Когда она рассказывала истории о своих родителях, ее подбородок гордо вздымался. Ранние воспоминания о Доминике и Рози заставили ее покраснеть. Очаровательное выражение сосредоточенности появлялось на ее лице, когда они говорили о чем-нибудь, связанном с рестораном.

На этой неделе она развязала его наушники. Дважды. Он наблюдал за тем, как она делает это из открытой двери их спальни, затаив дыхание, любя ее все больше с каждым прикосновением и движением ее проворных пальцев. Она сделала ему массаж после тяжелого рабочего дня на стройплощадке — даже включила для него душ. Все эти мелочи, которые она начала делать, доказали, что прогресс шел в обоих направлениях. Как он умудрился все испортить?

Доминик отвел назад правый кулак и погрузил его в боксерскую грушу. Снова и снова. Это был единственный способ, которым он мог помешать себе пойти к ней. Буквально истощая себя. Он продолжал терзать грушу до бесконечности, но услышал " уф " — и обнаружил, что Стивен морщится с другой стороны.

— Я в порядке, — прохрипел Стивен. — Я должен был догадаться, что что-то не так.

— Пора в душ, — сказал другой голос. Трэвис. — Ты нужен нам на рабочем месте.

Правый глаз Доминика начал пульсировать. — Я сказал, что сегодня не собираюсь приходить.

— Да, — сказал Стивен, подтягивая джинсы и принюхиваясь. — Иди приведи себя в порядок и давай отправимся в путь.

Доминик сделал все возможное, чтобы проделать дыру взглядом в своем боссе. Почему эти придурки мешали его страданиям? Сочувствие на их лицах только напомнило ему о Рози. Все так и было. Дыхание напомнило ему о его жене.

— Давай, — сказал Трэвис, появляясь в поле зрения Доминика. — Если мы не закончим сегодня эту каменную кладку вокруг камина, мы не сможем установить светильники. И если мы не сможем установить светильники, то… — Трэвис толкнул Стивена локтем, побуждая его говорить. — Задержимся на две недели. Минимум.

Все это звучало нелепо для Доминика, но ему было трудно разобраться в элементарной математике прямо сейчас, так что же он знал? Его чувство ответственности пинало его, пока у не осталось выбора, кроме как проклясть своих друзей и потопать к раздевалке. Он не мог дождаться следующего раза, когда у одного из них возникнут проблемы с женщиной, и они почувствуют себя дерьмово — он найдет парад и заставить их маршировать. Разница была в том, что их проблемы с женщинами будут временными.

Он не мог не обижаться на них за это. Не мог не возмущаться брызгами из душа, полотенцем, которым он вытирался, одеждой, которую он держал в шкафчике.

Они ехали в тишине, Доминик на пассажирском сиденье минивэна Стивена, Трэвис на заднем сиденье — на этот раз тихо. Если подумать, они не ссорились, что было очень необычно. Доминик нахмурился, когда Стивен повернул направо, выезжая из города, вместо того, чтобы повернуть налево, к дому, который они собирались перевернуть.

— Куда мы едем?

Стивен почесал затылок и, что подозрительно, казалось, что он подавляет улыбку. — Срезаем путь?

Доминик повернулся на пассажирском сиденье и посмотрел на Трэвиса, но тот только указал на свой телефон и рассмеялся. — Джорджи снова присылает мне собачьи мемы. Она думает, что я еще не знаю, что она хочет щенка на Рождество.

Что-то случилось. Доминик снова посмотрел вперед, его мышцы напряглись, когда Стивен снова повернул направо к воде. Доминик так хорошо знал этот маршрут, что он был запрограммирован в нем. Поездка туда вызывала у него смешанные чувства. Надежда, что Рози когда-нибудь поедет домой с работы в том же направлении. Страх, что она не захочет.

— Я не хочу идти в дом.

Стивен потянулся и хлопнул ладонью по его плечу.

— Доверься нам.

У него не было особо выбора, кроме как выскочить из движущегося транспортного средства. Он старался дышать ровно, когда они прошли последний поворот и показался дом с видом на воду.

Он едва обратил внимание на обилие машин, припаркованных в квартале, потому что был слишком занят воспоминаниями о том, что произошло, когда он в последний раз был на этом дворе.

