Я в ответ презентовал Зигфриду на добрую память конфискованные у Фриды метательные ножи и иглы, заметив, что они помогут как-нибудь сохранить ему жизнь или свободу, если под рукой не будет меча или другого серьёзного оружия. Наследник Хельфенштейна не скрывал радости. Какой пацан (включая и меня в его возрасте) не любит бросать ножички?!
Добравшись в деревню, я узнал, что Роланд и Вим распродали основную часть доставшегося от разбойников хабара, а также принадлежавшего слугам купца и наёмникам из охраны. Деревенские разобрали лошадей, а также экипировку рядовых разбойников, состоявшую из коротких кольчуг с такими же рукавами и кольчужных шлемов, стёганок, тоже с коротким рукавом, а также кирас, наручей, налокотников, наколенников и рукавиц из варёной кожи и пропитанных воском, вместе с топорами, дротиками, кинжалами, короткими мечами похожими на тесаки, палиц и луков. «Медведь» Конрад и шестеро ближников Адольфа, включая застреленного в разбойничьем логове Вернера, были вооружены получше, имея длинную кольчугу-хауберк, кожаную куртку с нашитыми стальными бляхами и стёганный гамбезон под ней, неплохие мечи, пластинчатые шлемы, арбалеты. Похожим образом были экипированы наёмники-вестфальцы и слуги купца, только у первых имелись ещё копья с неплохими каплевидными щитами, вроде тех, что носят на Руси в это время, и луки вместо арбалетов, а вторые не имели топоров (кроме хозяйственных в повозках) но были вооружены восточными саблями с круглыми щитами восточного типа, и примерно поровну луками и арбалетами.
Кое-что из этого разошлось по нескольким дворам побогаче. Но в деревне мало кому по карману были такие покупки, и большую часть этого вооружения выкупил приехавший в Танненберг Эвальд фон Мюлендам. По его словам, с таким вооружением графскую дружину можно будет разом увеличить на полсотни человек. Довеском пошли собранные на дороге стрелы и арбалетные болты, хотя нам досталась едва треть от того, что потратили противники — остальные были сломаны или потерялись, улетев в лесные дебри, где пробовать найти их — всё равно что искать иголку в стоге сена.
Обрели новых хозяев в деревне кожаные пояса, сапоги, шпоры, палатки, одеяла, бурдюки, котлы, медные и оловянные чаши, ковши, кубки, ложки, найденный в повозках и вьюках наёмников кузнечный инструмент — близнецы, осмотрев трофеи, нашли что они будут похуже подаренного их братьями, обнаруженные там же пилы, пару из которых мы решили оставить на всякий случай себе, и лопаты — те и близко не стояли по сравнению со сделанными по моим чертежам. А также рыболовные крючки с лесками и прочая мелочь. За всё это ребята выручили полсотни серебряных геллеров[1], похоже, полностью опустошив золотовалютные, точнее, серебровалютные, запасы деревни, а также массу всевозможных мехов.
Чего тут только не было!.. Медведи, волки, рыси, лисы, куницы, горностаи, белки, ласки, хорьки, дикие кошки, зайцы, бобры, выдры, норка… Всё это пришлось набивать в мешки, купленные в деревне.
Ещё среди трофеев имелись подковы и гвозди, но это мы решили оставить себе. Запас, как говорится, карман не тянет. Также остался непроданным конь Адольфа — настоящий боевой скакун был бы слишком дорог для деревенских, да и не очень им нужен, в хозяйстве от него мало пользы. Не продали мы и боевую экипировку Адольфа, командира наёмников и купца, включавшую полный кольчужный доспех с такими же шоссами и рукавицами, пластинчатые шлемы, наручи и наколенники, гамбезон на конском волосе, а также вполне качественные мечи бандитского главаря и вестфальца, и кинжалы этих двоих.
Слишком уж устрашала деревенских цена. Местный шульц, то есть староста Танненберга, и ещё пара-тройка сельских богатеев, ходили кругами, облизываясь, но купить никак не решались. Им пришлось пожалеть о своих колебаниях после нашего возвращения. Эвальд фон Мюлендам, не торгуясь, купил все три комплекта, заявив, что у него растут трое сыновей, и им всё это будет очень кстати, когда придут в возраст. Он же купил и скакуна Адольфа. Тальвар, подаренный Барзаги, я, конечно, и не думал продавать, чуйка подсказывала, что этот клинок ещё пригодится.
