— Супруги, — прошептал Прокопович.

Он уже нащупал дрожащей рукой свои очки и, несмотря на то, что одна душка на них была сломана, а стекло треснуто, напялил их на себя. По всей видимости, так он чувствовал себя более защищённым.

— Екатерина Дмитриевна — моя жена, — он сделал глубокий вдох, явно успокаиваясь.

— С какой целью прибыли в «Кюба»? — уточнил Кирпичников.

— Пришли отобедать, стало быть, зачем же нам ещё приходить в ресторан в обеденные часы? — пожал плечами Сергей Николаевич.

Екатерина Дмитриевна подтвердила слово в слово сказанное своим супругом, выглядела она скорее заведённой, чем напуганной, в отличии от Сергея Николаевича.

Протопопов смотрел на эту парочку и понимал, что угодил в просак, как некогда с обыском в офисе акционерного общества «Печать». Неприятненько подобные вещи осознавать, что ещё сказать.

Захотелось спустить пар, но в удовольствии съездить кулаком по стене, а то и ногой по стулу, Александр Дмитриевич себе решительно отказал. Негоже показывать, что ситуация находится не под контролем. Ни подчиненным, ни этой парочке об этом не следует знать.

Однако факт на лицо — Гучкова, которого так расчитывал увидеть в «Кюба» наш герой, здесь не было. И положа руку на сердце — вряд ли он теперь здесь появится.

Одновременно, Протопопов понятия не имел, что теперь делать с этими двумя, по сути совершенно бесполезными людьми, которые выполняли роль второй скрипки в оркестре. А тут ещё у семейной четы начал проходить первый шок и Прокопович, отдышавшись, попытался контратаковать, более чем решительно для своего незавидного положения.

— Вы, собственно, кто такие будете? — задавая этот вопрос, он обводил взглядом полицейских. — И с чего вы взяли, что вам можно вот так запросто являться и прерывать семейный ужин? Предупреждаю, если вы немедленно не покинете нашу кабинку, я буду вынужден обратиться в полицию и сообщать в Центральный ВПК! И за вашими действиями наступят последствия по всей строгости закона.

Протопопов смотрел на Прокоповича сверху вниз, слушая его словесный высер. Конечно, надо отдать должное мужеству этой парочки. И стоило признать, что со стороны все выглядело действительно так, будто некие мужчины в масках ворвались на ужин семейной четы и прервали царившую в переговорной кабинке идиллию.

Вот только было тут одно НО — пустующие места, никем до сих пор не занятые.

А Александр Дмитриевич крайне не любил, когда кто бы то ни было начинал ездить ему по ушам. Поэтому Протопопов поднялся со стула, подошёл к Сергею Николаевичу и присел на корточки, прямо напротив лица будущего министра.

— У меня только один вопрос, Серёжа — тебя хоронить с женой или по отдельности? — буднично спросил он.

Прокопович вздрогнул, часто заморгал, но взгляд не отвёл.

— Не надо меня пу-пу-пугать — начал заикаться будущий министр. — Я не позволю вам с собой разговаривать в подобном тоне, даже не пытайтесь!

— Дурить прекращай и дурака не включай, угу? Я хихоньки и хахоньки не собираюсь устраивать.

— Вы не понимаете…

— Пристрелю, — спокойно перебил Протопопов и подмигнул. — Ее первую, — коротким кивком министр указал на Екатерину Дмитриевну.

Поднялся.

— Где Гучков? Раз ты доносить в центральный ВПК собрался, так может устроим встречу с твоим руководством пораньше?

Прокопович закрыл глаза, начал медленно кивать и одновременно покачиваться взад вперёд. На лбу его заблестели мелкие, как бисеринки капли холодного пота. Одна из капель стекла к носу и повисла, но стряхивать ее Сергей не решился.

Было видно, что Прокопович вновь перепугался до чертиков, но Александр Дмитриевич не стал бы со всей уверенностью утверждать, что дело только лишь в прозвучавшей угрозе от министра. И не столько лишь в нежелании предавать какие-то свои идеалы. Скорее Прокопович натурально боялся сдать своих подельников ввиду тех последствий, которые последуют за сдачей. А ещё по его поведению определенно складывалось ощущение, что он опасается господ Гучкова, Терещенко, Рябушинского и иже с ними. Причем опасается куда больше, чем вооружённых людей в масках.

