— Не-ет! Алина, стой! — истошно завопила Инна и, что было сил, стала карабкаться наверх, на берег.

Но девочка заходила все глубже и глубже. Вода ей доходила уже до груди, когда Инна взмолилась:

— Валечка, помоги. Спаси Алину.

Старшая девочка уронила куклу, с которой увлеченно играла, бросилась за Алиной и выволокла ее за руку на берег. Ярослава с облегчением выдохнула. Она с огромным трудом сдержала себя, чтобы не вмешаться.

Инна сумела дотянуться до кустарника и выбралась из трясины. Спотыкаясь и цепляясь за траву и кусты, она добралась до девочек. Схватила Алину и, рыдая, прижала к себе.

— Доченька. Милая моя. Любимая. Мое солнышко, — приговаривала она в перерывах между поцелуями, которыми осыпала крошку.

Тут ее взгляд упал на Валю, отряхивающую куклу от песка.

— Валечка, подойди ко мне.

Девочка послушно кивнула, подошла и опустилась рядом с ними.

— Ты тогда спасла Алину, а я накричала на тебя из-за того, что она была мокрая. Ты всегда помогала мне, нянчилась, а я только искала повод, чтобы обидеть тебя. Прости меня, пожалуйста.

Она притянула девочку к себе, обняла и поцеловала:

— Спасибо тебе, мой ангелок. Какая же я была дура! Но я исправлюсь. Я сделаю все, чтобы ты меня простила.

Когда они вернулись в колодец, Инна опустилась на землю, обхватила колени и сквозь слезы рассказала об отношениях с Валей.

— Я испортила ей жизнь. Из доброй, нежной девочки вырастила наркоманку. Она меня никогда не простит. Никогда, — сокрушалась она.

— Простит, — Ярослава погладила женщину по спине. — Будьте с ней искренны. Также, как сейчас со мной. И сделайте все возможное, чтобы спасти ее.

Ярослава шумно выдохнула, встала с кровати и поплелась в ванную, чтобы смыть тяжелое воспоминание. Она умылась, расчесала волосы и заплела их в косу. По пути в комнату, заглянула на кухню, чтобы попить воды.

«Интересно, чья это машина? У нас новые соседи?» — подумала она, разглядывая черный микроавтобус, стоящий под окнами.

Ярослава вернулась спальню, нырнула под одеяло, и, чтобы отвлечься от мыслей об Инне, вспомнила Сергея.

Сергею было двадцать два года, когда он попал под грузовик на мотоцикле. Шлем спас, но от сильного удара и болевого шока, он впал в кому. Ярослава переместилась в его сознание и попала в темную непроходимую чащу. Сергей оказался на удивление сговорчивым и сразу ей поверил.

— А у тебя жених есть? — спросил он и подмигнул. Ярослава опешила и не сразу нашла, что ответить.

— Нет и не надо. Ты не о том думаешь, — возмутилась она. — Я же объяснила, что мне нельзя здесь долго находиться. Лучше вспоминай, что ты натворил.

— Почему сразу я натворил? Может мне натворили, а я сдачу дал, — обиделся он.

— Хорошо, — кивнула она и приободрилась. — Значит, ты знаешь о чем говорить. Я тебя внимательно слушаю.

Он отвернулся и начал ковырять ногтем мох на старом дереве. Где-то вдали пронзительно закричала птица, отчего оба испугано вздрогнули.

— Тебе же здесь не нравится, — она подошла вплотную и положила руку ему на плечо. — Давай выбираться. Всего-то и надо, что честно все рассказать. Обещаю, никто ничего не узнает. И я тебя тоже не буду осуждать. Я прекрасно понимаю, что всякое бывает в жизни.

Сергей кивнул, но продолжал молчать. Ярослава предприняла еще одну попытку достучаться до него:

— Тебя ждет мама, она постоянно плачет и молится. Кома — опасное состояние. Чем дольше ты здесь находишься, тем хуже твоему телу. Многие с трудом открывают глаза и потом долго восстанавливаются. Чем быстрее ты проснешься, тем легче и без последствий встанешь на ноги.

В густой темной чаще что-то хрустнуло, и Сергей дернулся.

— Здесь страшно, — поежилась Ярослава, поглядывая на него. — Быстрее бы вернуться, а то вдруг хищник какой-нибудь вылезет.

— А что, хищники в коме тоже водятся? — испуганно прошептал он и начал озираться.

— Конечно, — соврала она.

