Вот и еще кого-то несет на обочину. Девушку…
– Сколько нужно?
– Сто тысяч. Остальное собрали.
– Всего-то? Скажи, что я распорядился выдать.
– В долг?
– Господи… – оскаливаюсь я. – Так ей дай денег! Выдвигаю ящик стола, там тысяч сто пятьдесят. Отсчитываю сотку, отдаю.
– Скажи, что у нее отпуск десять дней.
– Оплачиваемый?
– Да.
Не люблю мелочиться.
– Спасибо.
Раздражённо взмахиваю рукой. Если бы все проблемы решались так!
Глава 8
Бестелесное привидение
Набираю Злату.
– Слушаю, – сдержанно.
Мне кажется, я не спутаю этот голос ни с каким другим больше. Он звучит прямо в мою грудь, отдавая чувствительным эхом вниз живота. Он делает мне больно.
– Добрый вечер.
Хрена с два он добрый, конечно.
– Добрый вечер, Демид.
– Ты сделала выбор?
– Нет.
– Потому что?…
– Потому что… – знакомый вздох. – А почему Вы звоните только сейчас?
Три дня прошло.
Да, я косячу! Но вся моя энергия слита в диагноз, а слабым и разбитым я не хочу общаться с ней. Не могу! Это так жалко…
– Я прошу прощения. Дела.
– Мм. Ясно.
– Очень сложный период. Правда. Но мне показалось, мы договорились.
– Мне тоже. Но потом перестало так казаться.
– Я. Прошу. Прощения! – чеканю я. – Если бы я мог, я бы был рядом. Ты обещала сделать выбор быстро. Завтра?
Моя нервозность сквозит и в голосе. Если она выберет меня, я просто не буду трогать ее до тех пор, пока не буду уверен наверняка. Супер, Черкасов! А если ты таки положительный? При разводе она заберет у семьи все, согласно брачному договору. Или ты думаешь, она будет жить с инфицированным? Развода не будет, нет. Это исключено. А что тогда будет?
Включив мозги, и отрубив дурную мышцу в грудине, я понимаю, что просто обязан отдать девочку брату. Но… Но. Я что похож на доброго самаритянина? Нужно придумать что-то. Очнувшись понимаю, что мы уже несколько минут молчим по телефону.
– Злата.
– Что?
– Я могу сделать что-нибудь для тебя? Прямо сейчас? Чтобы исправить моё трехдневное молчание.
– Можете.
Напрягая пресс, присаживаюсь ровнее.
– Вы можете разделить со мной ужин. Прямо сейчас.
Моё сердце вылетает на метр вперед, как у мультяшного персонажа и пульсирует, переливаясь всеми цветами радуги. По ощущениям, конечно.
– Я бы хотела еще раз… поговорить. Перед тем, как определиться.
Оттягиваю рывком галстук, отрывая нечаянно верхнюю пуговицу на рубашке. Губы растягиваются в улыбке. На мгновение. Но несколько секунд я мля счастлив, как пёс, которого погладили. Ужин…
А можно между нами поставить тонкое разделяющее стекло? На всякий случай. Не гони, Черкасов, не передается эта хрень бытовым путём. Тебя же не в постель пригласили, а на ужин. Посидите в ресторане на приличной дистанции.
– Где ты?
Сомнения… Но желание побыть с ней немного, побеждает.
– Дома.
Ооо, черт.
– Может быть, в ресторан? Обещаю выбрать самый впечатляющий.
– Нет. Я уже всё приготовила. Я Вас жду.
О, боги! «Найди причину! Откажись!» – уговариваю я себя. Не будь у меня положительного теста, сегодня она была бы моя. Во всех смыслах этого слова. Просто… какой же это потрясающий кайф – иметь возможность, обнимать, целовать, присваивать! Эти губы были так близко! В секунде от поцелуя. В мгновении до точки нашего невозврата. Отпустил бы я её после поцелуя? Не-е-ет! Ни за что.
Закрывая глаза, фантазирую. Губы прикрываются и горят, я жадно облизываюсь, сокращаясь от возбуждения. Всё, Черкасов, это теперь недоступна часть реальности. Ты бестелесное привидение еще полгода. Прими это. Усвой это! Сдергивая с запястья часы медленно кручу их на пальце. Они встали. В первый раз в жизни у меня встали часы. Как символично… Моя жизнь на паузе. А её – нет! И может так оказаться, что это последнее свидание со Златой. А завтра она будет принадлежать другому мужчине. И так и будет, вообще-то. Особенно, если ты не приедешь. Ее приглашение значит только одно, она не хочет выбирать Родиона. И я делаю саму глупую вещь в моей ситуации – еду.
