Лазутчиков происходящие внизу события стали забавлять.

– Нашёл дураков! – ответила Люська и искусственно громко захохотала, как настоящая артистка.

Своеволие пленников, которые, как видно, не до конца ещё осознали своё плачевное положение, сильно расстроило военного карапуза. Он выхватил из ножен саблю и принялся воинственно ею размахивать, стараясь достать обнаглевших лазутчиков.

– Вот я вас! Вот!

– Ты смотри, – удивился Витька, поджимая ноги, – маленький, а уже нервный какой.

– Это ничего, – пояснила Люська. – Намахается досыта и успокоится.

Но, по всему видно, не в правилах злопамятного пограничника было отступать: он с хмурым видом начал прохаживаться под берёзкой, приглядываясь, как удобнее добраться до нарушителей границы. Тут он обратил внимание на то, что Рекс стал выше него ростом, так как опирался передними лапами на скамейку, и сразу догадался, что можно сделать для посрамления развеселившихся лазутчиков, которые уже не скрывали своё презренное отношение к опростоволосившемуся пограничнику.

Люська первая увидела, как из-под арки вышел милиционер с папкой под мышкой и в сопровождении девушки, одетой в лёгкие брюки-капри, яркую майку и розовые очки в пол-лица. Девушка растерянно озиралась, трогала мочки своих ушей и что-то взволнованно объясняла, похоже, не в первый раз, потому что милиционер то и дело морщился и вздыхал.

Люська дёрнула Витьку за рукав и приложила палец к губам:

– Тс-с! Милиционер!

– Где? – Витька неловко повернулся, и сук, который давно уже опасливо гнулся, в конце концов переломился. С криком «Я так и знал!» Витька рухнул на собаку и слегка придавил её хозяина, который, пыхтя, взбирался на скамейку.

Неизвестно, что успел подумать пограничный наряд, но только Рекс, визжа, совсем как щенок, что так не вязалось с его свирепым видом, трусливо скрылся в подъезде, а сам пограничник, упав со скамейки, с перепугу под неё забрался, свернувшись там наподобие ёжика.

Конечно, ни одному милиционеру не понравится, когда ломают ветки на вверенной ему территории, и Витька, проявив смекалку, быстро напустил на себя вид всеми уважаемого школьника, который имеет полное право на заслуженный отдых после занятий, о чём даже в Конституции прописано особо. Он положил ногу на ногу и скрестил руки на груди, нарочно задышав всей грудью, будто никак не надышится свежим воздухом.

На его счастье милиционер оказался лопухом и проворонил интересный момент падения, а только спросил:

– Мальчик, ты не видел здесь…

Больше он ничего сказать не успел, потому что в этот момент сверху свалилась Люська, да так удачно, что села прямо рядом с Витькой. Она быстро состроила на своём лице гримасу, которая, по-видимому, должна была означать улыбку, и кивнула:

– Здрасть!

От неожиданности девушка затопала шпильками и завизжала громче милицейской сирены.

Витька с Люськой заткнули уши, а милиционер, свирепо нахмурив брови, рявкнул:

– Спокойно!

Изумлённая непочтительным обращением, девушка тотчас оборвала свой крик.

– Извините! – как ни в чём небывало сказал милиционер и, придерживая фуражку, задрал голову, вглядываясь в кружевную зелень листвы, а потом поинтересовался:

– Все или ещё будут?

Всё с той же застывшей на лице дурацкой улыбочкой Люська боднула воздух:

– Все!

Милиционер с уважением начал рассматривать отчаянную девчонку, скакавшую по деревьям не хуже любой обезьяны и наконец спросил:

– Вы чего хулиганите на моём участке?

Люська часто-часто замигала и с недоумением огляделась по сторонам:

– Кто хулиганит?

Милиционер сдвинул фуражку, почесал затылок как видно не уверенный в том, что следует предпринять в отношении чокнувшейся девчонки, и предложил:

– Может, «скорую» вызвать?

– Это ещё зачем? – перепугался Витька.

– Мало ли… Я за вас отвечать не намерен…

Витька, всё ещё не веря в их с Люськой свободу, нерешительно произнёс:

– Ну, так мы тогда… пошли?

