В горле у нее пересохло, и она замолчала. Некоторое время все трое шли молча. Наконец, Имхотеп остановился и заявил, что сам он родился в жаркой стране и может долго переносить жажду, а вот они вряд ли, так что самое время устроить короткий привал. Пашка собрался было заспорить, но Алиса подтвердила, что, если они сейчас не присядут отдохнуть и выпить по глотку воды, в следующий раз, возможно, некому будет пить эту воду.

Коридорчик, в котором они устроились, был широк, но плохо освещен. Впрочем, теперь они уже не боялись внезапного появления хозяев лабиринта (и сомневались в существовании этих хозяев). Пашка сел спиной к блестящей стене, поставил на пол рюкзак и достал их скудный запас.

- Воду надо экономить, - вздохнул он, - когда еще выберемся…

В ответ никто ничего не сказал, но все подумали: “Если выберемся”. Внешняя связь по-прежнему не работала.

Сжевав галету, Пашка немного приободрился.

- Когда выйдем, пересмотрю фильм про Клеопатру, - сообщил он. - Тот, старый, с Тейлор.

- Это же мелодрама, - удивилась Алиса. - Вот не думала, что тебя может увлечь такая романтика.

- Мне там момент нравится трагический, - пояснил Пашка. - Когда флот Антония терпит поражение, и он смотрит, как тонут его солдаты, а они кричат ему: “Будь ты проклят!”

- Ты не говорил, - почти беззвучно сказала Алиса. - Надо попасть в экстремальную ситуацию, чтобы ты пустил в свою душу даже по мелочи.

Имхотеп глядел вдаль, в темную пустоту коридора.

- Я тоже проклят, - произнес он и замолчал.

- О проклятиях заговорили, - Пашка вытащил из рюкзака фонарь, - потому что тут темно, как в аду.

- Давайте о чем-то конструктивном, - предложила Алиса. - Жаль, что ту надпись у фресок не дочитали до конца, а теперь ее засыпало камнями.

- Я ее сфото… - начал Пашка, но закончить не успел, потому что фонарь включился, осветив стену у него за спиной. Она оказалась не просто блестящей, а прозрачной, и Алиса вскочила, с воплем шарахаясь прочь. Нервы не выдержали, ибо день и вправду выдался несколько напряженным.

За стеной громоздилось сооружение, состоящее из труб, полос, блестящих дуг и шипов - жуткая конструкция, мертвая, недвижная, но в любую секунду готовая ожить. Человеческой жертвы ждал алтарь, и тогда вопль боли, пройдя через металл, превратится в раствор аминокислот, предсмертная испарина обернется смесью солей, кровь потечет по стальным желобам, становясь эссенцией жизни и молодости.

Это была Машина.

* Разумеется, Пашка не вспомнил, потому что обстановка не располагает, ну и охламон он немножечко))))

========== Цена бессмертия. Продолжение ==========

Пашка на находку смотрел куда спокойнее.

- Ну да, - чуть ли не обрадовался он, - похоже. Интересно, это та самая?

- Та самая на Земле, если она вообще цела и не разобрана, - Алиса наклонилась, подбирая рюкзак. - Быстро уходим отсюда.

- Почему? - Пашка недоумевал. - Это же открытие!

- Я не могу находиться рядом с этой дрянью ни секунды! Если ты ничего не помнишь, то я помню! Все, не хотите, не догоняйте, я ухожу! Лучше сдохнуть от голода в другом месте!

Она шла прочь быстрыми шагами, иногда переходя на бег. Имхотеп догнал ее через полминуты, Пашка упрямо отставал, пришлось обернуться и рявкнуть на него.

- Что такого в этом жертвеннике, что ты так несешься прочь? - хриплым от усталости голосом спросил египтянин.

- Не говори ничего, не напоминай…

Скорость через какое-то время пришлось сбавить, Алису начало трясти на ходу. Будто и не было этих пяти лет - она снова стала девчонкой-подростком со связанными руками, и это ощущение беспомощности и безнадежности было невыносимо.

- Это просто устройство! Рядом никого не было, - пропыхтел Пашка, который наконец догнал Алису.

- Наше счастье, что не было, - она оглянулась назад. - Проклятье, тут никаких дверей…

- Ну и будто помогли бы двери, - рассудительно сказал Пашка. - Они через двери не ходят.