И да – в этот раз я не лажаю с букетом.
Покупаю бутылочку хорошего вина. Когда меня последний раз женщина приглашала на ужин к себе домой? Такая женщина, чтобы я согласился. Да никогда! Моя жизнь устроена максимально просто. Как черновик. Пока все силы вложены в компанию, а в личной жизни довольствуюсь простым и малым, но мечтаю о большом и полноценном.
Дописался на черновик, Черкасов? Ага, так что чистовик испачкал. Паркуюсь возле маленького, но выстроенного в стиле средневекового замка домика Ивана Михайловича. Не самый престижный район. Но пока еще спокойный. Ворота – стальной частокол. Я вижу парадный вход в дом. Нажимаю на звонок.
Открывает мне охранник. Свет ярких фонарей освещает всё по периметру.
– Этим входом не пользуются, – тормозит он мою попытку подняться на крыльцо. – Пройдёмте.
Мы обходим дом.
– Тиша, слезай! – стоит спиной ко мне у высокого ранета Злата, уперев руки в бока.
– Злата Романовна, к Вам гости.
Разворачивается.
– Что случилось? – смотрю наверх.
– Аа… да, ничего, – поправляет немного растрепавшиеся волосы.
На ветке, прислонившись спиной к стволу сидит Тихон. Метра три высота…
– Тихон, привет.
– Здравствуйте.
– Проходите в дом, – отворачиваясь от Тихона, показывает мне на вход чуть поскромнее, чем парадный.
В спину ей тут же прилетает ранеткой. Слышу глухой шлепок и вижу, как вздрагивает. Глаза мстительно вспыхивают, веки тяжелеют, но делает вид, что ничего не было.
Разворачиваюсь, чтобы зайти в дом и в отражении затенённого стекла окна вижу, как она поднимает пару ранеток и отточенным движением швыряет обратно в Тихона.
– Ай!
Хруст веток.
Ну, дети! – прячу улыбку.
И меня и самого расслабляет, снимая с плеч лет пятнадцать. Проблемы, заботы будто отъезжают немного подальше. Когда-то и я по деревьям в нашем саду лазил.
– Проходите, – опережая, Злата поспешно открывает мне дверь.
– Поссорились?
– Нет, с чего Вы взяли?
– Да так… – ухмыляюсь я.
Живая девушка. Сто лет в моей жизни не было живых девушек. Всё как-то по сценарию в последнее время. Только лица меняются. Хочется погладить ее по спине. Там вырез, открывающий лопатки. И между ними красный след от ранетки. Но держится она как принцесска, изящно и не подавая виду, что больно, гордо выпрямив плечи и задрав подбородок. Отдаю ей в руки букет.
– Спасибо за приглашение.
– Сюда, – уводит она меня в столовую.
– Сама готовила? – наблюдаю как накрывает для нас стол.
Между широким поясом свободных брюк и в цвет им свободным топом – узкая полоска плоского загорелого живота. Топ ассиметрично съезжает с одного плеча. Шея очень красивая… я целовал уже эту шею…
Тяжело сглатываю. Бестелестный, ты, Черкасов! Напоминаю себе.
В глаза смотри!
– Сама, – скромно.
Круто. Женщины в моей семье никогда не готовили сами. У нас всегда был повар. Ставит чашку передо мной.
– Ничего что я по-простому без сервировки? – смотрит мне в глаза.
Коротко улыбаюсь. Да мне вообще все равно. Рядом со мной побудь…
– Тихон не присоединится?
– Он поел уже.
В голосе сквозит недовольство.
– Пахнет вкусно… – вдыхаю я запах блюда.
В глубокой глиняной чашке с резными боками, белая маслянистая жидкость с оранжевыми разводами и шариками.
– А что это? На икру красную похоже.
– Лосось в сливках с икрой. Мама раньше всегда готовила. Когда гости приезжали. И я теперь для гостей готовлю.
– Ух ты. Ммм… – тут же выдаю я стон удовольствия, пробуя первую ложку.
Злата передаёт мне черный хлеб, зелень… Молча едим, встречаясь взглядами. Она немного расслабляется. Мне так кайфово, словно в эти сливки было намешано пару ложек дури. Точно ведьма…
– Может вина? – словно опомнившись.