Пока я разрезала цыплёнка, Раш открыл вино и разлил по бокалам.

– Я вообще-то больше красное люблю, – обронил он, увидев, как я рассматриваю стайку пузырьков, поднимающихся с донышка на поверхность. – А ты?

– А я – сидр.

И даже не соврала, потому что виноградного вина мне пока пробовать не доводилось.

– Домашний?

– А разве бывает другой?

Раш посмотрел на меня так, будто у меня вторая голова выросла.

– Не кривляйся, – проворчала я, отправляя в рот сочный кусочек мяса. – На самом деле, я в курсе того, что в супермаркете нынче можно купить всё, что угодно. Просто если сравнивать покупной сидр с домашним… Нет, лучше даже не сравнивать!

Муж недоверчиво покачал головой.

– Хочешь сказать, что знаешь, как варить сидр?

– И не только его, – заверила я. – Я вообще очень люблю готовить. Мясо, сложные супы, блины. Хлеб ещё люблю печь.

– В хлебопечке?

– Не говори ерундой! В обычной печке, из кирпича и глины. Настоящий хлеб только на настоящем огне получается. Разве ты не знал?

Раш покачал головой.

– Кое-что слышал, но успел позабыть. А теперь вот вспомнил, и понял, что капитально лоханулся, когда не оборудовал печью кухню в моём доме. Придётся стену ломать…

Я подавилась курицей от неожиданности, а сталкер подмигнул, добивая меня контрольным выстрелом:

– О такой замечательной жене надо заботиться. Умница, красавица, бережливая хозяйка… – Не иначе как вспомнил мою жалкую попытку выторговать себе обувь подешевле! – Да ещё и готовить любит! Я думал, что такие шаси только в воображении моей мамы существуют… Ты точно настоящая, Тара? Я о такой хозяйке в своём доме даже мечтать боялся!

Я застыла, внезапно почувствовав отвращение к еде, осторожно отложила вилку и нож, впилась взглядом в растерзанное цыплячье крылышко и прошептала:

– Можно мы сегодня обменяемся метками без оборота? И… и без секса?

Раш мрачно посмотрел на меня.

– Знаю, что это больно, – поторопилась объяснить я. – Но у меня высокий болевой порог, я не боюсь боли…

Эта традиция возникла совсем недавно и связана она была с тем, что слишком много полукровок, не способных к полному обороту, стало появляться в нашем мире. Женщины всё чаще и чаще не могли докричаться до своей второй ипостаси, а инстинкты мужчин требовали заклеймить, показать всем потенциальным соперникам, что самка занята и с гордостью носит на себе отметины, оставленные зубами мужа… Реальные отметины, которые можно было увидеть невооружённым взглядом. В отличие от тех, которыми обменивалась пара, перейдя во вторую ипостась. Настоящая брачная метка ставилась лишь однажды и через несколько дней после неё не оставалось даже намёка на шрам… И вместе с тем она всё равно была. Любой ракшас её на животном, интуитивном уровне чувствовал и никогда не притронулся бы к чужой женщине…

Раньше я и не мечтала о том, что у меня когда-нибудь будет такая.

Теперь же всеми силами старалась оттянуть её появление.

– А если я боюсь? – Раш вскинул разорванную шрамом бровь, но сдался под моим скептическим взглядом и устало провёл ладонью по лицу и глухо обронил:

– Ты ведь знаешь, что такую метку придётся постоянно обновлять?

Я кивнула.

– Возможно, каждую ночь, – уточнил он, и я испугалась.

– Так часто? Я думала, может, раз-два в неделю…

– Три, – отрезал Раш. – И только при условии, что спим мы в одной кровати.

У меня сердце едва через горло прямо на тарелку с недоеденным цыплёнком не выскочило.

– К-как в одной?

– Желательно, голые и плотно обнявшиеся, – ответил муж. – На тебе должен быть мой запах. Одной метки недостаточно.

«Голые и плотно обнявшиеся», – мысленно повторила я и судорожно сглотнула. Я как-то всё немного иначе себе рисовала…

– Г-голые? – Воображение мне в красках изобразило картину под названием «Раш и Тара. Ню», и, по-моему, от меня повалил пар. – Обнявшись? Как ты себе это представляешь?

– Если я начну рассказывать о том, как, – низким голосом, в котором отчётливо слышались рычащие нотки, произнёс Раш, – то, боюсь, от настоящей метки ты сегодня не отвертишься.

