– Наверное, ты прав.
Я снова выругался перед тем, как продолжить говорить.
– Просто пойми, что в тебе сидит такое пламя, которое никому нельзя позволить потушить! А сейчас ты идёшь к этому семимильными шагами!
Так эмоционально я высказывался из-за того, что знал итог происходящего с ней, но искренне верил в то, что могу это изменить.
– Ты обязана реализовать себя. Уточняю, не должна, а обязана, как минимум перед собой, в противном случае ты себе этого никогда не простишь и будешь той самой злой бабкой на лавочке, которая ругает детей за то, что они слишком быстро бегают мимо неё.
Весь мой монолог она просто сидела молча, опустив глаза.
– Спасибо.
– Да в жопу себе засунь своё спасибо! Не смей просрать то, что в тебе сидит! Не слушай никого и живи так, как хочешь! Ты личность, яркая личность, со своим мировоззрением. Не прогибайся ни под кого и докажи всем, а в первую очередь себе, чего ты стоишь!
Она смотрела на меня и просто улыбалась. Потом протянула свою руку к моей и так крепко её сжала, что от удовольствия на моём лице непроизвольно появилась улыбка.
Я посмотрел на часы, уже было 4:30 утра.
– Не хочется завтра уезжать.
– Так не уезжай.
– Нет, надо в город. Да и нужно разобраться с Лёшей.
Кстати, её парня звали Алексей.
– И что тогда?
– Если всё пройдёт как надо, то через неделю я вернусь в деревню.
– Отлично, я всё равно буду здесь.
Как же мне тогда было паршиво от понимания того, что этого я не застану.
Она рассказывала о том, как планирует поехать в город, а потом мы устремили наши взгляды на горизонт, из-за которого уже поднималось солнце. После того, как мы две минуты смотрели на рассвет, она сказала.
– Знаешь, пусть это и прозвучит пафосно, но сегодня один из лучших дней в моей жизни.
– Мой тоже.
Мы повернулись друг к другу, сделали одновременно неловкое движение по направлению к нашим лицам и поняли, что сейчас мы хотим одного.
Наши губы соприкоснулись, и вот тот самый 15-летний мальчик, который без ума от девочки, чьи волосы были настолько густыми, что в них могла затеряться игла, которую легче найти в стоге сена, чьи глаза были так красивы, что в них можно было смотреть так долго не моргая, целует её. Ей кто-то начинает звонить, видимо, бабушка, но она не поднимает трубку. Нам обоим наплевать. Мы не хотим, чтобы это утро заканчивалось. Плевать, что будет завтра, мы хотим жить здесь и сейчас.
Становилось все горячее, мы уже не могли контролировать наши руки. Я отрываюсь на мгновение, чтобы прошептать:
– Пошли назад.
Она берёт меня за футболку и крепко впивается в мои губы. Даже пару секунд, пока мы будем садиться на заднее сиденье машины, кажутся нам вечностью, и мы не хотим их упускать.
В один момент она сильно отталкивает меня и выходит на улицу. На долю секунды мной овладел страх, что она снова побоялась и решила спрятать свои чувства, но тут же она открывает заднюю дверь и садится, а после спрашивает:
– Мне тебя долго ждать?
Она сказала это таким тоном, что любой бы человек подчинился. Я не успеваю сесть, как она вновь притягивает меня к себе, залезает ко мне на колени, запускает руки под мою футболку и впивается ногтями в тело. Я могу лишь тихо вздыхать от удовольствия.
Я раздеваю ее. Вот к чему я шёл и чего не добился в реальности, но что смогу ощутить в коматозе. Мне искренне хотелось поблагодарить судьбу, что дала мне шанс прожить этот момент.
Мы друг друга не контролируем и двигаемся всё быстрее. Когда дело подходит к кульминации, мы резко останавливаемся, так как не хотим это заканчивать. Звонки на её телефоне участились, но нам наплевать. В этот момент во всём мире есть только мы. Я закрываю глаза от наслаждения. Это лучше, чем я мог представить, это лучше, чем всё, что со мной было, это то, что случается один раз в жизни, и ты будешь помнить это до смерти.
