— Короче, — прервал я его словоизлияния.

— Что если объединить вашу мануфактуру и казенную? Мы будем продолжать делать бокалы для двора ее величества, но мастера-стеклодувы и граверы могут и для ваших вещичек что-нибудь полезное сделать, — я смотрел на него достаточно долго, чтобы Матвеев занервничал. Я понимаю, что плевать он хотел на мастеров, он делец, и после смерти хозяина на своем кармане ощутил, что такое числиться в казне предприятием, на которое всем глубоко начхать. Ну еще бы, саксонские бокалы — они же круче в разы, просто потому что не наши. Вот только я так не думаю. И первая идея, которая стукнула только что мне в голову — флаконы для духов. Здесь в Российской империи они не пользовались такой бешенной популярностью, как в Европе, но тоже не на задворках топтались. А еще бижутерия. Недорогие стеклянные украшения, почему бы и нет? Драгоценности не все дворяне могут себе позволить, а красивыми женщинам хочется быть всегда и во все времена, независимо от страны, эпохи и материального положения. Все это кроме основной продукции, которую пора уже купцам пристраивать.

— Считай, что я заинтересовался, — ответил я, когда Матвеев уже потеть начал. — Я передам ее величеству твое предложение, а также выскажу свою заинтересованность. Думаю, если у ее величества нет других планов на казенную мануфактуру, то это дело вполне осуществимо. Я сам привезу ответ, заодно посмотрю, как обстоят дела, да какие диковинки вы производите.

— Премного благодарен, ваше высочество, Петр Федорович.

— Да рано благодаришь, Кузьма Матвеев. Вот ежели вести добрые принесу, вот тогда и будет время для благодарности. Да и то, ты не работал со мной, не знаешь, может все еще хуже окажется, — и я направился к двери, на ходу надевая треуголку, и натягивая перчатки.

— Так ведь я, батюшка, вначале на мануфактуре вашей побывал, — я резко обернулся, и увидел, как Кузьма хитро улыбнулся. — Сам посмотрел, как работают мастера, порасспрашивал. А потом уже сюда пошел. Еле как уломал вашего адъютанта позволить мне парой словечек с вами перекинуться.

— Угу, я понял, — и я снова направился к двери, на ходу прорычав. — Федотов!

— Да, ваше высочество, — он вытянулся передо мной на крыльце, обогнав уже в дверях.

— Может быть, ты мне объяснишь, почему на мануфактуре нет охраны? Кто угодно, как выяснилось, пришел, что ему надобно вынюхал.

— Так ведь, ваше высочество, вы не давали распоряжения, — Федотов даже растерялся. — Сторожа-то есть, куда без них…

— Так, вот сейчас лучше помолчи, — я поднял вверх указательный палец. — Моя мануфактура будет первой, где пропускная система заработает. А что это такое, я тебе во дворце расскажу. Да ответственным назначу, чтобы через месяц все уже как часы заработало. И, кстати, а как ты вообще додумался, допустить его ко мне?

— Так он мне рассказал про то, что просить у вас хочет, — виноватым Федотов не выглядел. Более того, он искренне не понимал, почему я разозлился. — Я и подумал, что задумка неплохая. Тем более, что дела у мануфактуры казенной плохо идут, а вот фужер, который его мастерами сделан, я видел. Очень красиво. Так по стеклу уметь надо работать. Руки-то у них из того места, из которого положено растут. Жаль будет, если так и сгинут в безвестности. — Я бы мог его успокоить, что не сгинут, и через каких-то лет тридцать все у них наладится, но не стал. Зачем, если возможность появилась мастеров практически на халяву к рукам прибрать?

— А где черти Петьку носят? — я перевел разговор в другое русло, краем глаза увидев, что Федотов выдохнул с облегчением.

— Здесь я, Петр Федорович, — я повернулся в ту сторону, откуда голос раздался. Румянцев стоял неподалеку, держа под уздцы лошадей. По его помятой роже было видно, что этот паразит успел где-то прикорнуть. Не удивлюсь, если на конюшне, которую отремонтировали и обустроили первой. Лошадей сейчас, в связи с ремонтом, было много, а им не объяснишь, что нужно на улице ждать, пока там хозяева свои дела сделают. Так что конюшня была теплая с огромной кучей сена, вовремя притащенной туда. Вот, похоже, в этом небольшом стогу Румянцев и умудрился поспать. Бросив на него яростный взгляд, я вскочил в седло, сразу с места рванув рысью.