И так посмотрел на меня из-под ресниц, что у меня кости в ногах стали мягкие-мягкие, как желе (хорошо, что я сидела, а то точно бы рухнула, как подкошенная), грудь твёрдая, а губы сухие. Мысленно обругав себя чёкнутой извращенкой, я опустила глаза в тарелку и на одном дыхании выпалила:

– Прости, но голой я с тобой по собственной воле не лягу. Я… – Хотела сказать о том, что влюблена в другого, но чувство собственного сохранения непрозрачно намекнуло мне на то, что делать этого не стоит, поэтому я сначала запнулась, а потом неуверенно закончила:

– Я не могу вот так вот. С первым встречным.

Раш царапнул ножом по дну своей тарелки и проскрежетал:

– Для справки. Я слышу запах твоего желания.

Владычица Энлиль, к тебе взываю! Не позволь помереть от стыда, я жить только-только начала… Ещё и во вкус-то толком войти не успела…

– Это не отменяет того факта, что я с тобой познакомилась несколько часов назад и… и… Не отменяет, короче.

В малахитовом взгляде Раша хотелось утонуть. Правда-правда. Как в море, которого я никогда не видела в живую. Нырнуть глубоко, до самого дна, и не всплывать следующие сто или двести лет… Но, к сожалению, я отлично помнила, почему этого не стоит делать, и понимала, как всё закончится, если сталкер узнает, кем на самом деле я была до того, как очнулась в теле неведомой мне Шерриханны.

– Н-не буду. Не могу. Я… – я правда не знала, что сказать и где найти правильные слова. – Но ты сказал, что хочешь сделать из нашего фальшивого брака что-то настоящее, вот я и подумала, что…

Фыркнув, Раш внезапно рассмеялся и своим смехом сбил меня (в который уже раз?) с серьёзной волны

– Трусиха! – Ослепил меня белоснежностью своей улыбки. – Оказывается, ты такая трусиха, Тара!.. Но мне нравится. И не вздумай спрашивать, почему!.. Не ляжешь, говоришь, по доброй воле в мою постель голой?

– Не лягу, – подтвердила я.

– Ладно. Можешь оставить бельё… А у тебя точно аллергия на кружева? Хотя, ну их, эти кружева… Оставь на себе мою майку. Так даже ещё интереснее.

Кто идиотка? Правильно. Я идиотка. Надо было не на обнажёнку упор делать, а на то, что я вообще не хочу с Рашем в одну кровать ложиться…

– Э-э-э…

– И на этой весёлой ноте мы закроем этот разговор… Как тебе мясо, сердце моё? По-моему повар просто гений…

Я перевела взгляд на растерзанного цыплёнка и шумно выдохнула. Мясо? Повар? Да мне в ближайшие лет сто кусок в горло не полезет!

Глава четвёртая

– Ты на какой стороне кровати предпочитаешь спать? – поигрывая бровью, поинтересовался Раш, когда обслуга отеля увезла грязную посуду и остатки нашего первого семейного ужаса… То есть, я хотела сказать, ужина.

– Я предпочитаю спать одна, – буркнула недружелюбно, а мой муж с фальшивой улыбкой сожаления на лице вздохнул:

– Как жалко! Придётся менять привычки… И раз уж тебе всё равно, тогда я слева… – Одним движением сдёрнул с гигантской кровати покрывало и широким жестом отбросил его в сторону. Обеими руками взялся за пояс шортов, явно давая понять, что, в отличие от меня, он спать в одежде не собирается. Ни стыда ни совести кое у кого, потому что я едва не окосела, пытаясь не втыкать в эту до неприличия притягательную обнажёнку.

– Не против телека перед сном?

– А?

Я всё же смогла заставить себя смотреть на стену за спиной Раша, а не на самого Раша, и, честно говоря, не сразу поняла, о чём муж у меня спрашивает.

– По спортивному каналу сегодня четвертьфинала Чемпионата по хоккею, – пояснил он. – Я бы глянул… Но если ты хочешь сразу приступить к делу, то…

– Хоккей – это отличная идея, – заверила я и почувствовала, что краснею под понимающим взглядом Раша. – Правда я не очень хорошо в нём разбираюсь…

Вообще не разбираюсь, если уж на то пошло, телевизора-то у нас не было, но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось.