– Ты ждешь от меня того, что я приму твою сторону в споре с Михаилом.

Карина глотнула вина, чуть склонив голову. Разумеется, это был не вопрос, а утверждение. Серафим не помнил, когда последний раз она общалась как-то иначе.

Маг только кивнул. Волшебница лишь чуть улыбнулась и покачала головой.

– И ты сам понимаешь, что я этого не сделаю.

– Коль ты так говоришь, то едва ли я могу тебя переубедить.

– Правильно, – Карина наставительно подняла палец, – тебе в лучшие времена это никогда не давалось, знаешь ли. Кстати, ты в курсе, что в магазинах надо брать вино, а не компот из винограда?

– Оставь иронию. Я все-таки рассчитываю на серьезный разговор.

– Серьезный – со мной? Зря, зря. Это с твоим вечно загруженным думами о судьбах мира Михаилом можешь говорить серьезно, а со мной – бесполезно, – Карина отпивает еще вина и тянется к сырной нарезке.

Серафим только вздыхает.

– Ты изменилась.

– Вовсе нет. Просто ты забыл многие вещи, как мне кажется, только и всего. В том числе и то, что нет безопасных мест и нельзя спрятать от мира даже человека, не то что мага, пусть и из лучших побуждений.

– И вы вместе с Мишей предлагаете бросить этого мага в бассейн с крокодилами и смотреть, как его сжирают. Отлично.

Серафим оперся на стол локтями и переплел пальцы, сейчас чуть похожий на поджарую, нахохлившуюся птицу. Неудовольствие, расходившееся от него в Отражении волнами, казалось, можно было пощупать руками в реальности.

– Ну, ну. Не надувайся так, ни к чему. И не драматизируй. Во-первых, крокодил только один, во-вторых, у твоего ученика зубки не меньшего размера, пусть и с соображением пока не очень, а так-то шкура и все прочее потолще будет. А в-третьих… Да, я могла бы забрать ее к себе. В этом нет проблемы. Но зачем? Сделать ее узником на острове? Спасибо, у меня достаточно наемных работников. Ты бы сам не захотел сидеть в золотой клетке, знаешь ли. А коли без клетки – то упорхнет рано или поздно, или от тоски, или боясь за кого, или просто поманит моя сестра калачом – и все одно будет. Сейчас вы, по крайней мере, часть планов гадины поломали, вынуждая срочно строить новые, и имеется немаленький шанс, что в этих новых планах ошибок будет еще больше, чем в старых. Так что надо пользоваться моментом, а не давать сестренке новые интриги творить, которые, вполне возможно, уже так просто разрушить не получится. Ковать железо надо, пока горячо – разве не так говорят?

– Ты рискуешь чужой жизнью из желания приструнить бывшего члена твоего Круга. Это не слишком достойно…

– Ну-ка, – Карина вновь подняла палец, теперь мгновенно лишив Серафима возможности говорить. – Я все еще старше тебя, и все еще не намерена терпеть ни оскорбления, ни обвинения, ни суждения о том, что достойно, а что нет. Ты не дорос до этого. И ты знаешь, что бывает, если я разозлюсь. И нет, у меня нет желания рисковать жизнью твоих учеников ради того, чтобы приструнить сестру. Да, я уверена, что это кто-то из старого круга, но я пришла сюда только потому, что ты меня позвал, и потому, что ты попросил помочь. И намерена помогать.

Серафим только качает головой, и Карина фыркает в ответ.

– Рано или поздно всем нам приходится отправлять тех, кого привел в мир, справляться со всем самостоятельно, а самому стоять в стороне в готовности вмешаться лишь когда ситуация зайдет слишком далеко. И нет, я не хочу опять слышать твои самобичевания о той операции. Поговори нормально, расскажи, чем ты руководствовался, и все. Не все наши решения нравятся нам самим, и уж тем более – тем, кто нас окружает. Коль девочку наметила себе в жертвы моя сестра, значит, не отступится, я их всех прекрасно знаю. И пусть тогда запланированная встреча пройдет на выгодных нам условиях, эта встреча ведь все равно будет, сам видел все. Увы, с этим фактом ничего нельзя сделать.

