— О, лорд Кирби. Слышал о вас, — закивал профессор. Но это была ложь, он ничего о нем не знал.

Тем временем, Джон Кирби кивнул в сторону двери.

— Если вы не против, то нам лучше поговорить внутри. Здесь холодно.

Павел Федорович вновь натянул улыбку и последовал за ним. Они поднялись на прозрачном лифте на пятый этаж и очутились в необычном ресторане. Официанты сновали по узким проходам, посетителей не было видно, они сидели за ширмами.

— Мне здесь нравится, — сказал Джон и кивнул в дальний угол. — Моя кабинка там.

Звучала приятная музыка, официанты учтиво склоняли головы, проходя мимо. Профессор с удивлением рассматривал разноцветные ширмы с рисунками на восточный манер. Ширмы стояли таким образом, что все посетители были скрыты от любопытных глаз, а официанты, с нагруженными подносами без проблем сновали от кабинки к кабинке.

— Мы пришли, — Джон скрылся из глаз за ширмой с золотистым рисунком. Павел Федорович последовал за ним. Он обогнул угол и очутился в уютной комнате с обеденным столом, двумя креслами и мини-баром в углу.

Лорд Кирби аккуратно опустился в кресло и указал Павлу Федоровичу на второе.

— Если хотите выпить, то бар в вашем распоряжении.

— Нет-нет, с меня хватит, — профессор сел и почувствовал себя неловко под пристальным взглядом серых глаз.

— Я внимательно слушал ваш доклад, — наконец сказал Джон. — Мне близка эта тема. Считаю, что будущее как раз за теми, кто сейчас предпринимает робкие шаги по изучению возможностей мозга.

Он откинулся в кресле, положил локти на подлокотники и сцепил пальцы в замок.

— Ритмы мозга — совершенно новое направление, которое еще никем не изучено. А ваши слова про то, что можно собирать, а затем и передавать эти ритмы — звучат, как нечто фантастическое. Но именно писатели-фантасты заложили в умнейшие головы человечества идеи, которые в итоги воплотились.

Павел Федорович замер, боясь пошевелиться и отпугнуть то, что, по его мнению, поможет воплотить в реальность его мечту.

Лорд Кирби оценивающе окинул его взглядом и, прочистив горло, продолжил:

— Я хочу взглянуть на ваш проект. И мне нужны примерные расчеты по затратам.

— Хорошо-хорошо, — торопливо ответил профессор. — Но у меня нет на руках готового проекта и расчетов. Только презентация, которую показывал по ходу доклада. Я завтра же вернусь домой и в ближайшее время подготовлю необходимую документацию.

От волнения он говорил сумбурно и с трудом находил нужные слова. Спонсор — вот ради кого он так рвался на конференцию.

— Надеюсь, вы понимаете, что в случае успеха мое имя и помощь будут озвучены, а сам прибор перейдет ко мне.

— Подождите, — хотел возразить профессор, но Кирби перебил его.

— И про вас мы тоже не забудем. Вы прославитесь и будете вольготно жить где захотите. Однако, если вы не сможете добиться желаемого результата в ближайшие два-три года, то наше сотрудничество прекратится. А о неудачном инвестировании никто не узнает. Согласны на такие условия?

«Два-три года — это же уйма времени, если есть деньги и команда», — он кивнул.

— Конечно. Я согласен.

Они обменялись контактами, и лорд Джон Кирби напоследок сказал:

— Я уважительно отношусь к деньгам. Поэтому, надеюсь, что вы не будете возражать, если мой аудитор навестит вас?

— Никаких проблем, — заверил он. — Я отчитаюсь за каждый потраченный фунт.

После утверждения проекта и подписания договора, Джон Кирби отправил первую часть денег. Не прошло и месяца, как прилетел аудитор. После его дотошной проверки, профессор начал сохранять и фиксировать даже оплату одноразовых перчаток и бахил.

Ярослава подвинула табурет к плите и сидя жарила котлеты. Обычно родители забирали ее из больницы и обязательно привозили что-нибудь поесть, но в этот раз она хотела остаться наедине с собой, чтобы не выслушивать стенания мамы и не видеть укор в глазах папы. Она понимала их переживания, потому что сама погружалась в кому с паническим, почти животным страхом. Но благодарные глаза пациента и эйфория от победы перекрывали негативные чувства. К тому же сегодня был особенный день. Она в первый раз столкнулась с нерожденным ребенком. В реальной жизни он мог стать кем угодно, но сознание Константина сделало его скрипачом. Возможно, он когда-то сам мечтал играть на скрипке.

