Спустя пару минут он поднялся и, усевшись на диване, рассматривал меня, как будто до этого не видел и пытался найти что-то новое. Смутившись, я быстро села, но разорвать дистанцию мне не дали.

— Элейн, да ты тот еще фрукт, — произнес, взяв меня за подбородок. — Не помню, чтобы так раньше накрывало, вон какие отметины оставил, — и нежно прикоснулся к губам, провел языком, словно зализывая ранки, нанесенные в порыве страсти. Предательское тело отреагировало немедленно, попытавшись растечься безвольной лужицей. — И откуда ты такая взялась на мою голову?

Я все же сумела выбраться, метнулась к кровати и схватив простыню, завернулась в нее. Вот так лучше, чем сидеть голышом под пронизывающим взглядом, который, несмотря на два сеанса умопомрачительного секса, не стал менее хищным и заинтересованным.

— Так как тебя сюда занесло? Такие чистенькие девочки не шляются по траходром-тусовкам.

Я обернулась и увидела, что парень вальяжно устроился на диване, ожидая моего ответа. Ну хоть трусы надел, и на том спасибо, хотя лучше бы оделся полностью. Поймав себя на мысли, что шарю глазами по его телу, отвесила себе мысленную затрещину. Да уж. Хорошее слово подобрал для своей пати, именно что траходром. Жаль, меня оповестить об этом забыли. А со стороны Дайны это вообще подстава. Не думаю, что она не знала, как обычно это все происходит. Но при этом притащила, убедив в обратном, да еще и исчезла, не предупредив.

— Я и не ходила никогда, сегодня впервые притащила подруга, забыв упомянуть про то, что это… траходром… — цежу отрывисто и зло, в голосе проскальзывают нотки горечи и обиды. — Не знаю, как там ваши обычные гостьи, но для меня секс с незнакомцем никогда не был пределом мечтаний. Я как раз собралась уходить из вашего хм… элитного общества, когда ты вызвался показать мне выход.

Надеюсь, сарказм слышится в моем голосе по полной.

Пытаюсь обойти диван по широкой дуге, чтобы добраться до одежды, но мне на плечо опускается рука, заставляя обернуться.

— Погоди, так ты тогда и правда просто искала выход? — Спрашивает неверяще, почти шокированно.

— А до тебя только сейчас дошло? Не пробовал слушать, когда просят отпустить? — шиплю разъяренно, чувствую как покраснело лицо. В этот момент с удовольствием выцарапала бы этому альфа самцу глаза.

— Знаешь ли, я привык к разным играм. Тут любят такое. И твое поведение воспринял как еще одну игру, правда, довольно необычную. Показать выход и правда никто раньше не просил, — в этот момент готова сделать фейспалм, но он меня добивает. — Я признаю, накосячил, но и ты что-то не особо сопротивлялась, — подходит вплотную, хватает за плечи, слегка встряхивает и смотрит в глаза. — Жертвы так не стонут от минимальных прикосновений, и не текут как… самки собаки в течке, — кажется, он тоже зол, каждое слово бьет не хуже пощечины. — Возможно, подсознание твое именно этого хотело, того, что не позволяет сознание, замкнутое в рамках правильного воспитания? Хотела страстного траха — ты его получила. Как и уйму оргазмов в придачу, не так ли? Так что нечего строить из себя невинную жертву, которую оприходовали на алтаре, — отходит от меня, не глядя натягивает брюки, футболку, рубашку и выходит, громко хлопнув дверью.

Меня начинает трясти мелкой дрожью, голова не соображает. Сползаю по стене на пол, обхватываю руками колени и утыкаюсь в них лбом. Кажется, по щекам бегут слезы, но не уверена, лицо онемевшее как после лидокаина. Неужели он прав? Неужели я такая… такая… готовая лечь под каждого встречного? Шлюха под маской непорочной девы? Может, поэтому Дайна меня сюда притащила? Учуяла этот, как он сказал, запах течки?

Нет, нет, не хочу так, не может быть это правдой. Эти слова шепчу про себя словно мантру. А внутри больно, так больно, что просто невыносимо. Наверное, так болит душа…

Не знаю, сколько я так просидела, пять минут или два часа, все едино. Не отреагировала даже на звук открываемой двери, лишь почувствовав чужую руку на теле дернулась и подняла голову.

— Элейн? Господи, ты чего? — усиленно промаргиваюсь, прогоняя пелену с глаз и вижу лицо Дэна, склонившегося надо мной. Дергаюсь, пытаюсь встать на ноги, но конечности не слушаются, они затекли и онемели.

