Вероника. Эта девушка стала для него чем-то очень важным и единственным, что было в приоритете.

Сейчас даже смешно вспоминать, но ведь они действительно ненавидели друг друга все прежние школьные годы прямо перед тем, как судьба столкнула их вместе нос к носу. А теперь вновь разводила по разные стороны…

Он упал обратно головой на подушку, воображая перед собой её лицо, глаза и то, как она уверенно смотрела, приподнимая подбородок вверх. Представлял её улыбку, ту самую настоящую, искреннюю, от которой щемило сердце, пропадала надменность в голосе, а воображение напротив, начинало разыгрываться. Ту самую чёртову улыбку, при виде которой он сам начинал слащаво улыбаться и терял всякий контроль над своими эмоциями. А если ко всему перечисленному добавить ещё и её неуверенные прикосновения, учащенное дыхание, закушенную губу… Чёрт! Он злился на себя, что не мог контролировать не только свои мысли, но действия при виде этой девушки. Ну а если и мог, то с трудом. Однако это всегда было приятно. Приятно находиться с ней рядом. Приятно «сдаваться», «ломаться» и слышать, как с громким треском рушатся защитные барьеры. Приятно её касаться, целовать и позволять ей делать с собой тоже самое. С ней было приятно всё, и даже ругаться! Да, от этого он получал колоссальное удовольствие, когда видел привычный огонь в изумрудных глазах.

Большую часть проживания в школе они действительно были врагами, но теперь уже глупо отрицать тот факт, что ему нравилось наблюдать за ней. Нравилось выводить её из себя и видеть, как она злится, нравилось находить её глазами прямо во время урока, наблюдая за тем, как она покусывала кончик карандаша, приоткрыв рот, как щурилась от солнца или как рассматривала ногти, когда становилось вдруг скучно. Нравилось каждый раз очерчивать глазами её фигурку, представляя, что там находится под одеждой. Не нравилось лишь одно! То, что она таскалась повсюду с Островым и своим недалеким дружком Песнеренко. Это были именно те одноклассники, которых ненавидел Семён. За что судьба так неблагосклонна?!

Сначала, как только он проявил к ней интерес, она встречалась с мудаком Островым – самым нудным типом, по его личному мнению, в их классе. Потом её чуть не убил маньяк-убийца, которым, кстати, оказался директор школы и по совместительству её бывший владелец. Потом когда, казалось бы, уже весь кошмар закончился, против их отношений выступил его отец. И не потому что Вероника ему была не по нраву, а потому что Стас уже давно решил с одним из своих иностранных компаньонов, что когда придет время, их дети должны непременно пожениться. И сейчас это время вероятно пришло!

Как удачно, что свадьба была уже назначено на это лето или осень… Семён не понял. Ему было всё равно. Он не хотел этого. Не хотел жениться на Анжелине, не хотел предавать Веронику. Делать ей снова больно после всего того, через что им удалось пройти.

Семён снова вздохнул, уставившись в потолок. Сон не шел к нему, глаза не хотели слипаться. Вероника очень удивила его вчера вечером. Он действительно не ожидал, что она сможет прийти и буквально предстать перед его отцом с гордым видом, хотя на самом деле он знал, что она была совершенно разбитой и подавленной, как посуда, которую пустили в ход, разбивая на осколки о пол. По крайней мере, так она выглядела позавчера в тот момент, когда он прощался с ней, признаваясь, что женится на другой. Смотреть на неё было невозможно, хотелось буквально выколоть себе глаза. Она мгновенно побледнела, отчего темные круги под глазами, появившиеся от прежнего стресса, стали более заметны. Её глаза пытаясь найти хоть какую-то деталь его лице, говорящую о том, что он лжет, уцепиться за неё, но этого не было.

Он не хотел причинять ей боль. Не хотел слёз. Хотел просто уйти, но она кричала и хватала его за руки, умоляя, игнорируя удивлённые взгляды других учеников. Впрочем, в тот момент ему тоже было насрать на них.

