— Мы можем быть посажены и в другое место, — буркнул Вовчик.

Ничего не ответив, Савелий открыл сейф и насыпал на ладонь белого порошка.

В тот вечер, когда Полина приехала из командировки, Виктор Румберг возвратился домой поздно, не через полтора часа, как передал Полине Миша, а уже за полночь. Моросил мелкий дождик, но, невзирая на плохую погоду, настроение у финансиста было приподнятое. Еще бы! Он, похоже, подошел вплотную к тому, ради чего и был организован банк.

Гарантии молодого чеченского бизнесмена оказались весьма серьезными — «Ичкерия нефть» входила в мировой консорциум «Шелл» со всеми вытекающими отсюда обязательствами.

— Что ж, — удовлетворенно резюмировал банкир. — теперь нам остается только дождаться очередного валютного притока.

— Простите, не совсем понимаю, — насторожился Аслахан. — Значит, в настоящий момент у вас нет денег?

— В настоящий момент нет. Но через наш банк от частных лиц из России на Запад переводятся весьма значительные суммы, которые вкладываются в передовые технологии и доходные производства. Видите, я с вами предельно откровенен, так что при желании можете сами воспользоваться такой возможностью. Поэтому, как только мы получим очередной перевод, я выхожу с вами на связь для оформления кредита. Придется немного подождать — не больше недели.

— Вполне устраивает. Можем ли мы заключить предварительное соглашение, чтобы мне воспользоваться возможностью?

— Не торопитесь, Аслахан. Слово банкира — надежней любого соглашения.

Они скрепили «слово банкира» изысканным десертом в дорогом ресторане. Чеченец запросто пил вино, будто запреты Корана для него не существовали. После ароматного фруктового плова партнеры перешли на «ты».

— Виктор, ты бывал на Кавказе? Если нет, обязательно приезжай. Увидишь — это настоящая сказка! Правда, в Ичкерии не утихает стрельба, но разве она может остановить стремление моего народа к независимости?

— В кого там стреляют? — спросил захмелевший Румберг.

— В кого ни попадя. Где друзья? Где враги? Один Аллах разберет. А нефть — это главное — течет рекой. И будет течь, покуда на свете есть «Ичкерия нефть»!

— За «Ичкерию нефть»!

— За «Бизнес-трейд»!..

…Очутившись дома, Румберг обнаружил бледную Полину, которая улыбнулась супругу какой-то странной улыбкой.

— Я тебя жду, — нежно обняв мужа, прошептала она, — и постоянно подогреваю антрекоты. Ты ведь голоден?

— Радость моя, что это? — удивился Виктор, увидав ноутбук.

— Подарок от меня. Будешь печатать свой роман на компьютере. Нравится?

В умилении Виктор подхватил жену на руки и закружил по комнате. Какая она умница! Какая молодчина!

— Теперь обязательно продолжу роман! А то дела, да дела — нет времени для творчества.

…Очутившись, наконец, в спальне, супруги стали, было, готовиться ко сну, как внезапно у Полины разболелась голова.

— Проклятая мигрень, — простонала она.

— Что-то не припомню у тебя такой напасти, — надулся муж. — Может, вызвать врача?

Но голова у Полины действительно заныла, когда она, поправляя подушку, вспомнила свою близость в этой же самой постели с двойником Виктора. Даже освежающее наслаждение Мишиных ласк отошло на задний план. До чего же несчастны бывают женщины, делящие свою любовь между несколькими мужчинами!

— Так вызвать врача?

— Пожалуй, не надо. Попробую обойтись сама.

На кухне, отыскав настойку пустырника, Полина, как учила мать, выпила мензурку одним глотком. Не подействовало. Тогда она наполнила водкой обычный стакан и разом опустошила до половины, даже не ощутив горечи. Боль (головная или душевная?) потихоньку отпустила, Полина немного всплакнула и, глубоко вздохнув, пошла в спальню. Виктор Румберг сладко сопел в крепком безмятежном сне с блаженной улыбкой на устах.

