Я уже собирался рассказать Рону с Гермионой о Филче и пособии по "Скоромагии", но саламандра вдруг взмыла вверх и бешено закружилась по комнате, громко треща и разбрасывая искры. Изо рта у нее посыпались оранжевые звезды, раздался легкий взрыв, и саламандра, охваченная пламенем, исчезла. Перси до хрипоты кричал на близнецов, так что я и думать забыл про Филча и про то, что было в лиловом конверте.

   В канун Хэллоуина я начал жалеть о поспешно данном обещании пойти на прием к Почти Безголовому Нику. Вся школа предвкушала банкет в честь праздника Хэллоуина. Большой зал был по традиции украшен живыми летучими мышами и фонарями, сделанными из огромных тыкв Хагрида -- внутри каждой тыквы могло поместиться три человека! Ходили слухи, что Дамблдор пригласил на праздник труппу танцующих скелетов.

   -- Обещание есть обещание, -- непреклонно заявила Гермиона. -- Ты дал слово Нику пойти на его юбилей.

   Ровно в семь часов вечера я, Рон и Гермиона прошли мимо Большого зала, где призывно сияли свечи и на столах поблескивали золотые блюда. Мы победили соблазн и направились к лестнице, спускающейся в подвалы.

   Вошли в коридор, который вел в большой подземный зал, в тот самый, где устраивал свой прием Ник. Коридор освещался свечами, отчего он делался еще мрачнее. Длинные, тонкие, черные свечи горели ярко-синим огнем, и в их призрачном свете мы сами стали похожи на привидения. С каждым шагом в коридоре становилось все холоднее. Я поежился и плотнее закутался в мантию. Вдруг наших ушей коснулся оглушительный звук, как если бы тысячи ногтей одновременно заскребли по гигантской школьной доске.

   -- Это что, музыка? -- в ужасе прошептал Рон.

   Мы свернули за угол и увидели Почти Безголового Ника, окутанного черным бархатом. Он парил у входа в зал, приветствуя подходивших гостей.

   -- Добро пожаловать, дорогие друзья, -- траурным тоном произнес Ник. -- Добро пожаловать! Я так рад, что вы оказали мне честь своим приходом.

   Он снял украшенную пером шляпу и с низким поклоном пригласил нас внутрь.

   Нашим глазам представилось невероятное зрелище. Подземный зал был полон сотнями призраков. Жемчужно-белые прозрачные пары вальсировали на танцплощадке под душераздирающий звук тридцати музыкальных пил. Играли на них музыканты в черном бархате, стоявшие на сцене. Под потолком висел гигантский канделябр, и тысяча свечей заливала зал полуночно-синим светом. В зале было холодно, как в морозильнике, -- из наших ртов валил густой пар.

   -- Прогуляемся по залу? -- предложил я, надеясь хоть как-то согреться.

   -- Смотри осторожнее, не хватало только пройти через кого-нибудь из гостей, -- нервно заметил Рон, и мы в троем, внимательно озираясь по сторонам, устремились вперед по краю танцевальной площадки. Прошли мимо группы мрачных монахинь, мимо оборванного человека в цепях, мимо Толстого Проповедника -- веселого призрака Пуффендуя, мимо рыцаря, у которого во лбу торчала стрела. Я, не удивляясь, отметил про себя, что призраки обходят стороной Кровавого Барона -- призрака подземелья Слизерина. Это был худой, с выпученными глазами старик, укутанный в мантию, по которой серебристо переливались кровавые пятна.

   -- Пожалуйста! -- прошептала Гермиона, замирая на месте. -- Разворачивайтесь назад, и побыстрее. Я совершенно не хочу беседовать сейчас с Плаксой Миртл...

   -- С кем, с кем? -- спросил я, когда мы развернулись и пошли в обратном направлении.

   -- Это привидение из туалета девочек на втором этаже, -- ответила Гермиона.

   -- Привидение из туалета? -- переспросил я.

   -- Да, -- кивнула Гермиона. -- Туалет вот уже год не работает, потому что Миртл постоянно рыдает и затапливает помещение. Лично я туда захожу только в случае крайней нужды. Войдешь в кабинку по своей надобности, а там Миртл увидит тебя и начинает рыдать...

   -- Смотрите, банкетный стол! -- перебил ее Рон.

   У противоположной стены действительно стоял длинный стол, тоже затянутый черным бархатом. Наша троица, успевшая изрядно проголодаться, глотая слюнки, прибавила шагу. Моего обоняния коснулся тошнотворный запах, минута, другая -- и мы увидели само угощение и остановились как вкопанные. На красивых серебряных блюдах вытянулись большие протухшие рыбы, на подносах громоздились обгоревшие дочерна кексы, на большой тарелке покоился начиненный потрохами бараний рубец, кишевший жирными белыми червями, по соседству -- огромный кусок сыра, весь в пушистой зеленой плесени. В центре стола -- гигантский праздничный пирог в форме могильной плиты, на нем черными сахарными буквами выведено: "Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон. Умер 31 октября 1492 года".

   Я, как зачарованный, следил за внушительных размеров призраком. Тот подошел к столу, нагнулся и двинулся вперед, проходя сквозь стол с таким расчетом, чтоб на какое-то мгновение в его широко раскрытый рот попал протухший лосось.

   -- Вы чувствуете вкус пищи, если проходите сквозь неё? -- спросил его я.

   -- Почти, -- грустно ответил призрак и вальяжной походкой удалился.

   -- Думаю, они специально дали еде протухнуть, чтобы запах и вкус были сильнее, -- уверенно заявила Гермиона, зажала руками нос и наклонилась, чтобы внимательнее изучить полуразложившийся бараний рубец.

   -- Давайте уйдем отсюда, меня тошнит, -- сказал побледневший Рон.

   Не успели мы отвернуться от стола, как из-под него внезапно вылетел маленький человечек и завис перед нами в воздухе.

   -- Привет, Пивз, -- осторожно сказал я.

   В отличие от призраков, полтергейст не был ни бледным, ни прозрачным. Он был в бумажном ярко-оранжевом колпаке и вращающейся на шее бабочке. На уродливом лице сияла широкая ухмылка.

   -- Орешки? -- предложил он, протягивая нам миску, наполненную прогорклым арахисом.

   -- Нет, спасибо, -- покачала головой Гермиона.