Он сидел неподвижно, пока Трэвис и Стивен выбирались из фургона. Мог бы оставаться там весь день, если бы Трэвис физически не вытолкнул его на подъездную дорожку. Они окружили его, не оставляя ему выбора, кроме как идти к входной двери. Они почти дошли до крыльца, когда на его плечи упала куртка. Затем на его голову надели шляпу.

Доминик посмотрел вниз, сразу узнал свою парадную форму морской пехоты. Какого черта?

Стивен открыл входную дверь дома — и Доминика встретили … аплодисментами?

Честное слово, если бы он не увидел Бетани и Джорджи — не говоря уже о полудюжине членов Лиги "Только мы", которых он узнал, и их терапевта, у которого была дерьмовая ухмылка на лице — он мог бы уйти. Такого рода внимание ему не нравилось. Но если эти женщины были в доме, был шанс, что Рози была среди них. Таким образом, мог образоваться провал и поглотить передний двор, и он все равно последовал бы за Стивеном и Трэвисом внутрь, не оглядываясь.

Здесь так долго не было ничего, кроме голых стен, что он задался вопросом, не ошибся ли он домом. Белая ткань на потолке, украшенная крошечными лампочками. Повсюду были цветы. Тихо играла музыка. Было так много всего, что нужно было осознать, он почти потерял равновесие, но продолжал искать в море лиц то единственное, которое ему нужно было увидеть. Единственная, кого ему нужно было видеть каждый божий день своей жизни. Но он не смог ее найти. Прежде чем разочарование успело овладеть мной, в конце коридора, ведущего на задний двор, появилась фигура. Освещенная послеполуденным солнцем, ее фигура сначала была в тени, но несколько шагов вперед — и вот она. Доминик отшатнулся и закрыл лицо руками рукой. Это была его единственная защита от Рози в свадебном платье. То самое, которое она надела десять лет назад, когда они поженились в здании суда. Как только она скрылась из виду, он стал снова ее искать. Его рука упала, и он мог только смотреть, мог существовать только в состоянии, подобном сну, впитывая каждую прекрасную деталь. Ее волосы были подняты и покрыты чем-то блестящим; кожа ее лица и обнаженных плеч светилась под струнами огней. В руке она держала синий букет, который, как он понял после быстрого взгляда вниз, соответствовал бутоньерке, приколотой к его пиджаку. И она улыбалась ему.

Господи, это была лучшая часть. Это даже превзошло тот момент, когда его отец вышел из толпы и повел Рози к нему, музыка начала нарастать. Он едва мог оторвать от нее взгляд, чтобы заметить, что рядом с ним был мужчина с Библией в руках.

Свадьба. Это была свадьба.

Доминик не был склонным к слезам, но черт возьми, если ему не нужно было смаргивать влагу. Что изменилось со вчерашнего дня? Что он сделал, чтобы заслужить это?

Он хотел задать своей жене эти вопросы, но когда она остановилась перед ним, он был способен задать их только глазами. Она передала свой букет соседней Бетани и смахнула слезы с собственных глаз. Затем она взяла его за руки, крепко сжав их — его грудь сжималась вместе с действием.

— Рози, — прохрипел он.

— Доминик, — сказала она, сделав глубокий вдох. — Прежде всего, мне жаль, что я так поступила с тобой. Я знаю, что ты не любишь сюрпризы, и вот я здесь в свадебном платье. — Смех прокатился по комнате. — Но ты… — Она подошла ближе и понизила голос, только для его ушей. — Ты любишь меня яростно и тихо — ты всегда любил — и ты начал любить меня вслух в последние несколько недель. Вместо того чтобы позволить одной ошибке отвлечь нас от этого, мы собираемся забыть ее, хорошо? Я тоже буду любить тебя вслух. И поскольку тебе нужны действия, дела… вот она я. Я снова выйду за тебя замуж на глазах у всех в этом доме, где мы и состаримся.

— Дом, — выдавил он, шатаясь от любви, сияющей в глазах его жены. — У нас его больше нет.

— На самом деле… — Она так красиво улыбнулась, что все его тело заныло от желания обнять ее и никогда не отпускать. — Есть один человек, который держит руку на пульсе недвижимости Порт-Джеффа.