Когда человеку хорошо? Когда не досаждают проблемы, когда он волен превозмочь себя, свое состояние, с помощью… интересного фильма? Нет! Когда он способен уйти от этой дебильной действительности, уйти сознательно, не взирая ни на что, обойдя все видимые и невидимые преграды с помощью… наркотика? Да, да!! Только так можно достичь блаженства, полного отречения, и познать совершенно новое необычное состояние, название которому — вечный кайф. Что в этом плохого? Что здесь не так?! А… тут, как пишут и говорят — самообман? Возможно. Но что дальше? Человек становится независимым, отрешенным от суеты сует, довольным, сексуально раскрепощенным. Это ли не то, к чему стремится каждый, кто скован житейскими условностями? Сколько они, эти самые условности, воздвигнутые человечеством искусственные преграды, будут еще над нами довлеть? Век? Два? Или тысячелетие? Как долго останутся люди в боязливой нерешительности, беспомощности, неспособности себя раскрепостить?

Видимо, подобные раздумья испытывает всякий заурядный наркоман, надавив на поршень шприца. А незаурядный? Что в таком же случае испытывает он? Поверьте, то же самое. Вот только его рассуждения насчет необходимого отрешения от проблем носят более изощренный и продуманный характер. Собственно, в том и разница между наркоманом посредственным и наркоманом интеллектуальным.

Всякое удовольствие должно быть оплачено. Ну, здесь-то, кажется, не может быть двух мнений? А раз так, следовательно, необходимо изыскивать деньги. Причем, немалые, если желаешь получить истиный кайф. Вообще… проведи кто-нибудь настоящий — не заказной — опрос общественного мнения на предмет отношения к возвышенному состоянию, только ханжи ответили бы, что подобное пребывание души вызывает у них протест. Внутренний протест. А нормальному человеку, будь он бомжем или президентом, такое состояние необходимо, как воздух! Иначе все затухнет, и пропадет, и потеряет смысл. И все эти домыслы насчет того, что человек волен сам себе ковать счастье — книжный самообман. Вранье. Счастье — когда тебя любят? Тоже вранье! Никто никого давным-давно не любит. Каждый живет сам по себе, сообразно со своими взглядами и представлениями. Схема проста — государство (аппарат подавления) постоянно принижает как собственный народ, так и всякую самостоятельную личность. В России, по крайней мере. Чиновнику плевать, какой ты — хоть семи пядей во лбу. Ему важно только одно: насытиться. Каким образом или способом? Да любым! Чиновник закроет глаза на самое гнусное преступление перед собственным народом — такое, как, скажем, повальная наркомания — лишь бы сорвать побольше куш.

Так высоко рассуждал Кирилл, вводя в вену очередную дозу героина. Его взгляд на пристрастие к наркотику отшлифован до блеска. Парень был умным, начитанным, когда-то писал стихи, пытался верить в Бога, в церковь наведывался. Но… сколько талантливых и умных в России гибнет! Им несть числа! Сколько из них сдается, отступая перед жизнью, уходя в расцвете лет.

Мы все обманываем себя, думал Кирилл, только очень по-разному. Он, к примеру, с помощью наркоты. Другие — с помощью телевизора или расхожей книги. Суть-то одна…

После наркотика облегчение наступило моментально: прошла изнуряющая ломка, возникла долгожданная иллюзия успокоения и отрешенности. Можно спокойно дышать и, скажем, смотреть все тот же дурацкий телевизор, бессмысленно уставившись в экран. Жизнь бежит где-то там, а здесь, в стенах родного дома, тихо и уютно. Мать на кухне звенит посудой, готовит ужин. Он с аппетитом сейчас поест, чувство голода растет с каждой секундой. Как обрадуется мать! Ведь он сильно исхудал за последнее время — кожа да кости. Только наркотик и возвращает к нормальной жизни. Правда… где-то в глубине души, словно маленькая заноза, точит обещание лечиться. Конечно, мать поступила опрометчиво, дав ему большую часть Полиных долларов на лечение. Нашла, кому доверить деньги! А он все тянет, и продолжает ширяться — денег еще много. Совесть только мучает. Иногда. Помучает и отходит с новой инъекцией. Ничего… Он еще найдет в себе силы вылечиться!

А Полинка молодец! Вышла замуж за богатого мужика и живет себе припеваючи. Откуда берется богатство? Ведь просто так, ниоткуда, деньги не сыпятся. Значит, крутой бизнесмен, человек дела. Может, такие, как ее муж и вытащат Россию из вечного болота? И ему, Кириллу, будет выгода — на лечение всегда найдутся средства.