Пишу: «Поздно. За день они собрали под две тысячи лайков, и я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Глянь соцсети».

В ответ тишина. Минута, вторая, третья проходят – от Веры ни слова, ни смайла.

Хей, кажется, я переборщил. Она и так порывалась шагнуть с подоконника, нужно быть осторожнее.

«Шутка».

«Ну ты и сволочь».

«Сама удалишь. У меня рука не поднимется», – это сообщение я пишу и стираю несколько раз, прежде чем отправить.

– Привози Веру в следующий раз, сынок, – говорит отец.

Я вздрагиваю, так как забыл, что он все еще стоит рядом.

– Привезу, пап, – обещаю, понимая, что этого не будет никогда.

Но почему бы не дать ему немного времени порадоваться за собственного ребенка? Он замечательный отец, лучший, который только может быть в нашем непростом положении.

– Кажется, Вера хорошая девушка.

Я пожимаю плечами.

– Знаю, – говорю, поджимая губы.

Снова становится гадко и до глубины души обидно. Ловлю себя на мысли, что потираю пиратский флаг на груди, напоминая себе о его существовании. На горизонте появляются дельфины, они так близко подплывают к берегу, что, окажись мы в воде, могли бы запросто доплыть и погладить их. Девочки быстро приближаются, бросают велосипеды и бегут к бордюру набережной, кричат и хлопают в ладоши от восторга. Я сажаю Дашу на плечи, чтобы ей лучше было видно водных млекопитающих, и она тянет меня за волосы, смеется. Я люблю бывать в Сочи, здесь удается поверить в иллюзию счастья, которую я создаю для отца.

Но хмурая, правдивая Москва ждет, и откладывать встречу я не собираюсь. Этот город принимает меня таким, какой я есть на самом деле, а это дорогого стоит. Обманчивое южное тепло хорошо только тогда, когда строго дозировано.

В этом громадном торговом центре, по которому они с Ариной ходят целый день в поисках одежды для очередной фотосессии Кустовой, телефон ловит отвратительно и через раз. Вере приходится то и дело выглядывать из отделов в ожидании ответа от Белова. А потом, получив один из них, в ужасе искать страницу его студии в соцсети.

До этой минуты Вера не знала, что от страха может тошнить, а ладони умеют становиться такими влажными, что хочется их вытереть о полотенце, будь на это минутка.

Пусто. Ее фотографий нигде нет. Пока нет. Ответ на мобильный приходит специально через несколько минут, чтобы Вера успела в красках представить разочарование и отвращение в глазах родителей. «Шутка». От бессильной ярости становится дурно. Вик над ней издевается, посмеивается над доверчивой дурехой. Будто и без него проблем мало.

– У тебя всё нормально? – Арина выходит следом за Верой. – Артём пишет?

– Нет, от него не было ни одного сообщения, кроме как когда я заберу остальные вещи.

– Может, пока не стоит торопиться с этим? Вы такая красивая пара, созданы друг для друга. Мама говорит, и я с ней согласна, что он одумается, вот увидишь.

Арина ни о чем не догадывается, и Вера не собирается ей жаловаться.

– На этой неделе заберу, подруга обещала свозить на машине. Не хочу тащиться на метро с чемоданами.

– Хочешь, я Вика попрошу? Он не откажет.

– Нет! – отшатывается Вера, но под недоуменным взглядом Кустовой быстро добавляет, взяв себя в руки: – Только не Вика, пожалуйста.

– Ты из-за того случая, что ли? Да ну, Вик уже и забыл давно, что ты его с радужным флагом в руках представила. Ха, сменить пиратский на разноцветный – отличная идея!

Какое счастье, что Арина сама отлично отвечает на собственные вопросы.

– Слушай… – Вера медлит, – не хочу показаться бестактной, но… Я так поняла, что с Виком случилось что-то плохое в прошлом?

Они идут вдоль рядов, ища взглядами информацию о скидках, Вера нервно расстегивает-застегивает ремешок часов, корябая запястье.

– С чего ты взяла?

– Создалось такое впечатление.

– На эту тему я не разговариваю. Извини.

– Это ты извини. Просто… Вик рассказал историю «Веселого Роджера»: что это отпугивающий, предупреждающий об опасности флаг. Поэтому мне стало интересно, от чего флаг должен отпугивать в его случае.

