Агнес выяснила, что Оуни остановился в «Арлингтоне» – старинном отеле, который располагался в центре даунтауна прямо между улицей с казино и Банным коридором. Агнес навела марафет и отправилась в «Арлингтон», чтобы найти Оуни. Она заметила его, сидящего в лобби-баре с Джо Гулдом. Она еще раз взглянула на английского мафиози. Неужели он настолько опасен, как говорили люди? Он выглядел таким худым, таким мальчишкой. Неужели все эти дикие истории о нем – правда? Агнес была заинтригована. И, поддавшись своему любопытству, подошла к столику и просто влезла в разговор.
– Все еще хочешь пойти на ужин? – спросила она у Оуни.
– С удовольствием, – улыбнулся он.
Так начался казавшийся маловероятным роман дочери начальника почты маленького городка и крупного нью-йоркского гангстера. Следующие две недели они проводили вместе каждую минуту. Когда Оуни вернулся в Нью-Йорк, он вдруг понял, что влюбился. Он посылал за Агнес, покупая ей билеты на поезд, чтобы она приезжала к нему в город. К августу они стали парой официально, и дочь одной из самых уважаемых семей Хот-Спрингса стала появляться в Нью-Йорке в компании самых отъявленных преступников Америки. Ее видели в спикизи на вечеринках с кинозвездой Тексас Гинан. Ее провожал через Центральный парк газетный обозреватель Уолтер Уинчелл. А когда она находилась дома в Арканзасе, то получала любовные письма от Оуни, в которых он называл ее «милая моя любимая». В отсутствие Оуни Агнес впадала в уныние. «Жизнь скучна и не интересна, – писала она в своем дневнике. – Сегодня вечером дома одна, читаю старые любовные письма от Оуэна».
ПОКА ОУНИ УХЛЕСТЫВАЛ ЗА АГНЕС, над его головой сгущались грозовые тучи. Все началось в Бронксе, где Винсент «Бешеный Пес» Колл, один из наемных убийц Голландца Шульца, сколотил собственную банду и де-факто требовал, чтобы его сделали полноправным партнером Голландца в его делишках, связанных с бутлегерством, лотереями и шантажом. Голландец отказался, и Колл пошел на него войной, убив десятки людей, включая пятилетнего мальчика Майкла Венгалли, попавшего под пули во время перестрелки в Гарлеме. Голландец обратился за помощью к Оуни, и до Колла дошли слухи, что Оуни хочет его убрать. Колл похитил одного из деловых партнеров Оуни, Френчи Деманжа, и потребовал за него пятьдесят тысяч долларов выкупа. Оуни выкуп заплатил, но просто так это дело не оставил. Когда Бешеный Пес Колл выходил из клуба «Коттон» с деньгами Оуни, тот окликнул его:
– Это было весьма неразумно, Винсент.
Оуни и Голландец встретились с Фрэнком Костелло, Чарльзом «Счастливчиком» Лучано и другими предводителями нью-йоркских банд, чтобы обсудить, как поступить с Коллом. Тот меж тем залег на дно. Оуни вовсе не хотел войны. С одной стороны, у него еще не закончился срок условно-досрочного освобождения. С другой – война между Коллом и Шульцем спровоцировала негативное освещение в прессе. Газеты окрестили убийство Майкла Венгалли «убиением младенца», а губернатор Рузвельт назвал его «дьявольским актом насилия». Тысячи людей присутствовали на похоронах Майкла, и гнев общественности по поводу того, что ни один из свидетелей перестрелки не дал показаний, нарастал. А ведь бизнес Оуни зависел от того, насколько безопасно люди чувствовали себя с ним рядом. Если бы он ввязался в жестокую схватку с Коллом, это могло бы отвадить людей от его клубов. Но когда до Оуни дошла весть, что Колл планирует похитить его с целью получения выкупа в сто тысяч долларов, он психанул и временно отложил свою репутацию джентльмена.
Оуни известил Колла, что намерен заплатить выкуп в размере ста тысяч долларов вперед. Он попросил Колла подождать звонка в телефонной будке в аптеке «Лондон Хемистс» на западе Манхэттена, на 23-й улице. Сперва Колл послал своего телохранителя в аптеку, чтобы тот проверил помещение. Убедившись, что все безопасно, телохранитель проводил Колла в телефонную будку, а затем, ожидая его, занял место у стойки с газировкой.
