— Тяжёлые мысли из-за возвращения в родную деревню?
— Мне кажется, так происходит с каждым, кому приходится возвращаться туда, — хмыкнула девушка, смотря на мужчину. — Разве не так?
Итачи ничего ей не ответил, отведя взгляд обратно к полыхающему костру. Рядом с ним лежало пару веточек, которые он подкинул в огонь, что начал постепенно угасать. Новые сухие ветви треснули и вспыхнули, придав силы костру, который запылал пуще прежнего.
— Что ты чувствовал, когда в первый раз вернулся в родную деревню, после того, как стал отступником? — задала вопрос Мейко, смотря на оранжевые языки пламени.
Вопрос растворился в ночной тишине, а сам Итачи даже не подал виду, что он его расслышал. Он продолжал смотреть на огонь, изредка подкидывая маленькие ветви, а его взгляд был отстранённым и далёким от этого места. Мейко решила, что Учиха вновь решил проигнорировать её, и, когда она уже не ожидала ответа, он всё же заговорил.
— Я был рад, — неожиданно признался мужчина, переводя свой взгляд на застывшую девушку. — Несмотря на то, сколько боли и страданий она мне принесла, я был рад видеть то, что деревня продолжала мирно существовать.
— Но… — запнулась девушка, нахмурившись. — Ты ушёл оттуда. Почему?
— Потому что мне там больше не было места. Я стал преступником на благо деревни, поэтому мне пришлось уйти.
Мейко нахмурилась, не до конца понимая мотива мужчины. Как бы то ни было, но ситуация должна была быть сложной. Она слышала от Дейдары, что Итачи уничтожил весь свой клан, прежде чем покинуть родную Деревню Скрытого Листа, но зачем он это сделал, она не знала. Но, слыша слова о том, что всё это было на благо деревни, девушка запуталась ещё сильнее.
— Ты убил весь свой клан, — выговорила Мейко, обращаясь к Учиха. — Как это могло пойти на благо деревни?
— Я убил не всех, — холодно ответил мужчина. — В живых остался мой младший брат.
— Это не важно, — пожала плечами та. — Это не меняет той сути, что ты убил и собственных родителей, и всех членов клана Учиха. Так для чего это было нужно? Причём здесь деревня?
На краткий миг вновь воцарилось молчание, а звук тишины разрывал потрескивание костра и цикад. Мейко хмуро смотрела на мужчину, который вновь устремил свой взор в горящий костёр. Его взгляд был затуманен, будто мужчина находился в своих глубоких мыслях, которые уносили его далеко от этого места.
— Мой клан собирался устроить переворот, — холодно признался Учиха. — Один человек поставил меня перед выбором — или его люди убьют всех Учиха и никакого переворота не будет, или же всех Учиха убью я, но смогу оставить в живых своего брата. Ради спокойствия и мира в деревне, я выполнил его приказ и убил всех, кроме Саске.
— Значит, ты не такой плохой, как о тебе говорят? — хмыкнула Мейко.
Она не ожидала, что Итачи начнёт с ней откровенничать, ведь, казалось, он на дух не переносил её присутствие. Но или мужчина решил наконец-то поделиться своей ношей, почувствовав лёгкое облегчение, или же сегодняшняя ночь была какой-то особенной. Мейко не знала правильного ответа, но её действительно удивляло то, что мужчина с ней разговаривал.
Она не была уверена в том, что эту правду знал ещё кто-то, кроме неё, и от этого у неё на душе было весьма странное чувство. Она чувствовала себя будто ответственной за эту правду, так, как будто теперь она должна хранить эту тайну вместе с ним за семью замками. Не каждый мог открыть каждому встречному свою душу, поэтому, Мей предполагала, что она была не так уж и безразлична этому мужчине.
Возможно, он видел в ней что-то, чего она сама упорно не могла разглядеть. Ей казалось, что она ничего не достойна, и Мей не стоит того, чтобы с ней делились чем-то личным или сокровенным. Девушка ощущала себя слишком грязной и жалкой, чтобы кто-то мог доверять ей. Она была никем ни для кого.
— Я ещё хуже, — холодно ответил Итачи, метнув на девушку свой тяжёлый взгляд.
Мейко хмыкнула, сложив на груди руки, и выдержала на себе взгляд Учиха. Она стойко продолжала смотреть в его глаза, не отводя своего взгляда в сторону. Их гляделки могли бы продолжаться целую вечность, если бы Мейко не решила заговорить:
— Это и есть наше с тобой отличие, — произнесла девушка, смотря на мужчину. — Ты защищаешь свою деревню даже после того, что она сделала с тобой. Я же ненавижу её всем сердцем, желая, чтобы каждый житель этой деревни горел в Аду.