Арина замирает в недоумении, удивленно смотрит на Веру, ее большие зеленые глаза несколько раз моргают, накрашенный яркой помадой рот приоткрывается.

– Вик тебе это рассказал? Серьезно? – Она поправляет волосы, поджимает губы. – Очень странно.

– Это секрет?

– Видимо, уже нет. – Арина передергивает плечами. Кажется, она чем-то сильно недовольна, обижена. Как будто ревнует. Глупости, с какой стати? – Могу поспорить, он уже и думать забыл о том неудобном случае, так что выбрось из головы. Если понадобится помощь, думаю, Вик не откажет.

– Артёму это точно не понравится.

– Ты ж рассталась с Тёмой, а не мной. А Вик такой же мой брат, как и его. Кстати, Артём мог бы и лично привезти тебе сумки. Да и вообще, помочь хотя бы первое время.

– Мы расстались на такой нехорошей ноте, что лучше совсем не видеться.

Тогда в машине, по пути на работу, сразу перед нырянием в канаву, Вера заявила ему, что больше так не может. Что Артём обращается с ней пренебрежительно, и ее это не устраивает. Она уходит навсегда.

А потом этот красивый, успешный мужчина орал. Кем она себя возомнила, чтобы бросать его?! Такая, как она, должна держаться за такого, как он, как за спасательный круг – руками и ногами, ублажая пирогами и оральными ласками каждый вечер. И Вера от всей души послала его к черту. На что Артём тут же выпихнул ее из СВОЕЙ машины, кредит за которую она помогала выплачивать, а потом еще и отомстил, вернувшись.

Ее должно было насторожить еще два года назад, что о своих бывших он всегда говорил как о тупых курицах. А Веру носил на руках, красиво ухаживал, обнимал, называл самой-самой. Ей был двадцать один год, и любви хотелось так, что очевидное не воспринималось всерьез.

– Слушай, Вер, прикроешь меня в эти выходные? – как бы невзначай спрашивает Арина, рассматривая разноцветные короткие платья в одном из модных отделов. Ее туфли на чудовищной платформе добавляют десять сантиметров росту, отчего и без того стройная девушка кажется тощей и угловатой.

– От кого?

– От родителей, кого же еще. Можно я снова скажу, что осталась у тебя? Мама только тебе и верит из всех моих друзей. – Она закатывает глаза.

– А сама где будешь?

– С Марком, конечно, – светится Арина широкой, открытой улыбкой. – Только ни слова Артёму. Достали меня эти старшие братья! Еще хуже родителей, которые до сих пор требуют возвращаться не позже десяти и регулярно отзваниваться. Можно подумать, мне пятнадцать лет! Вот ты молодец: уехала из дома после школы и живешь самостоятельно. Никто в твои дела не лезет. Меня же не пускают даже с ночевкой! А мне двадцать!

– Можешь быть уверена, Артёму я точно не скажу, – усмехается Вера. – Вот это померь, умоляю! Тебе пойдет. И кстати, когда ты мне уже представишь своего загадочного и неотразимого Марка?

– Скоро. Будь уверена, он произведет впечатление.

С Ариной Вера проводит весь свой выходной, но все хорошее когда-нибудь заканчивается, пора ехать домой. Размышления о потерянной жизни, должно быть, уже заждались ее, затаились в уголках пустой квартиры и потирают несуществующие ладони – предвкушают момент, когда можно будет вцепиться в ее горло и душить, давить, пока не уничтожат. Товарищ Гугл тоже считает минуты, когда Вера в очередной раз введет в строку поиска свои страхи: он единственный, кто согласен говорить с ней о самом важном.

Следующим вечером, возвращаясь с работы, Вера вновь не спешит домой, но на этот раз пойти больше некуда, а обычный маршрут как будто становится короче, торопя оказаться в безвкусно-цветастых стенах крошечной съемной квартиры и еще раз хорошенько обо всем подумать.

Познакомились они с Артёмом давно, еще в колледже, два года учились в одной группе на повара-технолога. Он уже тогда Вере понравился. Веселый, уверенный в себе Кустов не мог остаться незамеченным и активно этим пользовался, закрывая сессии за «красивые глазки». Но тогда она держалась от парней, подобных ему, как можно дальше, подсознательно чувствуя опасность, да и Артём не проявлял особых знаков внимания.