– Разве ты уже не приняла решение? Я не могу тебе указывать.

– Пожалуйста, подожди ещё немного!

– Шатёр исчезает… – улыбнулся Голос.

– Кто ты, скажи?

Мерцающие стены купола вдруг задрожали, подтверждая слова Голоса, и лопнули, брызнув почти незаметными искрами.

– Зови меня Совестью, – мелодично засмеялся Голос внутри головы. – И не называй меня раздвоением личности. Во Всемирье правит магия, здесь даже совесть может поговорить со своим хозяином без ущерба для его ментального здоровья. А вот твоё слово «Суфлёр» мне понравилось. Это же с театром связано?.. Прощай. Пользуйся свободой так, как обещала себе.

– Прощай, – машинально вслух сказала Маша и спохватилась, воскликнула в отчаянии: – Как мне не запутаться? Я не хочу больше совершать ошибки!

Сильный порыв ветра ударил в окно, стряхнув иней на узкий подоконник. Словно проник в комнату со взъерошенной девушкой, сидящей на кровати и запустившей пальцы в волосы. В камине вспыхнул огонь, пожирая остатки поленьев, а лежащий на столе дневник раскрылся.

Маша вздрогнула, несколько мгновений прислушивалась к происходящему, соскочила и бросилась к записям. В комнате заметно потемнело: в камине угли напоминали россыпь звёзд на ночном небе. Девушка с дневником опустилась рядом.

Под отблески пламени нашла нужные страницы в дневнике и вырвала их. Потом дотянулась до края кровати и засунула листы под перину, а остальной дневнк положила на звёзды в камине и дождалась немого спасибо от Кальцифера. Вскоре жёлтые языки лизнули его обложку. Девушка задумчиво наблюдала за уничтожением ненужного прошлого, а когда жар от благодарного огня коснулся лица, поднялась. Подошла к окну.

Вестник, почувствовав взгляд, поднял свой огонёк. «Помоги-и-и!» – донеслось глухо всё то же неизбывное.

Мариэль нашла шаль, накинула её поверх ночного тонкого платья и вышла из комнаты.

Она, останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам спящего замка, шла по коридору. Заговорённый свет в настенных бра, едва она оказывалась рядом, предательски ярко вспыхивал. «Настоящая световая сигнализация! Не хватало, чтобы кто-то проснулся от этого!» – каждый раз Мариэль вздрагивала, и хотелось ускорить шаг, пробежать так быстро, чтобы магический свет не успел отреагировать. Наверняка, существовало заклинание невидимости, но Мариэль его не знала.

Не стала спускаться по центральной лестнице для господ и их гостей, а дошла до той, по которой перемещались только слуги. Здесь спускаться было намного спокойнее. На каждый пролёт горело по одному светильнику, и не было десятков дверей, одна из которых в любой момент могла бы открыться. Нижние ступени служебной лестницы привели к двери, открыв которую Мари сначала не могла понять, где оказалась. А присмотревшись – поняла: она у парадной лестницы в холле. О том, что придётся возвращаться назад, она пока старалась не думать.

Но где-то здесь, в глубине спящей черноты, послышалось лёгкое движение, и Мариэль затаилась. Минуту прислушивалась, прижавшись к лестнице – показалось! – и быстрыми шагами, стараясь не топать, направилась к входной двери. Но до той оставалось совсем немного, как вдруг из темноты донёсся испуганный шёпот:

– Ах, госпожа! Не трогайте дверь! Вы разбудите весь дом!

Мариэль подпрыгнула от испуга и схватилась за грудь, в ней и без того сердце колотилось, как бешенное, а так вообще заикой можно стать!

Из тёмного угла на сумеречный свет вышла фигура в длинном плаще.

– Пойдёмте через кухню, госпожа, – грустно сказала Жанетта, которая второй час пряталась здесь, почти не сомневаясь в появлении хозяйки.

– Что ты тут делаешь? – шёпотом изумилась Мариэль, а потом вспомнила, что говорил Голос, и устыдилась: – Ты догадалась обо всём?

– О да, госпожа, – девушка была явно уставшей либо уснула в ожидании. – За ужином слуги только и болтали про вчерашний случай. Я им ничего не рассказала про Вестника. А когда стала укладываться спать, всё поняла и решила подождать вас тут.