— Иди ко мне, детка, — не дождавшись ответа, пересаживает меня к себе на колени, крепко прижав.

На попытку отстраниться только сжимает объятия сильнее. Он что-то говорит, но я не разбираю слов, в ушах сплошной шум. Лишь спустя некоторое время он стихает, а тело перестает бить дрожь. Боли тоже больше нет, лишь какая-то холодная отстраненность и равнодушие, будто тело стало совсем чужим. Наконец, до сознания доходят слова.

— Успокоилась немного? Элейн, прости… Я идиот. Наговорил со злости всякой чуши, прости меня. Не вздумай брать это в голову, слышишь?

— А может, как раз ты и был прав, — слова выходят с трудом, царапая горло.

— Нет, не прав, слышишь? — взял мое лицо в ладони, вытирая пальцами слезы, целуя глаза, щеки, губы, заставляя забыть злые и несправедливые слова.

— Не хочу быть суч… — не дает договорить, закрывая рот поцелуем, нежным, успокаивающим, но и требовательным одновременно. Ледяная корка начинает давать трещину, чувства возвращаются медленно, рывками. Чувствую нежность его рук и жар тела, мягкость губ, неосознанно тянусь навстречу, позволяя углубить поцелуй, растирать шею и плечи.

Оторвавшись от моих губ, целует шею и вздрагивает.

— Какая ты холодная, совсем ледышка, пойдем, будем отогреваться, — при этом не выпускает меня, несет сам, открывает внутреннюю дверь. Мы проходим через душевую и туалет, а за следующей дверью подходим к большой ванне с пузырьками.

— Джакузи? — в голосе проскальзывает интерес, никогда раньше не пользовалась им.

Дэн ставит меня на пол, аккуратно снимает простыню. Слыша за спиной шорох снимаемой одежды, тороплюсь войти в воду. Дэн идет следом, садится и увлекает меня за собой, устраивая между своими ногами. Притягивает к себе, заставляя откинуться ему на грудь, и обнимает обеими руками. Пытаюсь немного отодвинуться, но в ответ получаю лишь хриплый то ли стон, то ли рык.

— Расслабься, — голос напряженный, слегка охрипший, руки начинают танцевать по моему телу, гладят, растирают, согревают.

Тело начинает оттаивать, таять, пузырьки воды ласкают кожу почти интимно. Прикусывая губы, сдерживаю стон наслаждения… Закрываю глаза, пытаюсь уплыть в нирвану, но легкий поцелуй в висок возвращает в реальность, и в голове начинают появляться вопросы.

— Почему ты вернулся? — мне важно знать ответ, какой бы он ни был.

Слышу в ответ тяжелый вздох:

— Потому что понял, что накосячил, обидел тебя почем зря. Хотел извиниться, хоть и не люблю это дело. Хотел помочь добраться домой. А нашел тебя чуть ли не в кататонии, — руки сжимают меня крепче, почти до боли. — Все еще не веришь? Какая ирония, что словам брошенным в запале верят охотнее и крепче, чем извинениям, — горько усмехается.

Мне нечего на это ответить, вздыхаю, ерзаю, пытаясь устроиться поудобнее. Чувствую легкий укус в шею, выгибаюсь, ловя волны удовольствия. Руки Дэна возобновили свои движения, но на этот раз они были скорее возбуждающими. Сжали грудь, погладили живот, правая рука слегка раздвинула ноги и приласкала сокровенное местечко. Я замерла, пытаясь не реагировать, но движения продолжились — манящие, бережные, проверяющие. Пальцы на ногах начали подгибаться, низ живота сладко ныл, как будто и не было до этого двух полноценных заходов.

— Не саднит? — спрашивает прямо в ухо, обдавая горячим дыханием, странно дергается, как будто не может найти себе места.

— Нет, только слегка щиплет от воды, — говорю еле слышно, стараясь подавить нарастающее возбуждение.

Слышу смешок, а в следующий момент он вставляет внутрь пальцы, продолжая свою игру.

— АААХХХ, — вырывается у меня то ли стон, то ли всхлип, пытаюсь судорожно свести ноги, отстраниться, но кто ж мне даст.

— Тшш, крошка, не закрывайся от меня, не надо, — шепчет в ухо, прикусив мочку, а пальцы продолжают сладкую пытку, вверх-вниз, и вращаясь внутри, надавливая на чувствительные точки.