Она сказала «пожалуйста», и он замер, как вкопанный. Противиться этому слову, сорвавшемуся с её губ, он не мог, не умел. Сейчас он даже усмехнулся, думая о том, что скажи она ему это гребанное «пожалуйста» даже два года назад, он бы и тогда не смог ей отказать. Это была просто какая-то магия, её магия. Возможно, это потому что он действительно влюблён в неё.

Теперь благодаря её стараниям он мог назвать Веронику «своей». Нет, не потому что его отец отменил свадьбу. Дату даже не перенесли. Она умудрилась заключить с ним сделку. Теперь они могли встречаться спокойно оставшиеся полгода пока он холостой, но потом она должна будет уйти. Просто исчезнуть из его жизни…

Сука!!!!

Если бы он знал, что она намеревалась так сделать, ни за чтобы не позволил бы этому случиться. Его отец действительно был очень страшным человеком, хоть и вопреки всему честным. Если она действительно сдержит обещание, он её не тронет. Но она должна будет исчезнуть! Уйти….

А если она решит ослушаться их договора, то пострадает не только сама, но и вся её семья. Этого он допустить не мог.

Проблема в том, что теперь, как не изгаляйся, Стас все равно в выигрыше. Он загнал их с Вероникой в свои тиски, откуда обоим больше не было выхода. И помогла ему в этом она сама.

Семён ощутил, как мурашки пробежались по телу, и поёжился в постели. Что делать дальше он не знал. Возможно, правильным было бы сдаться и просто жить, наслаждаясь сегодняшним днем, каждым его мгновением в своё удовольствие, но разве он мог?! Просто сдаться, позволив ей потом уйти?

Вероника ведь сейчас здесь. Рядом. Спит в нескольких метрах от него в соседней комнате. Наверное, это должно было его как-то успокоить, но нет! Отец разрешил ей вчера остаться, посчитав, что уже поздно возвращаться в школу одной. А возможно на это у него была своя причина.

Семёну хотелось её обнять, очень хотелось. Он был уверен, это помогло бы ему уснуть, но он продолжал ворочаться в пустой кровати и впервые, как показалось, на каких-то холодных, неудобных простынях.

***

Утром она проснулась от звука собственного голоса. Глухой крик сорвался с её губ и тут же рассеялся в стенах совершенно незнакомой комнаты.

Распахнув глаза, она первым делом нервно огляделась. Ей показались незнакомыми шелковистые простыни и мягкие подушки, на которых она лежала, как и причудливый балдахин тёмно-бордового цвета над головой.

Ей снова приснился очередной кошмар, сюжет которого она знала досконально, но каждый раз всё равно задыхалась в панике и кричала, когда снова и снова бежала от Степана Львовича вдоль стен темного коридора школы.

Вероника села, подогнув под себя ноги, и ещё раз обвела глазами комнату. Справа от неё располагалось большое окно с видом на умиротворённый покрывшийся льдом Финский залив, сосновый бор и ровные белоснежные сугробы снега, которые поблескивали серебром в лучах утреннего солнца. От такого вида её дыхание постепенно выравнивалось, а напряжение от плохого сна пошло на спад.

Тёмно-бежевые стены комнаты были заполнены светом, и золотистая люстра под потолком сияла, отбрасывая блики по всей комнате. Помимо кровати в комнате стояли ещё две прикроватные тумбочки и небольшой комод. Вся мебель была выполнена из тёмного массива дерева. На первый взгляд все смотрелось минимально и просто, но в этом было своё великолепие.

Вероника откинула одеяло в сторону и босыми ногами стала на пушистый ковер, ворс которого тут же просочился меж её пальцев. Воспоминания прошлого дня пронеслись у неё перед глазами, возвращая девушке ощущение реальности происходящего. Она вспомнила, как приехала к Меньшиковым, заключила сделку со Стасом, как встретилась с Семёном, а потом…

А потом Стас проявил чудеса гостеприимства и предложил ей остаться на ночь у них. Его заявление было странным, особенно после угроз, в которых он обещал, что вся её семья поплатится вместе с ней, если она нарушит хоть один из пунктов их договора. А после заявил, что если она хочет встречаться с его сыном, то должна будет подписать какой-то договор, в котором будут указаны все тонкости их соглашения.