– Ну, супер, вообще! Мало мне было…

И так ночами не сплю! Приворожила, так приворожила… Да ладно! Не верю я в это всё. Но лемби её я уведу по-любому! Из принципа.

Повесив на зеркальце четки, еду домой.

Сегодня воскресенье. Я сижу и разгребаю тучу документов дома в кабинете отца, а Родион проводит время со Златой. Меня порвал этот факт. И я смотрю в бумаги и нихрена не вижу.

Родион. Хочешь Родиона? Пусть будет Родион!

Это так уничтожающе. Что я познаю себя заново. Шокированно и растерянно, я узнаю про себя много нового. Оказывается, я несколько иной, чем привык думать о себе. Меня оказывается легко ранить. Не каждому. Но ей удалось. Единственной. Какая по сути мелочь – свидание с другим мужчиной. Она же не моя женщина, в конце концов. Но моё нутро требует, чтобы она определилась также быстро и бесповоротно как я!

Иначе… Иначе, мне невыносимо её присутствие в моем периметре. И я жду, когда это разрушающее ощущение отпустит. Но оно только нарастает, не позволяя мне спать, дышать, есть…

Я хреново выгляжу, убито себя чувствую и не могу включиться полностью в реал. Возможно, мне стоит провести время с другой женщиной. Я ведь тоже не ее мужчина. Поможет? Едва ли…

Вдыхаю, как перед погружением в воду. Выхожу в гостиную. Семейный ужин – это нерушимая традиция и дань уважения бабушке.

– Наталья! – зовет отец в столовой. – Еще один прибор. У нас будут гости.

Наталья. Никак не могу привыкнуть, что она существует. Новая жена отца. Для меня она пустое место. Я просто терплю её, потому что это решение отца. Зачем было оформлять эти отношения я не понимаю. Она моложе его лет на тридцать. К тому же глупа и безвольна. Хорошо хоть знает своё место.

Наталья – это покупка. Кукла. Она была никем, когда он ее подобрал. Никем и осталась. С небольшой поправкой на более приятный уровень жизни. В нашей семье она уже лет пять. Светленькая, миловидная овечка, которая побаивается всего и всех, держится в тени отца.

– Добрый вечер, Демид, – не поднимая взгляда бросает она.

Киваю.

– Гости? – дергаю бровью. – Это что за новости?

Пожимает плечами. Вот и все наше общение. Стол уже накрыт. Отец садится с торца. Я – по правую руку. Слева от него место Натальи. Потом – Родиона. На противоположном торце стола – бабушка. Между бабушкой и Родионом всегда пустой стул. Это место его гипотетической жены. А между мной и ей – два стула. Там могли бы сидеть Злата и Тихон. Бабушка, проходя мимо меня приветственно сжимает моё плечо.

– Привет, ба.

– Привет, внук.

С Натальей она не здоровается. И вообще делает вид, что ее не существует. Решение отца жениться в свои почти шестьдесят на молоденькой девочке ее покоробило и оскорбило. Я даже знаю, что она предлагала Наталье небольшой откуп. Но та не согласилась и приняла предложение отца. Встаю, отодвигаю бабушке стул.

– Как чувствуешь себя?

– Не задавай глупых вопросов, Демид. Доживаю в этом отвратительном мешке из кожи, мяса и костей. Всё к чертям перемешалось в нём. Сердце стучит в голове, про остальную требуху вообще молчу.

Бабушка сурова к себе и к нам. Мизантропична, суха и ядовита. Но я, пожалуй, люблю ее больше всех остальных.

– Прошу прощения за опоздание! – слышу со спины полный энтузиазма голос Родиона. – Мы заезжали за вином.

Мы?

– Здравствуйте, – слышу спокойный голос Златы.

Разворачиваюсь. На запястья широкие золотые браслеты. Волосы собраны. Коктейльное платье обнажает роскошные безупречные ноги. Мой взгляд скользит по ним, замирая на золотистых сандалиях. Я все также остро и непобедимо желаю обладать этой женщиной. И не готов уступить её брату. Они присаживаются за стол. Злата садится на место «жены» Родиона.

– Раз уж Злата все равно станет членом нашей семьи, я решил пригласить ее на ужин.

А так можно было, да? Да ты тупой, Черкасов! Перевожу на неё тяжелый взгляд.

– Наша золотая девочка, как я понимаю, – рассматривает бабушка Злату.