Ярослава сняла котлеты с огня, переложила в тарелку и поняла, что не хочет есть одна. Она набрала номер соседки Нади.

— Надь, приходи ко мне ужинать.

— Так-то мы уже поели, — замялась она.

— Мне нужна компания.

— Ну, ладно. Приду.

Ярослава не успела дойти до двери, как Надя принялась дергать за ручку. Она прижимала к груди бутылку вина.

— Вообще-то я не в этом смысле, — запротестовала Ярослава, но Надя шагнула в квартиру и безапелляционно заявила:

— Полезно для пищеварения.

Спорить совсем не было сил, поэтому Ярослава обреченно кивнула и захлопнула за ней дверь. Они сели за стол и повернулись к телевизору, по которому шел очередной нудный сериал.

— Что случилось? — спросила Надя и закинула в рот оливку из хрустальной пиалы.

— Ничего. Просто устала.

Ярослава ела котлету, закусывая свежим огурцом, и пыталась вникнуть в происходящее на экране. Надя разлила вино по бокалам и жадно хлебнула.

— Как хорошо! Наконец-то перестала грудью кормить, и теперь можно выпить. Что-то ты совсем, мать, вымоталась. Не думала я, что профессия психолога такая трудная.

Ярослава пожала плечами и отпила глоток красного вина. Сладкая жидкость приятно проскользнула по пищеводу и оставила теплый след. Когда-то давно она сказала Наде, что работает психологом с тяжелобольными людьми, и та искренне в это верила.

— Чем на этот раз тебя загрузили? — спросила она и захрустела огурцом.

Ярослава скользнула по ней взглядом и непринужденно спросила:

— Надь, а ты делала аборт?

Надя закашляла, и из глаз брызнули слезы.

— Подавилась…Вообще-то, это личное дело каждого, — огрызнулась она и вытерла глаза салфеткой. — Но если тебе интересно, то — отвечу. Нет! Никогда! У меня трое детей, которых, кстати, я совсем не планировала. Но теперь жизни без них не представляю.

Она выдохнула, допила вино и снова наполнила бокал.

— С абортницей работала?

— Нет. С мужем.

— И что он? Жалеет?

— Жалеет, — тихо ответила Ярослава и переключила канал. Скучный ведущий в коричневом костюме брал интервью у пожилого человека.

— Оставь, — напряглась Надя. — На днях показывали эту программу. Интересно.

Ярослава взяла бокал и прислонилась к спинке стула. Ведущий сверился с записями и спросил:

— Павел Федорович, какие исследования вы проводите?

— Во-первых, это различные виды томографии. С применением рентгена и магнитного резонанса. Во-вторых, это клинические наблюдения.

— Можете подробнее рассказать о клинических наблюдениях? — ведущий изображал интерес, хотя то и дело поглядывал на наручные часы.

— Конечно, — Павел Федорович уставился в камеру, и у Ярославы по спине пробежал неприятный холодок. — Мы разговариваем с человеком, следим за его поведением, проводим различные тесты.

«Знакомый голос. Откуда я его знаю?» — подумала она.

— Понятно, — между тем продолжал ведущий. — Интересные случаи были в вашей практике?

— О! — воскликнул профессор. — Их было столько, что можно растянуть на несколько программ.

— Поведайте нам хотя бы об одном.

— Ну хорошо, — он задумчиво прикусил нижнюю губу. — Не будем уходить далеко. Произошло буквально в прошлом месяце. К нам обратился мужчина, который спит всего два часа в день, и ему хватает, чтобы отдохнуть. Наш старший научный сотрудник решил проверить, какие области его мозга активизируются при показе определенных фото.

— Что за фото? — заинтересовался ведущий.

— Разные, — раздраженно махнул рукой профессор, было видно, что ему не нравится, когда его прерывают. — Фото с милыми котятами, с окровавленными трупами и тому подобное. Так вот, фото замелькали на экране, но реакции никакой. Представляете!