Имхотеп впервые разомкнул уста.
- Владыка, этот человек лжет тебе. Он оклеветал меня из зависти. Я невиновен в том, в чем ты меня подозреваешь. Я стою перед тобой, как на суде Осириса, и говорю: вот, слушай меня, я чист. Я не коснулся госпожи, смотри, ее узор в целости.
Фараон вынужден был признать это. Небнетджер сердито топнул ногой.
- Есть множество способов нанести урон чести женщины, не размазав краску на ее теле!
- Я не нанес этого урона, - возразил Имхотеп. - А ты тогда расскажи правду, почему ты так зол. Вы, слуги Солнца, не лишились его света, но вас отдалили от казны фараона и возможности запускать туда руки.
- Гнусная клевета! - возмутился старый жрец. - Владыка, он лжет перед твоим лицом!
- Тогда ты не будешь возражать, если его величество пошлет стражу в твой дом проверить это, и объяснишь, что делают в твоей кладовой трофеи хеттской войны? - очень тихим, но отчетливым голосом спросил Имхотеп. Небнетджер, потеряв самообладание, завопил:
- Это неправда! Это ты подложил мне эти пять… - и осекся, поняв, что сказал лишнее. Понял это и Сети.
- Чего - пять? - строго спросил он. - И откуда ты знаешь, что именно пять?
Пасер, молчавший все время, отодвинулся от обоих спорщиков, всем видом демонстрируя, что готов всецело поддержать победителя.
- Государь, - немного успокоившись, заговорил Небнетджер. - Человек этот виновен. Допроси слуг. Я же никогда не брал ничего, кроме того, что жертвовали мне добровольно… да и не могут храмы великого Солнца прозябать в бедности!
- Государь, - раздался в ответ голос Имхотепа, - слуг можно запугать или подукупить. Прошу суда высшего и справедливого. Повелители Египта! - молодой жрец раскинул руки, повернувшись к залу, где стояли статуи богов. - К вам обращаюсь я! Укажите же истинного виновника, того, кто замышляет злое для Та-Кемет!
Небнетджер рассмеялся, сначала коротко и скупо, затем, не сдержавшись, в полный голос. Но смех замер у него на губах. Стоявшие на своих пьедесталах изваяния медленно, со скрипом, начали поворачиваться в его сторону. Тяжелый негромкий звон пошел по дворцу, когда металлические руки начали отрываться от мощных туловищ и вытягивать указующие персты. Широко распахивались незрячие глаза с выгравированными зрачками.
Боги, сколько их ни было в зале и коридоре, указывали на Небнетджера.
Жрец Амона шарахнулся в сторону от Имхотепа. Указующие персты сдвинулись следом за ним. Сети схватился за сердце, тяжело дыша - фараона и так не первый день мучили боли за грудиной. Пасер крупно дрожал, не зная, куда бежать. Анксунамун замерла, отчаянно глядя в лицо Имхотепа, и пытаясь верить, что он сможет спасти их обоих. Златокожие жрецы Осириса беспрерывно кланялись всем статуям подряд. Несколько заглянувших на шум царедворцев вылетели за дверь со скоростью не изобретенной еще пули - как будто боялись, что статуи укажут и на них. Меджаи сохранили какое-то подобие военной выправки, но тоже не прочь были бы бежать, пока на них не обратился гнев богов.
Стих металлический звон и во дворце воцарилась тишина.
- Владыка, - отчетливо прозвучал голос Имхотепа. - Ты видишь теперь, на чьей стороне боги.
- Да, - Сети сглотнул набежавшую слюну, - вижу…
Статуи перестали двигаться и застыли, как и подобает металлическим болванкам. Это придало Сети уверенности и вернуло ему самообладание. Он кивнул стражникам на жреца Амона:
- Увести! Потом мы будем судить его…
Несколько меджаев вывели так и не пришедшего в себя Небнетджера. Сети, все еще не до конца веря в случившееся - он кое-что знал о жреческих хитростях, но не представлял, как можно заставить двигаться сразу все монолитные статуи, нетвердым голосом обратился к Имхотепу:
- Ты оказал нам услугу, ты доказал свою преданность… Выбирай себе награду, мой жрец.
Пасер, тоже частично вернувший себе самообладание, одобрительно закивал - ссориться с таким человеком, как Имхотеп, определенно не стоило. От девчонки государю нужно избавиться, даже если она невинна, жена фараона должна быть выше подозрений. Но жрец может быть как опасен, так и полезен.