— Господа хорошие, люди добрые, давайте попытаемся с вами договориться — вступилась за супруга, который находился в едва ли не в предынфарктном состоянии, Екатерина Дмитриевна.

Ни чуточку не смущаясь направленных на неё наганов, она сняла с себя золотые серьги и брошь, протянула их Протопопову.

— Вот, держите. Это 56 проба золота и чистейшие бриллианты, за них вы выручите приличную сумму. Я покупала их у Ильи Яковлевича Авербуха, на Садовой, можете смело об этом говорить, когда будете их продавать. И если вам нужны деньги, у мужа в сумке есть около ста рублей…

Протопопов не трогал женщин, поэтому только поднёс указательный палец к губам.

— Помолчите, моя милая.

Понятно, что предложением взять ювелирку, Александр Дмитриевич не воспользовался.

От взгляда, впрочем, не ушло, что Сергей Николаевич при словах, сказанным министром, вздрогнул, и странно так уставился на Протопопова.

Нахмурился.

Прищурился, хотя и был в очках.

Министр нынешнего правительства и министр правительства будущего встретились глазами. А потом Прокопович, пожалуй, совершил самую крупную ошибку в своей жизни, когда сказал:

— Вы? — Сергей Николаевич поправил очки, продолжая щуриться и пристально всматриваясь в лицо своего собеседника, и Александр Дмитриевич в эту же секунду понял, что его узнали. — Что вы себе позволяете, вы ведь государственный человек, Александр Дмитриевич? — совершенно ошалелыми глазами смотрел он. — Вы…

Он не договорил, Протопопов выпустил пулю Прокоповичу в лоб. Сергей Николаевич грузно завалился на пол, ударившись головой о ножку стола.

Заверещала Екатерина Дмитриевна, мигом потеряв самообладание. Попыталась вскочить, но на пол ее вернул второй выстрел из револьвера Александра Дмитриевича, вышибя женщине мозги.

Кровью забрызгало тарелки и блюда на столу, а также носки сапог полицейских.

Протопопов тяжело выдохнул и звук этот было слишком отчетливо слышно в тишине, воцарившейся в кабине ресторана.

Полицейские стояли совершенно ошеломлённые, получив разом два трупа на руки буквально на ровном месте. Однако другого выхода у министра не оставалось — его узнали и последствия этого могли быть самые что ни на есть печальные.

Протопопов, ни говоря ни слова, взял стопку, налил туда водки до краев.

Выпил залпом, не поморщившись.

— Приберитесь, — отдал он распоряжение. — Заберём тела с собой.

Полицейские спохватились, начали заворачивать трупы в скатерть. Кровь растеклась по всей переговорной и подошвы сапог сотрудников неприятно хлюпали. С тем как снять скатерть с заставленного явствами стола, заморачиваться никто не стал — сдёрнули ее, одновременно переворачивая все тарелки, графины и стаканы, которые со звоном валились на пол.

Однако двое полицейских остались стоять на месте, не шевельнувшись — Кирпичников и с ним заодно тот самый разговорчивый рыжий, больше всех хлопотавший за премию.

— Премия тебе не нужна? — подколол Протопопов.

Рыжий как-то странно улыбнулся, не ответив.

Протопопов, настроение которого опустилось ниже плинтуса, повернулся к выходу — делать здесь больше нечего. Остальные мерзавцы, как Гучков и те, для кого были припасены места в переговорной ресторана, не явились на встречу.

Как то совершенно не ладилось у министра с подобного рода спонтанными полицейскими вылазками с привлечением ребят из сыска и их начальника Кирпичникова. Вот уже второй раз подряд произошёл крупный обсер. При этом Александр Дмитриевич верил, что госпожа Полубояринова не ошиблась в своём письме. Опять таки, на «семейном» обеде Прокоповича и Кусковой, стол сервировали на куда большее количество мест, чем на две персоны. Вряд ли у кого-то из этой четы имелась фенечка накрывать на дополнительных лиц. Нет, масоны попросту решили предостеречься, что-то похоже учуяв и проявив нелишнюю осторожность.