумала, не ты ли подсказала Карабасу набросать битого кирпича, вбить в стену гвозди и вешать нас на них?

— Да, признаться, я тогда была сильно зла на вас, — ответила Мальвина. — Мне так было обидно за эти синие волосы, что я даже намеревалась всех вас сжечь в этом сундуке. Но потом я передумала и решила всех вас перевоспитать. И мне показалось, что сегодня вы уже стали лучше, чем прежде, хотя по тебе и Дьяволино этого не скажешь. Если куклы полюбили книги, они не безнадёжны. А значит, больше нет нужды в гвоздях и битых кирпичах. Убирайте кирпичи и снимайте шнурки! — снова обратилась она к куклам, робко переминавшимся с ноги на ногу и перешёптывавшимся.

— Не вздумайте! — проорал Дьяволино, дико выпучив глаза. — Эту фарфоровую Карабас не тронет, она ему нужна, всё посыплется на наши головы! Нам станет ещё хуже, чем было до сих пор! Вы думаете, нам не может быть хуже? — он возбуждённо прошёлся вдоль стоявших в ряд кукол. — Вот смотрите: нас кормят овсянкой два раза в день. Да, овсянки мало, она без соли, без масла, без молока. А что если и этого не будет? А что если Карабас будет так разгневан, что овсянку мы будем есть только раз в день? А если один раз через день? Через два? Через три? Мы окочуримся от голода! А ещё у нас в сундуке просверлены дырочки. Они хоть и маленькие, но худо-бедно пропускают воздух. А если Карабас-Барабас заколотит их досками? Опять воздух будет проникать только через тоненькие щёлки и мы не сможем спать от удушья. Уж лучше пусть остаётся, как есть, лишь бы не было ещё хуже!

Прозерпина подхватила:

— А может, будет даже и лучше! Если мы будем послушными и никак не станем раздражать синьора Карабаса, если каждый из нас хорошенько пораскинет умишком и придумает, как особенно угодить синьору Карабасу, то он поймёт, что мы тоже выгодны ему! И он разрешит нам подсаливать овсянку и даже начнёт выдавать нам на ужин по стаканчику молока!

Куклы оживлённо заговорили между собой, облизываясь и мечтательно вздыхая.

— А кто вздумает перечить синьору Карабасу, тот непременно кончит в огне треножника! — грозно выкрикнула Прозерпина, подняв вверх левую руку.

Мальвина навела на неё взгляд голубых глаз, которые вновь сделались невыносимо холодными.

— В этом огне могут кончить и те, кто перечит мне, — голос её замораживал, как заполярный ветер. — Ты, Прозерпина, до сих пор этого не поняла и ищешь беду на свою голову. Придётся тебе как следует поплатиться за это.

— А что ты мне сделаешь? — голос Прозерпины повысился до крика. — Как ты заставишь синьора Карабаса наказать меня, если это ты сейчас требуешь нарушить его волю и убрать кирпичи, а я его волю защищаю? Ведь это я права перед тобой, ведь это ты идёшь против синьора Карабаса, а я отговариваю кукол противостоять ему, так как же это он накажет меня — за послушание?

Мальвина ничего не ответила ей и повернулась к куклам:

— Я уже знаю, что скажу Карабасу-Барабасу, чтобы он никого не наказал, если будут выброшены кирпичи. Только знайте: у вас всего одна возможность избавиться от ночлегов на гвоздях. Если сейчас вы послушаете не меня, а Прозерпину и кирпичи не выбросите и не снимете шнурки, то в дальнейшем я уже ничего не предприму, чтобы убедить Карабаса не вешать вас на ночь на гвозди. Выбирайте, кого вы сейчас послушаетесь: Прозерпину или меня.

Куклы продолжали смущённо топтаться, обхватывать себя руками, робко перешёптываться. Головы их погружались в плечи. Они явно не знали, как поступить.

Наконец, бородач Амадео выделился из их ряда и направился к битому кирпичу, лежавшему вдоль стены. Взял один самый большой кирпич, направился в сторону зарешеченного окошка. Вскарабкался на табуретку. Протиснул кое-как между прутьев решётки и вышвырнул наружу.