Тёмные ресницы хлопнули и взгляд чёрных глаз изменился на секунду. В них промелькнуло слабое любопытство, но Мейко успела заметить эту заинтересованность в глазах Учиха. Она слегка дёрнула свой подбородок, смотря на обладателя шарингана, готовая отстаивать все свои взгляды.
— Почему? — спросил он.
— Потому что они не предприняли ничего, видя, как со мной обращаются. Они готовы были оставить меня умирать на этих проклятых улицах деревни, даже не удосужившись хотя бы поинтересоваться моим самочувствием. Их не интересовало ничего. Они испытывали презрение ко мне. И, клянусь Джашином, они испытывали немалое удовольствие, видя, как я гнию у них же на глазах. Я ненавижу их всех.
Огонь злости и ненависти горел в глазах у Джашинистки, и Мей пылала внутренним огнём. Ненависть к жителям родной деревни вновь волной нахлынула на неё, и она пожалела о том, что не убила всех тех оставшихся после резни Хидана.
Разозлённая всеми этими разговорами, Мей нахмурилась и облокотилась обратно на ствол дерева, сильно зажмурив свои глаза. Девушка хотела сейчас же пойти спать, дабы больше не поднимать тему о своей деревни. Она и так в скором времени вернется туда, и все демоны, что сидели в ней все эти годы, вырвутся наружу.
— Поспи, — прозвучал мужской голос. — Я посторожу.
— Как хочешь, — буркнула Мейко, а затем отвернулась к нему спиной.
Стоило им только начать налаживать общий язык, как всё закончилось столь же стремительно, как и началось.
========== 11. Лес Страхов ==========
Нукенины находились в пути второй день, продолжив своё путешествие после ночного перевала. На утро Итачи делал вид, будто и вовсе не разговаривал ночью с Мейко, делясь с ней своей тайной. Девушка же тоже решила отпустить эту ситуацию, не заостряя на ней внимание. Их путь продолжался всё утро и большую часть дня, и всё это время нукенины практически не разговаривали друг с другом.
В какой-то момент Учиха спрыгнул с ветвей деревьев, по которым бежали отступники, и приземлился на землю, сбавляя темп бега. Вслед за ним спрыгнули и Кисаме с Мейко, радуясь тому, что теперь можно было хотя бы перевести своё дыхание. Во всяком случае, больше радовалась именно Джашинистка, тяжело дыша. Девушка остановилась, уперев руки в колени, застыв в скрюченном состоянии.
— Ой, матушка, — пыталась отдышаться Мейко. — Ой, не могу больше. Пожалейте бедную душеньку мою или оставьте меня здесь умирать. Можете под тем пенёчком похоронить.
Будто пытаясь придать своим словам силы, девушка трясущейся рукой показала на одинокий пень, который стоял среди мощных деревьев. На такую наигранную комичность никто из напарников не стал обращать внимания, продолжая свой путь пешком. Видя, что её никто не жалеет, Мейко тяжело вздохнула и последовала за мужчинами, склонив свою голову.
— Ты же куноичи, — хмыкнул Кисаме, обращаясь к девушке. — Тело вроде бы натренировано и подтянуто, но выносливости в тебе никакой.
— Я больше по ловкости, — ответила Мейко, устало разминая свою шею. — А бег на дальние дистанции всегда было не моё. Честно, терпеть не могла.
— Что ещё относится к твоим сильным сторонам? — поинтересовался мужчина.
— Конечно же моя неземная красота, — расхохоталась Мейко, грациозно подкинув рукой свои распущенные серебряные волосы. — Шучу. Я не нарцисс, в отличие от моего долбанного братца.
Кисаме криво ухмыльнулся, переводя свой взгляд на Итачи. Он опять отстал от своего напарника, предпочитая идти чуть позади рядом с девушкой, чтобы развлечь себя разговором с ней. Мейко начинала ему нравиться как человек. Она была забавной и не такой, как все, во всяком случае, ему так это казалось. Эта девушка не убегала с криками при одном лишь взгляде на нукенинов, а даже ещё пыталась иногда дерзить и что-то отвечать. Она была экстравагантной, так ко всему прочему и поклонницей неведомого Бога, поощрявшего бесчисленное кровопролитие.