Серафим вновь качает головой.

– Знаешь, а мне нравится, когда ты так молчишь. Оставить, что ли, все так навсегда? – Карина усмехается, видя промельк ужаса на лице мага. – Да, я могу, и ты это знаешь. Как и то, что за три года вы ничего не нашли, сколько не искали. Даже Анасталея в Совете не нашли, а что уж об остальном говорить. Ты как-то не слишком веришь в возможности своих учеников со всем справиться, а зря. Дело-то не в силе, и не в опыте, а в поступках, и здесь моя сестра сама создала себе равного, так что не нужно переживать. К тому же, быть может, они найдут то, что не сможем мы, просто смотря с другого ракурса. Нужно действовать нам всем вместе, коль уж этих детей чужая прихоть затащила во все это. Действовать. Пусть все идет как идет, нет смысла бежать от неослабевающего урагана, что несется за тобой, нужно лишь встретить его не в одиночестве.

Саша сидит без света на кухне, рассматривая полуночный двор из окна.

Холодно. Очень, очень холодно. Она устала, сама толком не зная отчего. Тоска, противная липкая тоска в темноте заняла свое место. Эта тоска была с ней всю жизнь, поднимая голову в ночной тишине. И сегодняшняя ночь не была исключением.

Остальные что-то делали. Что-то полезное. Решали проблемы, искали возможности, в третий, а то и четвертый, и пятый раз выслушивали историю Миклоша, рассматривали документы… Ее никто не трогал. Не то чтобы Саша чувствовала себя лишней. Она привыкла жить одна. И хотя сейчас ее квартира была в доме, принадлежавшем наставнику, но даже сюда Серафим не заходил без предупреждения. Боня освоился легко, кажется, благоволя к Карине, и почти все время проводил где-то с людьми. Не с Сашей. Но, с другой стороны, она и без этого пушистого предателя жила прекрасно раньше. Дело было не в одиночестве.

Все пришло в норму. До недавнего времени Саша именно так считала. Пришло в норму после смерти Виталика, после понимания того, что магия существует. Тогда она только привыкла к тому, что мир изменился во время обучения, мир изменился вновь, теперь разрушив размеренное течение жизни начинающего адепта историей со Свободой. Только все опять вернулась на круги своя – и Дубы с голодом и болью. Чужой болью. И вот опять – только она привыкла к возросшей силе, к тому, что обучение скоро закончится и она станет членом Ордена, так это Миклош, это расследование…

Что внушил Паук ее семье? Зачем ему было все это?.. Этот маг, кем бы он ни был, ведь по сути, признался в том, что вырастил ее, дал силы, не вмешиваясь напрямую… Он – стоит за Свободой? Он – причина всех бед? Что тогда от нее нужно?

И многие другие вопросы. Как и на кого влиял это урод? Из-за него мать с отцом были несчастны? Погибли? Паук внушил отцу желание в будущем пойти на разборки и умереть? Паук отобрал у нее семью, желая ее одиночества – или в этом не было злой воли? Что говорил ей Михаил Бестужев на даче в воспоминаниях, о которых она ничего не помнит?

О чем она вообще не помнит из своего детства?

И другой, самый главный вопрос: кто она сама? Тогда, когда Саша ломала ритуал, грозивший погубить и ее, и соученика, пощечина Миклоша позволила отвлечься от начавшегося погружения куда-то в глубины Отражения. Это небольшое потрясение поставило все на свои места, позволило сложиться картинке… Но какие пазлы в этом образе себя были по-настоящему ее, а какие – вовсе нет? Что из того, что Саша считала частью своей жизни, было частью плана Паука, плана, о котором по-прежнему очень мало что известно, а что – ее собственным выбором?

Был ли нее вообще когда-либо выбор, или все уже было расписано и предопределено?

За размышлениями Саша не замечает тихого стука и вздрагивает в тот момент, когда на кухню заходит Серафим. В любом случае она бы не отказала ему в присутствии – дом-то его.

– Прости за нарушенное уединение.

– Это твой дом, – Саша чуть улыбается.