– Нина Андриановна, – представляет ее Родион. – Моя бабушка. Злата – моя невеста.

Злата вздрагивает и на мгновение теряется. А я взрываюсь!

– Ты определилась с выбором, Злата? – цежу я.

– Нет. Пока еще нет.

С вопросом смотрю на брата.

– Могу я помечтать? – как ни в чем не бывало улыбается он, сжимая ее кисть, лежащую на столе.

И у него она свою руку не отбирает. Просто зависает, теряясь взглядом в пространстве.

– Но и тянуть не стоит, – вмешивается отец. – Иван Михайлович просит и тебя, Злата, и нас поторопиться, чтобы самому проконтролировать оформление всех документов.

– Я помню.

Наши взгляды периодически сталкиваются. Я вижу, что ей некомфортно. Кусок не лезет мне в горло. Там занято. Там огромный распирающий его ком. Бросаю это мучительное занятие – есть при ней. Залпом выпиваю стакан минералки.

– Говорят: карелки – все сплошь ведьмы, – глядя пытливо на Злату бросает бабушка.

– А разве женщины из других краёв – нет? – подрагивающим голосом парирует Злата.

– Не все, – удосуживает бабушка скучающим взглядом Наталью.

– Но как по мне, так лучше уж ведьма.

Встаю, наполняя бокалы женщинам.

– Каково это – жить на краю света? – интересуется бабушка. – В глухой деревне.

Злата смотрит ей в глаза.

– У нас была хорошая усадьба. Не хуже вашей. Правда немного поменьше. Современная техника. Интернет. Городские репетиторы.

– Мм… То есть не совсем дикарка?

– Мама! – одергивает ее отец.

– Я не могу судить о себе – насколько я дикая, это судить вам.

– Тебе нравилось твоё детство?

– Вполне.

– Что сейчас с твоим прииском?

– Истощен.

– Выставишь на торги?

– Нет. Нечего там продавать, – немного нервно. – Порода в шахте пустая. Жила давно иссякла. Посёлок и земля будут принадлежать моему брату, Тихону.

– Кстати, – вмешиваюсь в разговор я. – Почему ты без брата?

– Потому что я еще не сделала окончательный выбор в пользу Вашей семьи.

Мои безопасники пробили уже всех наших конкурентов.

– Не говори так, – шепчет ей Родион. – Иначе мне придется убить соперника.

Закатываю глаза. Дешёвый пикап. Злата тоже недовольно хмурится.

– Из двух моих внуков, золотая девочка, я как женщина, советую тебе предпочесть старшего.

– Ну, ба! – недовольно смотрит на неё Родион. – Бабушка шутит, Злата.

– Шучу? У меня вообще нет чувства юмора, – сварливо.

– Почему старшего? – с вниманием смотрит на нее Злата.

– Он уже настоялся как приличное сухое вино. А Родион… он как шампанское. Пены много, в голове шум, весело, но недолго. А наутро от него должно быть болит голова.

– По твоей логике, бабушка, Злата вообще должна выйти за нашего отца.

– Пф! Что за глупости. Альберт – это уже уксус. Им только кусок мяса замариновать можно, – бросает она снова взгляд на Наталью.

Та всегда делает вид, что ее не касаются оскорбления бабушки. Отец не заступается за нее.

– Что тебе больше нравится, Злата, шампанское или сухое вино?

– Боюсь, не разбираюсь ни в том, ни в другом.

– Тогда доверься вкусу опытной, прожившей жизнь женщине. Сладость – не главное. Главное – послевкусие…

– Спасибо. Я подумаю над вашими словами.

Бабушка скептически смотрит на мою нетронутую лазанью.

– Наш повар разучился готовить?

Нет, это я разучился есть.

– Нет аппетита. Если ты поела, Злата, то перед десертом, могу я выкрасть тебя для делового разговора? – отодвигаю от себя чашку.

– Брат! Не время о делах.

– О делах всегда «время», Родион, – осаживает его отец.

Отодвигаю ей стул, увожу в сад.

Молча медленно идём рядом. Она останавливается у розового куста, который только набрал бутоны.

– Если хочешь, их срежут для тебя.

– Нет! – отшатывается назад. – Я не хочу. Пусть расцветают.

– Хорошо… Не всегда умею быть тактичным. Я прямой человек. Простишь мне это?