– Послушай, нет времени объяснять, я тебе потом расскажу, – Мариэль меньше всего хотелось сейчас тратить свой запал на уговоры служанки выпустить наружу и не звать никого на помощь.

Жанетта не сдержала зевок:

– Я понимаю, госпожа. И не моё это дело, я всего лишь слуга своих господ, – она остановилась перед дверью, ведущей на хоздвор. Сделала пассы руками и посторонилась. – Господин Рафэль разрешил тётушке самой наложить заклятие, мы, слуги, ведь позже господ ложимся спать и раньше их встаём. А на той двери, что вы хотели открыть, печать господина… О!

Жанетта сдавленно вскрикнула. Мариэль вдруг обняла её и поцеловала в щёку:

– Спасибо, дорогая!

Когда дверь скрипнула, открываясь, служанка очнулась от потрясения и схватила Мариэль за руку:

– Подождите, госпожа! На улице холодно! Возьмите мой плащ!

Глупо было отказываться, и, укутавшись, Мариэль поняла, что на самом деле подзамёрзла, пробираясь через коридорный сквозняк. Жанетта осталась за дверью дожидаться хозяйку.

Угол замка – и вот он, двор с никому, кроме неё, не видимым огоньком посередине. Маша перекрестилась машинально, выдохнула и пошла к нему. Тот вспыхнул ярче, почувствовав приближение.

– К кому ты пришёл? – хриплым голосом, не успев откашляться, задала вопрос Мариэль. Так учило руководство по магическому общению с сущностями, которое прислала Люсиль.

Тьма под капюшоном заволновалась, и глухой голос отозвался:

– Мариэль Адерин Ригхан де Венетт, я пришёл к тебе…

– Зачем ты пришёл?

– Я принёс тебе послание с просьбой о помощи…

Согласно руководству, сейчас можно было произнести: «Я не заключаю нежеланных договоров!» – и Вестник бы исчез, чтобы никогда больше не появиться. Мариэль помедлила, собираясь с духом и удерживая вздох, застрявший где-то в грудной клетке, задала следующий вопрос:

– Я готова тебя выслушать, Вестник!

Огонёк в руке Вестника вспыхнул ярко, и шар света, похожий на шатёр, что создала у себя в спальне Мариэль, охватил две фигуры, ограждая от остального мира. Где-то позади вскрикнула женщина. «Жанетта всё-таки не выдержала, вот любопытная!» – подумала отстранённо Мариэль, узнав тональность аханья.

– Внемли словам матери, пославшей меня: «Сердце ма-атери, которая просит за своего единственного сына… Только ты, многоликая, можешь помочь… Спаси моего сы-ы-ына!..»

Теперь говорила женщина, незнакомая Мариэль. Голос отражался от поверхности шара и множился небольшим эхом.

– Мне нужны подробности! – продолжила твёрдо следовать инструкции Мариэль, хотя желудок сжимался от страха.

Вестник поднял чёрную руку ладонью вверх, и над ней, как от кинопроектора, появилось изображение, в котором поначалу сложно было разобрать происходящее. Летали бейлары, люди постоянно перемещались, кажется, это было сражение. Вдруг «видео» замедлилось, приблизилось к одной из фигур. Лица черноволосого мужчины невозможно было разобрать, двигался он ловко, отражая удары. Как вдруг ему в спину полетело оружие, похожее на светящийся кинжал. Мужчина замер. Белое остриё высунулось из грудной клетки, и мужчина упал на колени – потом плашмя. Расплывчатая серая фигура возвысилась над телом поверженного и растворилась. Затем «голограмма» потухла.

– Готова ли ты оказать услугу? – спросил Вестник равнодушно.

– … Готова, – от волнения Мариэль облизала пересохшие губы. – Но мне нужен ответ. Мой первый вопрос: как найти того, кого нужно спасти?

Вестник качнулся зыбью:

– Ты узнаешь его по знаку на плече… Я дал первый ответ… Что просишь за услугу?

Где-то позади, вне шара, Жанетта пискнула:

– Госпожа, поторопитесь!

И сразу все мысли вылетели из головы. В руководстве говорилось, что Вестник может приходить на зов до трёх раз, поэтому Мариэль повторила на всякий случай вызубренную фразу:

– Я тебя позову, чтобы назвать цену. Обязательства принимаю! – и протянула левую руку перед собой.

Чёрная тень легла сверху, уколола запястье, а потом туда словно кусок льда приложили.