До Петербурга добрались быстро. Я даже опасался, что мы можем догнать и перегнать поезд Марии. Но нет, когда я взбежал на крыльцо, то со двора уже убирали кареты, а из приехавших на улице оставались лишь слуги да кучера.

В холле было людно, но придворные, согнанные в срочном порядке встречать последнюю из прибывших принцесс, уже начали расходиться. Никого постороннего я не заметил, значит, гостей уже развели по комнатам. И слава Богу. Изображать сейчас положенные эмоции я бы не смог, тем более, встретившись лицом к лицу с новоявленным бароном. Вообще, желательно было сейчас пойти в спальню и уже наконец выспаться, но я хотел завершить одно дело, которое, по-моему, должно было решиться безотлагательно.

— Ваше высочество, вы сегодня просто само очарование, — я ухватил Луизу за руку в районе локтя. Она сердито посмотрела на меня, и попыталась высвободиться, но я держал крепко, стараясь, однако, лишний раз не делать больно, хотя от желания сжать пальцы посильнее, просто скулы сводило. — Кого же вы встретили сегодня без меня?

— Дочь короля Польши, — она снова дернулась, с тем же результатом. — Очень хорошая, скромная девочка.

— Да что вы говорите, как же жаль, что я был в отъезде. Но, с другой стороны, у меня же есть вы, ваше высочество, и я просто жажду услышать от вас все подробности этой встречи. Думаю, что ваш будуар вполне подойдет для наших сугубо дружеских посиделок, — и я пошел, все еще держа ее за локоть, стараясь изо всех сил делать это незаметно. Пришла пора выяснить, какие именно поручения ей дал брат, король Пруссии Фридрих, потому что я почти не сомневался в том, что они так задержались, потому что заезжали в Берлин. И, если раньше мне было почти все равно, то в свете последних событий, это равнодушие растворилось без остатка, потому что я был уверен — Фридрих хочет втянуть Россию в войну, оставалось выяснить на чьей стороне и против кого. А также, я был уверен, что Август решил предаться любимому развлечению поляков, хоть сам поляком и не являлся, а именно, он готовился предать Российскую империю и прежде всего Елизавету, и Луиза, если не знала всех подробностей, то точно догадывалась, а уж ее способность к анализу я успел оценить на собственной шкуре.

— Как ты смотришь на то, чтобы устроить потешную битву снежками, где могут принять участие и наши гостьи, облачившиеся в гвардейские наряды? — я поднял взгляд с тарелки, на которой лежал кусок рыбы, которую я в этот момент рассматривал, осознавая, что аппетита совсем нет, и посмотрел на Елизавету. Сегодняшний ужин мы проводили втроем: тетка, Разумовский и я. Елизавета приняла решение предоставить возможность юным гостьям поужинать вместе без ее присутствия, чтобы, как она выразилась «девицы почувствовали себя более раскованными и смогли как следует познакомиться и, возможно, наладить дружеские связи, которые им безусловно пригодятся в будущем». Разумеется девушки будут ужинать не одни. Компанию им составят их сопровождающие, а также несколько человек, особо приближенных к трону, типа тех же братьев Шуваловых. По мне так подобная расстановка была глупостью несусветной, и, к счастью, так думал не только я один. Андрей Иванович Ушаков отрядил нескольких своих людей, также составить компанию принцессам и остальным участникам ужина. Посмотреть, послушать, о чем говорят, а потом, хоть даже ночью, подробно все описать в рапорте. Ночью, чтобы ничего до утра не забыть и не упустить. — Петруша, так что ты думаешь о такой моей задумке?

— Э-м-м, — промычал я, лихорадочно соображая, как бы поделикатнее сообщить тетке, что ее тяга к переодеваниям в мужские костюмы выглядит по меньшей мере странно. Так же, как и постоянное желание запихнуть мужчин в женские платья. — Я не думаю, что будет слишком хорошо, если одной или нескольким гостьям снежок прилетит прямо в лицо, и девушка будет вынуждена встречать Новый год с огромным кровоподтеком на лице.