Ярослава решила, что лучший способ заставить Сергея выйти из комы — это хорошенько напугать. За несколько лет работы у нее накопилось несколько сценариев, как заставить пациента выговориться. Страх — был одним из самых действенных.

— Хорошо, — тихо сказал он, повернулся к Ярославе и прижался спиной к стволу с потрескавшейся корой. — Я задавил человека.

— Расскажи, как это случилось.

Он уставился на деревья за ее спиной и начал говорить:

— У меня в детстве был враг, Жорик. Толстый такой и вечно хохочущий. Его родители держали продуктовый магазин. Все с ним хотели дружить, потому что он сладостями кормил. Не знаю, за что он меня невзлюбил. Мне было восемь, когда он в первый раз обратил на меня внимание и дал кличку, — Сергей зло сжал губы. — Обоссыш. Через неделю все меня называли только так.

Их подхватил разноцветный вихрь и перенес во двор с высоким забором.

— Где это мы?

Слева, за тополями, стояло серое здание в два этажа. Ярослава подошла и прочитала вывеску.

— Интернат для инвалидов.

— Что мы здесь делаем?

Ярослава пожала плечами.

— Я не знаю. Надо идти.

— Куда? Внутрь? — опешил он.

Но тут послышался слабый скрип, который приближался. Вскоре из-за здания выкатился мужчина на инвалидной коляске. У него не было обеих ног до колен.

Тучный обросший мужичок остановился возле них, прищурился и спросил:

— Серега, ты что ли? — он расхохотался и протянул руку. — Здорова! Как жизнь?

Ошарашенный Сергей пожал его руку и, прочистив горло, спросил:

— Жора, а где ноги? У тебя же просто перелом был.

— Ты про аварию, что ли, говоришь? Не-ет, там только бедренная кость треснула. Это я запустил, — он похлопал себя по коленям. — Диабет у меня.

— Фух, — шумно выдохнул Сергей и сел перед ним на корточки. — Я аж испугался. Думал, из-за меня ты ноги потерял.

— Ты-то тут при чем? — удивился он.

Сергей замялся, не решаясь признаться. Молчание затянулось. Ярослава приблизилась к ним и вполголоса сказала:

— Надо сказать. По-другому, не получится.

Сергей кивнул и посмотрел на улыбающегося Жору. Эта улыбка всегда была на его лице, с самого детства.

— Жора, эта я тебя на мотоцикле сбил. Увидел, как ты стоишь один у магазина, и решил отомстить.

— Отомстить? За что? — воскликнул Жора. — Я тебе дорогу не переходил.

Сергей вскочил на ноги.

— Да за то, что детство мне испортил. Я из-за тебя школу сменил и во двор гулять не выходил.

— Объясни толком, что я сделал? Ничего не понимаю!

— Обоссышем меня кто назвал, а? Ты! Ты мне кличку поставил, и все начали меня обзывать и гнобить. Я плакал по ночам. На улицу боялся выйти. А ты сидел на площадке, как царек, в окружении подданых со своей дебильной улыбкой. Жвачку жевали, чупа-чупсы лизали и смеялись. Надо мной смеялись!

Сергей распалился так, что чуть с кулаками не набросился на Жору. Вмешалась Ярослава.

— Успокойся. Слышишь меня? Прости его.

Жора подкатил к нему на кресле и слезливо попросил:

— Да, Серега, прости меня. Я не со зла. Ты тогда газировкой облился, вот я и ляпнул. Но я никого не подговаривал. Оно как-то само прицепилось.

— Да пошел ты, — обижено ответил Сергей и отвернулся.

Тут Жора разразился заливистым смехом. Он хохотал так заразительно, что Сергей не выдержал и тоже рассмеялся. Напряжение спало и всем стало легче.

— Он еще обижается, — вытирая слезы и подхихикивая сказал Жора. — Задавил меня на своем мопеде и обижается.

— Сам ты — мопед. На мотоцикле я был.

Они, улыбаясь, пожали друг другу руки.

Вихрь вернул Ярославу и Сергея на прежнее место. В страшный древний лес.

Илья вышел на улицу и зашагал к кафе, в котором работал. Заведение уже полчаса как было закрыто, но в окнах горел свет. На громкий стук в окне появилось лицо Никиты. Затем щелкнул замок, и дверь открылась.

— Что-то ты долго, — недовольно пробурчал Никита и выключил свет в зале. Они прошли на кухню. За круглым столом сидели пять человек.