Мы вновь двигаемся быстрее, голоса уже невозможно контролировать, и если бы какой-нибудь человек проходил в 10 метрах от машины, то сразу бы понял, что в ней творится. И вот наступает кульминация нашего вечера. Совсем скоро будет пик наслаждения. Того наслаждения, которого я ещё не испытывал никогда.
Звонок будильника, мне надо вставать, на часах 6:20 утра.
* * *
Дальше рассказывать нечего. Я проснулся и молился всем богам, чтобы вернуть тот момент, снова прожить его. Всё было настолько хорошо, что в итоге превратилось в сон. После я начал проклинать мир. Это было слишком жестоко и несправедливо. Я сразу вспомнил, почему мне нужно было так рано вставать, и ненавидел себя за то, что не подумал об этом раньше. Всё закончилось, та ночь закончилась. Ничего уже не вернуть и не продолжить, а это самое обидное.
Если мне не изменяет память, то после этого около трёх дней я вообще не подпускал к себе людей. Потом начал пить и каждый день мотался в город за новой порцией наркоты. Так я прожил примерно два месяца, пока более-менее не отошёл.
Попытаться сделать всё, что я делал раньше, в те оставшиеся дни, пока она была в деревне, казалось бесполезным, потому что встретить её вечером и видеть, как она смотрит на меня, будто ничего не было, а для неё ведь ничего и не было, стало невыносимым.
Тут я начал представлять: что, если бы у меня получилось провести такую ночь с той самой девушкой? Если бы и с ней ночь закончилась похожим сценарием, то я бы каждый раз, проснувшись, убивал себя в надежде, что когда-нибудь смогу умереть. Я уже писал о безумии, и вот это стало бы самым ярким его проявлением.
19 августа 2016
На меня нахлынула меланхолия в эти дни из-за воспоминаний про Аню, из-за чего мне не хотелось ни писать, ни выходить из квартиры. В результате я пару раз сходил на площадку поиграть в баскетбол, а потом сидел дома и читал. Вчера утром я вспомнил, что через 10 дней окажусь в деревне, и это добавило немного оптимизма. Хоть какая-то смена обстановки.
Вчера я решил отвлечься, поэтому набрал номер Вадима и позвал его прогуляться. По сути, всё было как и всегда. Он рассказывал мне о том, что сейчас происходит в его жизни, а я, зная обо всём этом, пытался перевести тему на более отстранённую. Когда мы уже подошли к его дому, он задал мне вопрос, который я никак не мог ожидать.
– Я тут подумал на днях. Представь, что в один момент наша жизнь повернётся на 180 градусов?
Я встал в ступор и раскрыл глаза настолько сильно, что Вадим заметил это и повернулся ко мне.
– У тебя сейчас, кажется, мозг взорвётся. Я объясню, что имел в виду.
– Я понимаю о чём ты.
– Нет, не понял, потому что я сам себе пока это до конца не могу объяснить, так что слушай.
Он почти в точности пересказал мои 6 лет. Подавал он это как незаурядную мысль и тему, над которой можно поразмыслить, я же пытался найти в этом какой-то подвох.
А вдруг с ним происходит то же самое? Произошли в нём какие-то изменения сегодня? Что, если тот случай, когда я дал прочитать ему свои записи, как-то на него повлияло?
– Ну и?
– Ладно, смотри. Если я правильно понял, то по твоей теории завтра уже не наступит, и я проснусь 18 августа, а не 2го?
– Да. Ты только представь, насколько это жестоко.
Так и хотелось рассмеяться во весь голос, но я сдерживался.
– Что станет с человеком? Каким он будет? Как вообще жить после такого?
Мне хотелось узнать, какие выходы из ситуации он мне предложит.
– Допустим, с тобой это случилось. Что бы ты сделал?
– Суициднулся, определённо. Я бы сначала попытался найти какие-то выходы из этого, но если бы не получалось, то вскрыл бы себе вены.
– Так, ага. А если умереть не получается?
Я пытался не говорить с лицом знатока, но ничего не выходило. Этот разговор доставлял мне огромное удовольствие, так как о том, что говорит Вадим, я знаю не понаслышке.
– Это как?
– Вот так, ты не умираешь. Допустим, ты вскрыл себе вены, а всё равно потом просыпаешься.