Несмотря на сомнительную репутацию города, не каждый житель Хот-Спрингса являлся грешником. Даже игорные заведения и закусочные закрывались по воскресеньям. В городке проживало не так уж мало истинно верующих людей. Один из них принадлежал к баптистам старой школы – священник по имени Лютер Саммерс. Он начал свой путь, проповедуя в молельных шатрах в Теннесси, окуная головы в воду и спасая души с такой сумасшедшей скоростью, что это привлекло внимание церковных руководителей по всему Югу. Он читал проповеди об адских пороках общества, главными из которых были алкоголь и азартные игры. В конце 1920-х годов личный крестовый поход привел Лютера Саммерса в Хот-Спрингс, где он занял кафедру в баптистской церкви Парк-Плейс, известной благодаря своим воскресным радиоэфирам по всему Югу как «маленькая белая церковь в долине».

Прослышав о намерении вновь открыть ипподром, Саммерс попытался организовать единый фронт священнослужителей, чтобы противостоять этой затее. Он обратился к губернатору Джуниусу Мэриону Футреллу с просьбой прислать милицию. В награду за свои старания Саммерс получил по почте письмо с намалеванными черепом и скрещенными костями, где было написано: «Твоя церковь сгорит, и ты будешь числиться без вести пропавшим». Он отнес письмо в полицию, где ему сказали, что на его месте уехали бы из города. Так священник и поступил. Он попрощался со своими прихожанами и покинул Хот-Спрингс. Маленькая белая церковь в долине нашла себе нового проповедника, который относился к туристическому бизнесу городка более снисходительно.

СКАЧКИ НАЧАЛИСЬ 1 марта 1934 года, в открытую попирая закон. Милиция здесь не появилась, в отличие от десятков тысяч посетителей, приходивших на ипподром день за днем. Среди них были Клайд и Хейзел. За двадцать семь дней скачек Клайд смог заполучить предостаточно лошадей для бесплатной тренировки. Хейзел тоже внесла свою лепту: она работала на дальней стороне, носясь по ипподрому и собирая запперы – электрические сигнальные устройства, которые жокеи, решившие сжульничать, использовали, воздействуя на лошадь током, чтобы та быстрее бежала. В конце забега нечистые на руку наездники выбрасывали их в грязь. Хейзел подбирала запперы и снова продавала их жуликам. В последний день скачек, 4 апреля, на ипподроме присутствовали более пятнадцати тысяч человек – самая многочисленная толпа в истории Арканзаса, когда-либо наблюдавшая за спортивным событием. Впрочем, самые успешные скачки в истории Хот-Спрингса не принесли Клайду Уэлчу удачи. Несмотря на то что он набрал много лошадей для работы, ни с одной из них особых результатов Клайд не добился. И если Хейзел, возможно, и заработала несколько баксов, торгуя подобранными запперами, то Клайд оказался в полном пролете. После соревнований Хейзел и Клайд погрузились в «Плимут» и отправились за город, сделав по пути одну короткую остановку на семейной ферме Хиллов.

У Ричарда Хилла, с которым Клайд болтал на крыльце, была сестра, владевшая кафе по соседству с квартирой, которую Клайд и Хейзел сняли на месяц. Хейзел постоянно там торчала и в конце концов познакомилась с Холлисом, двадцатидвухлетним сыном Ричарда, который водил фургон и каждый день доставлял молоко в кафе своей тетки. Холлис был красив, обаятелен и уверен в себе. Он носил тонкие усы и, когда не работал, щеголял в фетровой шляпе с загнутыми сзади полями – по моде того времени. Он флиртовал с Хейзел в кафе, а вскоре повел ее на танцы на Фонтанное озеро с бассейнами, водными горками и пивными барами, окружавшими небольшой природный источник на окраине города. Здесь многие местные жители, особенно молодежь, любили проводить время, когда развлекательные заведения в центре города наполнялись туристами. Все это выглядело чертовски скандально, поскольку Холлис был на шесть лет старше Хейзел и к тому же женат. Тогда Хейзел не придавала этому особого значения, ведь она просто тут гостила. Она полагала, что, когда закончится последний забег, они отправятся в следующий город. Но пока Хейзел все еще была здесь, сидела в отцовской машине возле дома Хиллов, а не наблюдала в заднее стекло, как Хот-Спрингс исчезает за горизонтом.

Старый Ричард Хилл снова пожал отцу Хейзел руку, а затем полез в карман своего большого комбинезона. Он достал оттуда пачку денег и отмусолил Клайду несколько купюр, хлопнул по спине и отправил его, прихрамывающего, обратно к машине.

Клайд по-прежнему не смотрел на Хейзел, он просто уставился прямо перед собой. Хейзел, еще совсем девчонка, обладала крутым нравом, и ей, черт возьми, нравилось командовать Клайдом Уэлчем. Он хоть и был ее папочкой, но все же слегка ее побаивался. Клайд сказал дочери, что продал Ричарду Хиллу машину за двести долларов.