Затем повернул к куклам бородатое лицо.

— Пусть Карабас-Барабас хоть сожжёт меня, а только подвешенным на гвозде я больше спать не буду. Вы как хотите, а я сам перетаскаю эти кирпичи и выкину!

Кукла Эльвира также выбралась из толпы, подошла к кирпичам, взяла другой, также самый большой из оставшихся, поднесла к стоявшему на табуретке Амадео и подала ему:

— Я тоже буду таскать кирпичи. Выбрось-ка это, Амадео.

Деревянные куклы взволнованно загудели и одна за другой начали выстраиваться в цепочку, передавая друг другу кирпичи, чтобы Амадео выкинул их в окно. Только Дьяволино и Прозерпина не сдвинулись с места, они стояли, скрестив деревянные руки на голой груди и злыми глазами смотрели на работающих кукол.

До возвращения Карабаса-Барабаса успели выбросить за окно всё, кроме кирпичной пыли.

И когда Карабас-Барабас шагнул через порог внутрь сарая, куклы разом в ужасе вскричали, а Амадео едва не упал с табуретки.

========== Глава 24. Где кирпичи? ==========

Дьяволино и Прозепина, стуча деревянным пятками, бросились к Карабасу-Барабасу:

— Синьор Карабас, мы были против! Мы всячески отговаривали их, но Мальвина убедила их выбросить кирпичи! — наперебой кричали они. — Она хотела и шнурки снять с них! А мы говорили, говорили, что будет хуже! Мы понимали, что добром это не кончится, мы не участвовали в этом, синьор Карабас, никак не участвовали, ни в коем разе, даже камешка не подняли!

Карабас-Барабас покосился в сторону стены, под которой тянулась полоса рыжеватой кирпичной пыли.

— Где кирпичи? — грозно проревел он.

— В них больше нет нужды, — ответила Мальвина, — поверьте, в них больше нет выгоды для вас и даже наоборот, это могло бы принести вам убыток.

— Как так?

— Дело в том, что сегодня я обнаружила в куклах зачатки таланта. Уже завтра их можно начать обучать танцам. И в дальнейшем они смогут тоже выступать на сцене и приносить вам деньги. И даже, возможно, подменять меня, если я захвораю.

— Что за бред, — проворчал Карабас-Барабас, но уже менее яростно. Разговор о выгоде и деньгах неизменно успокоил его. — А кто разрешил убрать битый кирпич?

— Но ведь это не добавит вам прибыли, если кукла, у которой обнаружились зачатки таланта, однажды сорвётся с петли шнурка и разобьётся в щепки о битый кирпич вместо того, чтобы учиться делать вам достаток.

— Значит, если они в чём-то не угодят мне, то останутся без наказания?

— Но у вас же ещё есть плётка.

Карабас-Барабас успокоился окончательно и даже повеселел. Он придвинул табуретку к треножнику и начал раздувать в нём огонь.

Мальвина перевела недобрый взгляд на Дьяволино и Прозерпину, стоявших с разочарованными минами на деревянных бледных лицах.

— А вот у этих кукол, к сожалению, никаких потуг талант не существует и в помине, — указала она на них и вздохнула с притворным огорчением. — Сожалею, Карабас-Барабас, но они безнадёжны. К тому же, ленивы и глупы. От них прибыли ждать не придётся.

Лицо Карабаса-Барабаса снова сделалось гневным и он повернул его к Прозерпине и Дьяволино, которые задрожали, как осенние листья.

— Так может, мне их сжечь вместо дров? — прорычал он.

Мальвина ничего не ответила и развела руки в стороны.

Прозерпина и Дьяволино разом заревели, бросились к Карабасу, упали перед ним на колени и завопили:

— Сжальтесь, синьор Карабас! Мы очень послушные, мы готовы делать всё, что вы скажете! Мы будем вашими слугами, мы будем вашими рабами, только не отнимайте у нас жизнь!