А графский управляющий Гебхард скупил у нас всю «меховую рухлядь», как говорят сейчас на Руси, дав вполне приличную, если верить услышанному от генуэзца Луиджи, цену. Сам он тоже был доволен сделкой, заметив, что лучшие меха пойдут на одежду для графской семьи, а остальное можно выгодно распродать благородным соседям, либо купцам, живущим в окрестных городах, или проезжающим мимо Хельфенштейна.
Затем начался торг о тканях, пряностях, фарфоре и стекле из купеческого обоза. Так как цены я знал (ещё раз спасибо Луиджи!), а Гебхард имел недвусмысленные указания графа, договорились мы довольно быстро. Фарфор и стекло продали целиком, как и ладан, мирру, камфору с миртовым и коричневым маслом, всего десять бочонков. Полностью продали и два бочонка мускатного цвета. Уж больно он дорог, жаба душила с неимоверной силой от одной мысли об использовании его на кухне, особенно после рассказа Вима, услышанного им от старшего брата. Тот присутствовал на герцогской свадьбе, где жених решил шикануть, побаловав себя и гостей «королевской пряностью» — реально королевской, даже монархи используют мускатный цвет далеко не каждый день.
Из прочих специй мы оставили себе десятую часть. Перец, корица, имбирь, мускатный орех, гвоздика, шафран пригодятся не только в кулинарных, но и в медицинских целях — недаром они очень популярны в жарких странах, столь богатых всякой заразой. Остальное тоже сторговали Гебхарду, так же, как и ткани, оставив по отрезу шёлка для себя, и один в подарок отцу Виллебальду за его помощь.
Как же мне всё-таки повезло встретить караван генуэзца на пути в Хельфенштейн! После моего описания Луиджи узнал те ткани, что я не смог опознать. Помимо обычного шёлка-сырца, которым были загружены две повозки, а также атласа и парчи, которой было несколько видов: дамасская, персидская, индийская ямдани, три разновидности китайской, различающиеся рисунком и отчасти цветами (сунская, по имени правящей сейчас в Китае династии, нанкинская, и «облачная», действительно напоминающая перистые облака на заре — я хорошо запомнил это «национальное достояние», жаба до сих пор рыдает горючими слезами при воспоминании о вечернем платье и рубашке с шарфиком, купленных жене и дочке на выставке-продаже восточных тканей, на которую меня затащили мои женщины!), итальянцем были опознаны занданача и аксамит (тоже виды парчи, но из Бухары и Византии, богато расшитые золотом и серебром), камка (разновидность атласа с цветастым рисунком), бархат и сатин — совсем не похожие на то, что продают под этим именем в XXI веке, сейчас их делают из шёлка.
А взглянув на десяток с лишним отрезов трёх разных тканей, Гебхард аж затрясся! И его можно понять. В одной из тканей Луиджи с моих слов узнал алтабас — шёлк, полностью обшитый золотом, тяжеленный и жёсткий, как доспехи, в другой — зардози, тоже шелковую ткань из Персии или Индии, богато расшитую жемчугом и самоцветами. Если верить генуэзцу, на Востоке и Византии вещи из таких тканей позволено носить только царственным особам и их родне, остальные в лучшем случае могут себе позволить небольшую нашивку на одежде.
А та самая прозрачная ткань оказалась не тюлем, а виссоном. Знакомое название. Помнится, в проповедях были цитаты из Библии, с упоминанием «виссона царского». Уже по этим словам было понятно, кому по карману такая, привезённая из Индии ткань! Между прочим, Луиджи говорил, что платок или перчатки из виссона помещаются в скорлупе грецкого ореха! А есть ещё «морской шёлк» — виссон, нити для которого добывают из ракушек живущих в Средиземном море. Тот вообще стоит безумных денег — по две с половиной сотни безантов за полтора локтя, примерно один квадратный метр!
Интересно, кому Барзаги собирался продать всё это роскошество? Кому-то из князей Церкви или королю Сицилии, у которого денег тоже куры не клюют?
Уже после окончания торга Гебхард сказал, что, только продав эти одиннадцать отрезов, можно с лихвой окупить расходы на покупку большей части остальных тканей. Если только граф Эберхард не захочет поднести их герцогу или кайзеру — за такой подарок можно ещё одно графство получить! Может и похуже Хельфенштейна, но тем не менее!