– Как, спросила она, – предполагается добираться до следующего города без машины?

– Я еду в Тихуану. Ты остаешься здесь.

Клайд объяснил Хейзел, что Холлис разводится. Ричард Хилл предложил ей пожить в семье Хиллов до завершения развода, затем Холлис и Хейзел смогут жить вместе

Хейзел оторопела. С одной стороны, ей нравился Хот-Спрингс. Ее привлекала энергия, суматоха, яркие огни. Ашленд находился далеко от Юга, но он такой провинциальный городок, каких много. Хот-Спрингс же казался настоящим мегаполисом. С таким же успехом это мог быть и Нью-Йорк, считала Хейзел. И совсем не чувствовалось, что в Хот-Спрингсе началась Великая депрессия. Жители, может, и ощущали ее в своих карманах, но вида не показывали. Людям нравилось танцевать, пить и хорошо проводить время, несмотря ни на что.

С другой стороны, Хейзел любила отца, братьев и маму. И ей всего шестнадцать лет, она еще и школу-то не закончила. Впрочем, учеба ее никогда особо не интересовала. Но была ли она готова к самостоятельной взрослой жизни, к тому, что ее примет мужчина, которого она только-только встретила? Хейзел – жена в шестнадцать лет? Кроме того, в этой договоренности было что-то неприличное: «Двести долларов, и я оставляю девушку».

Но на самом деле все обстояло несколько иначе. Клайд потерпел неудачу в Хот-Спрингсе. Он не думал возвращаться в Огайо с пустыми руками. Он вынужден следовать за лошадьми на запад, чтобы заработать себе на жизнь. А Хейзел, если она поедет с ним, будет только мешать, даже если станет снова продавать жокеям запперы. Депрессия наступала. Если нашелся мужчина с работой, который хотел присмотреть за Хейзел, то она должна последовать за таким человеком. Мужчина с работой – гораздо более выгодный вариант для нее, чем старый хромоногий тренер лошадей.

Клайд сказал Хейзел, что вернется на следующий год на скачки и навестит ее. Он вышел из машины, взял свой портфель и, прихрамывая, отправился вниз по большому зеленому холму, прочь от фермы Хиллов, коров и кур, «Плимута» и его крошки. Хейзел повернулась лицом к старику Хиллу, все еще стоявшему на деревянном крыльце маленького домика. Так много всего нужно было обдумать, прежде чем она откроет дверь машины и сделает шаг навстречу своему будущему.

За четыре года до того, как Хейзел Хилл приехала в Хот-Спрингс, перед местной кофейней затормозил длинный кабриолет «Дюcенберг»[32]. Даже в городке, привыкшем к приезжим богатеям, такая машина вызвала повышенный интерес. Водителя в Хот-Спрингсе никто не знал. Его английский акцент привлекал к себе внимание. Стройная фигура, густые брови, заостренный нос и угрюмое выражение лица придавали ему вид злодея из мультфильма. Но Оуни Мэдден вовсе не был мультяшкой. Злодеем – скорее всего, да, и уж точно настоящим.

Оуни впервые посетил Хот-Спрингс в тот день 1931 года. Он сопровождал своего друга Джо Гулда, бывшего боксера из Нью-Джерси, приехавшего в Хот-Спрингс по предписанию врача, чтобы подлечить свой артрит горячими ваннами. Один из подельников Оуни по Нью-Йорку, «пивной барон Бронкса» Голландец Шульц, являлся поклонником южного курорта и предложил Оуни упасть на хвост Гулду. Шульц также посоветовал Оуни заглянуть в местную кофейню. Голландец заметил, что Оуни, с его британскими корнями, возможно, оценит чай и пирожные, но самое главное – это девушка на кассе. Посетители со всей страны знали о красотке Агнес Демби, которая зажигала на танцполе в «Бельведере» – популярном элитном казино и ночном клубе на окраине города. Эта привлекательная тридцатилетняя женщина была дочерью начальника почтового отделения. Не замужем, хотя недостатка в потенциальных женихах не наблюдалось: за ней бегали богатые холостяки и приезжие из дальних уголков Америки. Но Агнес не стремилась обзавестись семьей. Ей нравилось выходить в свет, есть в хороших ресторанах, танцевать и проводить время в приятном обществе. Оуни бродил по проходам магазина, выбирая самые дорогие сувениры и украшения из тех, что были выставлены на витринах. Изрядно нагрузившись, он уверенно подошел к прилавку, за которым стояла Агнес, чтобы расплатиться. Общая сумма, на которую Оуни набрал товаров, превышала тысячу долларов. Агнес догадалась, что этот хорошо одетый мужчина пытается произвести на нее впечатление, но он не первый богач, который обхаживал ее в магазине. Когда Оуни пригласил ее на ужин, Агнес отказалась.