Теперь Алиса не сомневалась в существовании “их”. “Они” не ушли, они не умерли, они находились где-то рядом, злорадно поджидая возвращения на планету ничего не подозревающих пришельцев. Когда-то они уже посещали Землю, будили в людях самые подлые, самые низменные инстинкты, выискивали тех, кто готов растерзать ближних ради счастья прожить пару лишних десятилетий и брать от жизни все удовольствия! Или же таких, как Стас - рассудочных нелюдей, согласных на любые жертвы ради торжества своей теории.

В боку закололо. Она остановилась, хватая воздух пересохшим ртом. Имхотеп развернул ее к себе лицом и хорошенько встряхнул за плечи.

- Ты можешь объяснить, чем тебя напугали несколько кусков железа?

- Но ты же не видел, что они делают и как они могут убить человека!

- Я видел много чего похуже, но не бегаю в истерике по подземелью. Эта Машина разве может двигаться сама?

- Не может, и для нее нужно электричество, - вмешался Пашка. - А генератора там нет, Алис, ты же помнишь, какой он должен быть здоровенным?

- Паш, не говори ерунды, - к Алисе наконец вернулась способность рассуждать более или менее здраво. - А свет тут откуда? Оттуда же возьмется и энергия для механизма.

- Ну не сама же по себе, ее должен кто-то запустить, а там никого нет.

- Они не ходят через двери, - сказала Алиса, отчаянно желая, чтобы ее начали разубеждать. Паника постепенно проходила, чувство безнадежности становилось не таким острым. Может быть, она зря переволновалась.

- Кто “они”? - спросил Пашка, забыв, что первым употребил такую формулировку.

- Строители лабиринта, пирамиды, чего угодно. Те, кто прилетал на Землю тысячи лет назад.

- Их тут нет, - твердо сказал Имхотеп. - Я бы почувствовал.

- Ты же потерял свой дар, - Алиса горько рассмеялась, - как не вовремя, однако!

- А возможность чувствовать, значит, осталась? - обрадовался Пашка.

Имхотепа, похоже, начала серьезно напрягать беседа на два фронта. Он впервые обратился прямо к Пашке:

- Когда выберемся, скажи своим учителям, чтобы почаще тебя пороли.

- Чего-о? - Пашка даже не возмутился.

- Ухо мальчика на спине и он слушает, когда его бьют, - отрезал египтянин. Пашка фыркнул, желая сохранить лицо:

- Понятно. Народная мудрость.

Они дошли до места, где коридор расширялся, переходя во что-то вроде длинного зала с матовыми стенами и чуть более интенсивным освещением Посередине стояла толстая, тоже оштукатуренная колонна. Здесь Алиса остановилась.

- Тут нет этих прозрачных витрин. Хоть какая-то иллюзия безопасности.

- Ерунда, лучше уж стекло, за ним хоть видно, что тебя поджидает, - Пашка скинул на пол свой многострадальный рюкзак. - Представь, что может сидеть в нескольких метров и оставаться невидимым.

Алиса представила себе какие-то жуткие безглазые оскаленные морды, хищные принюхивающиеся ноздри за тонкой непрозрачной преградой, чудищ, только и ожидающих, как падут стены, отделяющие их от желанной добычи, и еле подавила желание с визгом бежать прочь.

- Прекрати, - жестко скомандовала она. - Ты просто нагоняешь панику. Здесь не опасней, чем в любом другом месте. Просто у Машины мне неуютно. Кстати, ты рисовал следы на стене?

- Нет, - Пашка развел руками.

- Молодец, что еще сказать. Мы шли минут семь, да еще быстрым шагом.

- Я нарисую! - Пашка выхватил маркер, как кинжал, и понесся по коридору.

- Стой! - Алиса бросилась следом на подкашивающихся уже ногах. ее перехватил за руку египтянин.

- Ты устала, побудь тут, - сказал он со столь редко мелькавшими в его голосе мягкими интонациями. - Главное, никуда не уходи и ничего не трогай. А я приведу мальчика. Вы, конечно, сильно распускаете детей… но я был таким же, когда провалился через крышу амбара.

Она улыбнулась.

- Дети меняются меньше всего, какие бы страхи не придумывала цивилизация.

Под страхами она подразумевала крайности в вопросах общественного устройства, но Имхотеп понял ее буквально.