Участковый пожал плечами:

– Идите…

Вот тут-то окончательно и прояснилось, что правильно Витька сомневался насчёт свободы: из подъезда выскочила тётка неопределённого возраста в пламенно-красных трико, обтягивающих её нехилую фигуру, и на весь двор заголосила:

– Это у кого же хватило смелости обидеть мою собаку?

Милиционер поглядел на расходившуюся тётку, потом на подозрительных школьников, которые ускорили свои шаги, что, несомненно, означало одно: преступники заторопились поскорее покинуть негостеприимный двор, и он крикнул:

– Стоять!

И чтобы придать своим словам весомости, добавил:

– А то стрелять буду!

Не оборачиваясь, Витька с Люськой застыли с поднятыми руками.

– Назад!

Лазутчикам ничего не оставалось делать, как двинуться в обратную сторону черепашьим шагом, стараясь оттянуть время до расстрела.

Милиционер ждал, пристально разглядывая малолетних преступников, которых по своему недогляду едва не упустил, доверившись их добропорядочному виду.

– Чего надо? – буркнул Витька, когда они с Люськой наконец дошли.

Участковый, теперь уже не спуская с них глаз, задрал ногу на скамейку, расположил на колено папку и, держа ручку наготове, приступил к допросу:

– Ну-ка признавайтесь, чего вы тут натворили?

Витька развёл руками:

– Ничего мы не творили.

Милиционер многозначительно прищурился:

– Ты уверен?

– Уверен, – ответил Витька и кивнул на Люську: – Можете у неё спросить.

И хотя милиционер его подсказку проигнорировал, видно, считая хорохорившегося мальчишку главным зачинщиком, Люська не замедлила подтвердить:

– Уверены на сто процентов! И даже… на все двести!

Милиционер побарабанил пальцами по папке и без зазрения совести соврал:

– А почему тогда вот от этой гражданки на вас поступила жалоба?

Прислушивавшаяся к допросу тётка вдруг возмущённо заявила:

– Я сроду ни на кого жалобы не строчила! Еще, слава богу, сама могу за себя постоять, – она засучила рукав и с гордостью продемонстрировала кучу мясистых мышц: – Видели?

Разоблачённый милиционер стушевался:

– Да это я так… подловить их решил.

– Ну и методы у вас, – тётка осуждающе покачала головой и неожиданно вспомнила: – А где мой Лёлик?

– Лёлик – это кто? – осторожно спросил милиционер, чтобы в очередной раз не попасться впросак.

– Лёлик – это мальчик, – отрезала тётка и оглушительно громко начала звать: – Лё – лик! Лё-лик! Ты где?

– Я здесь, – жалобным голосом отозвался военный карапуз, которого, оказывается, звали-величали непонятным именем Лёлик. Пятясь задом, как рак, он с трудом выбрался из-под скамейки и радостно заявил: – Вот он я!

Увидев перед собой чумазого, но желанного Лёлика, тётка всплеснула руками и принялась бесцеремонно, словно куклу, вертеть его в разные стороны, разглядывая, будто не видела целую вечность:

– От кого же ты, мой любонький, прятался? Ну-ка пожалься своей ненаглядной Мышке… Не бойся… Уж я-то на него, лихоимца, найду управу… Уж он-то у меня попляшет…

Тем временем Лёлик, поражённый присутствием милиционера, всё норовил повернуться лицом в его сторону. Участковый тоже в свою очередь не менее удивлённо взирал на вооружённого до зубов Лёлика, который вначале потерялся, а потом нашёлся.

Всё это, очевидно, и ввело чересчур деятельную родственницу, неизвестно кем приходившуюся военному карапузу, в заблуждение. Она упёрла руки в бока, как богатырь в дозоре, и, не разобравшись, принялась обличать во всех смертных грехах милиционера:

– Вот, оказывается, кто тут заводила пугать собак да маленьких ребятишек! Вместо того чтобы следить за правопорядком, он себя тут перед всякими фифочками выставляет!..

– Вы чего такое говорите? – растерялся зарумянившийся милиционер и покосился на девушку, которая даже под охраной вооружённого милиционера не чувствовала себя в полной безопасности.