<p align="center">
Michael Shea</p>
<p align="center">
Fat Face</p>
<p align="center">
</p>
<p align="center">
Майкл Ши</p>
<p align="center">
Жирдяй</p>
<p>
</p>
<p style="margin-left:207.0pt;">
То были отвратительные, кошмарные образы, пусть даже они повествовали о древних, давно минувших событиях, ибо облик шогготов и их деяния ни одному человеческому существу не должно увидеть или запечатлеть…</p>
<p style="margin-left:207.0pt;">
Говард Филипс Лавкрафт</p>
<p>
</p>
<p>
Когда Патти вернулась в вестибюль отеля «Парнас», несмотря на безобидные подначки было ясно, что её тут привечают по-прежнему. Другие девушки, как умели, старались скрасить её первые дни на точке, пока Патти не начнёт чувствовать себя увереннее. В общем, она тоже была рада вернуться обратно.</p>
<p>
Перед тем как загреметь в больницу, четыре вечера в неделю Патти выходила на работу в массажный салон «Случайная встреча», которым частично владел Пит, её сутенёр. Пит утверждал, что смена в салоне для неё – всё равно что отпуск, нужно лишь чуток поработать руками, и физическая нагрузка не в пример меньше по сравнению с регулярной проституцией в отеле. Конечно, Патти могла бы согласиться, что работа в салоне легче – если бы только она не имела отношения к грабежам и убийствам. Что в итоге довело Патти до срыва, и хоть сама она ни за что не призналась бы в этом Питу, но тот, несомненно, допёр без подсказок. Недаром же он позволил Патти вернуться обратно в «Парнас», уточнив, что пару недель она может отдавать ему только половину обычной доли, пока не решит, что пришла в норму.</p>
<p>
Уже в первый месяц работы в массажном салоне Патти поняла, что тут к чему, узнав про парочку клиентов – не её клиентов – которые сгинули с концами, после того, как их увезли из «Случайной встречи» прямиком в Голливудские холмы. Инциденты эти до поры оставались для неё покрытыми тонкой, милосердной вуалью сомнения. Но потом был и третий клиент, как раз в её смену, так что игнорировать происходящее стало просто невозможно.</p>
<p>
Только он появился на пороге, как у Патти проскочила мыслишка, что этот вот посетитель – идеальная жертва: тщедушный, невысокий, с тугим бумажником, и в изрядном подпитии вдобавок. Она прочитала имя клиента на кредитке, пока Пит тщательно изучал содержимое его бумажника как бы для проверки платежеспособности. И посетитель позволил ему это с лёгкостью, выдававшей, насколько был пьян. Затем, пока Патти, вихляя задом, вела клиента в массажный кабинет, то буквально слышала, как в мозгах Пита щёлкает уродский арифмометр, подбивая итог.</p>
<p>
В тесном массажном кабинете имелся лишь стол и слегка облёванный ковёр. Когда Патти стояла за столом, тщательно разминая накрытую полотенцем тушку клиента, и старалась сосредоточиться на ритме своих движений, по ковру нагло пробежал здоровенный чёрный таракан. Впоследствии Патти пыталась убедить себя, будто это ей привиделось, настолько странным вспоминался этот момент. Таракан, размером в половину её ладони, остановился посреди ковра и посмотрел на неё. И в тот самый миг, когда Патти заглянула в нечеловеческую глубину чёрных глаз-бусинок, она отчётливо поняла, что человек, который только что кончил в полотенце, нынче ночью умрёт. Состоится грубый, жёсткий разговор при свете звёзд, в тёмном овраге, будут угрозы, вероятно, требования подписать несколько дорожных чеков на фальшивые имена с поддельных документов, а затем плешивую макушку несчастного разнесёт пуля.</p>
<p>
Сильным характером Патти не отличалась; она была не прочь, чтобы правильные дела как-нибудь улаживались сами. Зато она умела подстраиваться, если творились совсем уж неправедные дела, особенно, если кто-то очень на этом настаивал. В общем-то, Патти по своей натуре была нерешительна. Предоставленная самой себе, она приходила в отчаяние, не зная чем заняться. Пит забирал себе значительную часть заработков, но взамен умел полностью распланировать её время. Под его надзором в уютной жизни Патти попросту не оставалось места для тревожных мыслей.</p>
<p>
Однако видение развороченной макушки того недотёпы, отверстой настежь, в блёклых оттенках лунного света – это видение не оставляло Патти, продолжало гнить и разлагаться в её воображении. Труп, обнаруженный через три дня, удостоился лишь двух абзацев в газете, но в этих коротких строчках содержалось подтверждение привидевшейся ей картины: «огнестрельное ранение головы».</p>
<p>
Когда Патти прочитала заметку, ей и так уже было паршиво от недосыпания и выпитого бухла. Той ночью она приняла чрезмерную дозу таблеток, которые, по счастью, вымыли из её желудка час спустя.</p>
<p>
И вот теперь, отходя от действия успокоительного, которым её накачивали в больнице, Патти ощущала, как к ней постепенно возвращаются прежняя энергия и жизнерадостность. Лучшей терапией от ночных кошмаров, по её мнению, могло стать возвращение к прежней работе в вестибюле «Парнаса». С этим местом были связаны как грустные, так и радостные моменты первых лет её нынешней карьеры. Громоздкая, обветшалая мебель всё еще будоражила чувства Патти. Большой, старомодный «Парнас», в сороковые находившийся на периферии, ныне стоял посреди голливудского порноленда. Это был район неоновых вывесок и запутанного дорожного движения; узкие, забитые припаркованными машинами улицы были проложены еще до Великой депрессии. Патти нравилось расслабленно посиживать в вестибюле, смотреть сквозь огромное окно на улицу, на гладкие, сверкающие автомобили, и выходить на тротуар, лишь поймав взгляд катящего мимо, озабоченного джона. Вот такая работа была по ней.</p>
<p>
До массажного салона Патти трудилась активнее, примерно половину времени проводя в вестибюле, а другую половину – на ногах. Но сейчас, после больницы и лекарств, она часто ощущала слабость и тошноту. Мысль о гарцевании по тротуару вызывала в памяти болезненные воспоминания о ранних, непрофессиональных временах, о дешёвых мерзавцах, что цепляли её и кидали не расплатившись, о торопливых, липких подмываниях при помощи взболтанной бутылки с газировкой, раскорячившись между мусорных баков в переулке. Определённо, пасти клиентов в вестибюле отеля было гораздо лучше. Старые знакомые с регистрационной стойки могли предоставить комнату-другую, но, вообще, это требовалось нечасто. Вестибюль «Парнаса» служил своего рода витриной. Девяносто процентов постельных трудов происходило в стоявших неподалёку «Бриджпорте» и «Объятиях ацтека».</p>