- Выбирай награду, - тверже повторил Сети. Имхотеп не смог сказать ничего в ответ, слова застыли у него на губах, но взгляд, обращенный к Анксунамун, оказался красноречивее слов. Сети поймал этот взгляд и помрачнел:
- Так это правда? Так это все-таки правда?
Пасер, встав за спиной фараона, зашептал ему на ухо. До Имхотепа долетали обрывки фраз:
- Всего лишь женщина… государь, всего лишь женщина… тысячи самых юных красавиц… более двадцати лет, скоро начнет увядать… счастье, что не попросил большего…
Фараон медлил. Неслыханным делом считалось в Египте отпускать на волю женщин гарема, ослабляя тем самым мужскую силу владыки - залог плодородия и благополучия Черной земли! Но ведь и жрецы доселе не показывали ему ничего, выходящего за пределы легко объяснимых фокусов. Сети обвел глазами зал. Огненные блики от светильников играли на металлических фигурах, и фараон вздрогнул - ему показалось, что божественные персты теперь указывают на него. Усилилось колотье в груди, фараон сейчас жаждал одного - прилечь и выпить целебное питье, успокаивающее сердцебиение. И наконец он взмахнул ладонью:
- Да будет так! Пусть! - и пошатнулся, оседая на руки преданных меджаев.
Кто-то ахнул громко, в зале началась суматоха, Пасер, придвинувшись к Имхотепу, проговорил тихо:
- На твоем месте я бы забрал женщину и уехал.
Визир уже оправился от охватившей его паники. Устрой Имхотеп трюк со статуями среди бедноты - и ему поклонялись бы всю жизнь, как самому Ра, но власть имущие слишком много знали о хитростях, помогающих держать в узде простонародье, и слишком полагались на свое богатство и особые ритуалы, способные призвать милость богов. Визир практически уверил себя, что видел не чудо, а мудреный фокус. Но если это не фокус, жрец поможет одержать верх над нахлынувшими с Востока магами, если будет такая необходимость…
Шум позади заставил его обернуться. Пасер увидел фараона, буквально висевшего на руках стражников и запрокинувшего к потолкам посиневшее лицо. Как ни молодился Сети, его сердцу было уже семьдесят лет, и сегодняшние переживания оказались для него чрезмерными.
- Врача, врача скорее! - закричал Пасер, забыв, что один из лучших медиков Египта стоит в нескольких шагах от него. В зале поднялся крик и плач, как нередко бывает в таких ситуациях, люди бестолково бегали по залу. Среди всей этой суматохи застыли две фигуры - одна высокая, в черном жреческом одеянии, - и стройная, расписанная золотыми узорами, фигурка девушки. Двое стояли и смотрели друг на друга, не решаясь дотронуться, хотя теперь никто им это не запрещал.
- Землетрясение девять баллов, - сказал Уртейл. - Но толчки нарастают. Равнина уже покрывается трещинами.
Вылетевшая на поиски группа археологов насчитывала семь человек. Все они мрачно молчали на слова техника. Они и так видели, что вход в подземный тоннель обрушился.
- Что такое прошло по равнине… - вздохнул Кристофер, - даже чертовы бродячие лианы не оставляли такого, будто строительный каток.
- Пока все не рухнуло, есть надежда, - процедил сквозь зубы Алекс Гордон.
- Пирамида! - крикнул кто-то. - Вон провал! Боже, это же грань пирамиды!
Люди повскакали с мест. Катер тряхнуло в очередной воздушной яме. И тут раздался радостный вопль Олафа:
- У меня сообщение! Сообщение! По простой внутренней связи, от Ардета Бея! Они живы! Мы сможем их засечь!
Третья экспедиционная база никогда не насчитывала столько народа. Помимо присутствующей группы археологов и прибывших контролеров из Патруля, сюда прилетели спасатели из соседних лагерей, медики, даже просто туристы. Уже в тысячный раз на огромном интерактивном экране прокручивались кадры землетрясения, сдвигающихся пластов почвы, огромной воронки на месте бывшей пирамиды, не оседающих туч поднятого в воздух мелкого песка и пыли, катера, спускающегося к самым развалинам и выбирающихся по огнеупорной лестнице фигурок. Счастье, что в таких условиях экспедиция потеряла лишь одного из самовольно ушедших в опасное место, к тому же уверенности в его гибели не было - Пашка с Алисой в один голос твердили, что Ардет Бей в безопасности, правда, где эта безопасность, ответить затруднялись.