И телефон наконец-то зазвонил. На линии был Оуни. Он пытался договориться с Коллом о снижении цены. Несколько минут они спорили, в аптеку вошел незнакомец. Прежде чем телохранитель Колла успел достать оружие, незнакомец вытащил из-под пальто автомат, раздалась очередь. В двадцатитрехлетнего Винсента Колла попало больше шестидесяти пуль. Никто не пришел на его похороны, даже священник. Могильщик прочитал «Отче наш». Оуни и Голландец прислали цветы и открытку с надписью «От пацанов».
Спустя три дня после инцидента Комиссия по условно-досрочному освобождению (УДО) Нью-Йорка созвала совещание и выписала ордер на арест Оуни за нарушение условий УДО на основании обвинения в убийстве, совершенном в 1914 году. Комиссия опасалась, что Оуни попытается бежать из страны. В конце концов, у него был британский паспорт, и он учился управлять самолетом. Но если Оуни и планировал когда-нибудь сбежать, то в итоге решил, что лучше так не делать. Он сам сдался властям и вернулся в Синг-Синг дожидаться своей участи. Его прежний компаньон по «ромовому коридору» Фрэнк Костелло, ныне один из главарей итальянской мафии, начал работать на Оуни по-тихому. После бесконечных заламываний рук и закулисных переговоров комиссия по УДО приговорила Оуни к одному году тюрьмы.
СТОЯЛА ПРЕКРАСНАЯ ПОГОДА, когда в июле 1933 года Оуни Мэдден во второй раз в своей жизни вышел из ворот тюрьмы Синг-Синг.
– Сегодня у меня чудесный день, – обратился он к репортерам, ожидавшим его у выхода из тюрьмы. – Погода на моей стороне.
Карманы жилистого сорокалетнего парня были почти пусты, если не считать лекарств, которыми он лечил свои изрешеченные пулями кишки, и пятидесяти долларов (или около того), которые он заработал, ухаживая за цветами в тюремной теплице. Когда он ступил за железные ворота на свободу, его уже дожидался длинный зеленый лимузин, который доставил его на Манхэттен. Оуни присутствовал на сходке, посвященной будущему американской организованной преступности.
Мир за год изменился гораздо сильнее, чем Оуни мог себе представить. За несколько месяцев до его освобождения Конгресс принял закон Блейна[41], подготовивший почву для отмены сухого закона, лишив тем самым нью-йоркскую мафию основного источника дохода. Вдобавок ко всему страна переживала тяжелейшую финансовую депрессию за всю историю своего существования.
Пока Оуни сидел за решеткой, в рядах мафиози произошла кадровая перестановка. Преступным миром Нью-Йорка теперь управляла троица молодых гангстеров – Мейер Лански, Бен «Багси» Сигел и Чарльз «Счастливчик» Лучано, которые подготовили и осуществили убийства крупных главарей итальянской мафии. Все трое молодых людей отличались как умом, так и безжалостностью. Особенно Лански: у него имелись явные организаторские способности. Он вызвал Оуни вместе с представителями всех ведущих преступных группировок Америки в отель «Уолдорф-Астория», чтобы обсудить совместное будущее.
Лански предложил создать национальный преступный синдикат, предоставив каждой группировке свою региональную автономию, но установив при этом определенные правила для национального сотрудничества и контроля. Лански считал, что будущее не за наркотиками или проституцией, а за азартными играми. Как это ни парадоксально, нищета Великой депрессии только усилила желание людей делать ставки. Самое главное, что азартные игры, как и алкоголь, были «преступлением без жертв». Что делало бутлегерский бизнес таким прибыльным для мафии? То, что они продавали продукт, который был популярен. Во время сухого закона к бандитам, удовлетворявшим тягу американцев к спиртному, относились как к народным героям. Азартные игры давали гангстерам шанс построить схожие теплые и зависимые отношения со своими клиентами.
В 30-е годы незаконная игорная деятельность велась в каждом крупном городе, от Лос-Анджелеса до Далласа и Майами, и даже в таких отдаленных городах, как Ньюпорт, штат Кентукки, и Финикс-Сити, штат Алабама. В пустынных неплодородных землях Невады совсем недавно началась реализация масштабного правительственного проекта по строительству плотины, в результате чего население Лас-Вегаса выросло с пяти до более чем двадцати пяти тысяч жителей, и сюда уже нагрянули мафиози, чтобы развлекать (и надувать) завсегдатаев казино. Законодательное собрание штата Невада решило, что ему нужна доля прибыли, и в 1931 году проголосовало за легализацию азартных игр. Первая лицензия на казино была выдана еще до того, как в Лас-Вегасе появилось почтовое отделение или даже асфальтированная дорога. А на другом конце страны, в штате Арканзас, замер в ожидании Хот-Спрингс.
