– Я могу подождать, – поджала губы Сапфирова.
Скворцов взглянул на часы, – было без пятнадцати два.
– Раньше пяти Олег Константинович не вернется, – сказал он, – а вы можете опоздать на автобус.
Этот довод победил непреклонность старушки. Она встала и пошла к дверям. На прощание она просила известить ее о решении властей.
– Всенепременно, – заверил Сапфирову Дудынин.
Скворцов проводил Таисию Игнатьевну до выхода.
– Я постараюсь убедить Олега Константиновича начать расследование, – сказал он ей и подмигнув добавил. – У меня в этой игре припрятан козырь.
– Все такой же озорник, – улыбнулась Сапфирова, спускаясь со ступенек.
Прокурор Ермолкин появился на работе около пяти. Он ездил в Утесово проверять, чем занимается местная милиция. Ермолкин обожал такие инспекционные поездки, устроить разнос нерадивым сотрудникам было для него все равно, что бальзам на душу. Но на этот раз, видимо, кто-то предупредил утесовских милиционеров о визите прокурора и поэтому все прошло без сучка, без задоринки. Ермолкину не к чему было придраться и он уехал недовольный, пообещав на прощание навещать образцовое отделение милиции, как можно чаще.
– Приятно видеть такой порядок, товарищи, – сказал прокурор сотрудникам, садясь в машину. – Я буду частенько теперь к вам наведываться, на ваше отделение приятно смотреть.
Ревизор уехал, а вся утесовская милиция еще долго стояла в оцепенении, не зная, то ли радоваться, что все обошлось, то ли прощаться со спокойной жизнью.
Едва лишь Ермолкин появился на пороге своего кабинета, секретарша доложила, что его хотят видеть полковник Дудынин и лейтенант Скворцов.
Ермолкину очень хотелось сорвать на ком-нибудь злость от неудачной поездки, и он распорядился пригласить их в кабинет немедленно.
– А,Владислав Анатольевич, Владимир Андреевич, – шумно поздоровался он. – Ну, садитесь гости дорогие. Чем могу, – помогу.
Дудынин пересказал ему то, что сообщила Сапфирова. Прокурор выслушал и насупился.
– Это та самая Сапфирова, которая раскрыла три убийства прошлым летом?
– Да, она, – подтвердил Скворцов. – Таисия Игнатьевна зря не станет просить открыть следствие. Уверяю вас, Олег Константинович.
– Не надо меня уверять, лейтенант, – хмуро ответил Ермолкин. – Бог знает, что за история. Еще эта старуха Шельма тут примешана.
Прокурор затянулся, с удовольствием выдохнул клуб табачного дыма в лицо собеседникам и продолжал рассуждения вслух:
– То, что меня заинтересовало, так это конский волос. Что это за штуковина? – спросил он Дудынина и Скворцова.
Те растерянно переглянулись и ответили, что не знают.
– Надо было спросить у этой вашей Сапфировой, – огрызнулся прокурор. – Ну, предположим в этом что-то есть, но нужен повод для заведения уголовного дела, да и кому я его поручу? Попов симулянтничает, Макушкин в отпуске.
Тут-то Скворцов и выложил свой козырь.
– Ошибаетесь Олег Константинович, – победно перебил он прокурора. – Еремей Галактионович с сегодняшнего дня вышел на работу.
– Ах вот как!
– Именно, еще он жаловался, что нечем заняться, – наябедничал Скворцов.
– Ах нечем заняться! – взревел прокурор. – Бездельник! Вот пусть он этот волос и ищет.
Ермолкин поднялся рывком, распахнул дверь кабинета и оказался лицом к лицу со следователем Макушкиным.
– Я к вам шел, Олег Константинович… – начал было Макушкин, но прокурор перебил его.
– Очень кстати. Ходят слухи, что вы жалуетесь на отсутствие работы. Я решил выручить вас. Проходите, я введу вас в курс дела, которое вы будете расследовать.
Макушкин с поникшей головой вошел в кабинет, как осужденный в камеру смертников. Дверь за ним с грохотом закрылась. В пять минут Ермолкин быстро и по-деловому объяснил следователю суть дела.
– Начинайте работать. Завтра вместе с лейтенантом Скворцовым поедете в Полянск. Докладывать мне в обычном порядке. Все ясно?
– А под каким предлогом завести дело? – осмелился спросить следователь.
– Под каким хотите. Додумаетесь. Еще вопросы есть?
Макушкин покачал головой и покинул камеру в добром здравии. Вслед за ним вышел Скворцов.
– Не очень надеюсь я на Еремея Галактионовича, – поделился с прокурором Дудынин – Он, как мне кажется, несколько недалек…
– Дурак дураком, – махнул рукой Ермолкин. – Этот Мокрушкин, за что не возьмется, все развалит. Давно его гнать пора.
– Макушкин, – поправил прокурора Дудынин.
– Какая разница, – отмахнулся Ермолкин.
Дудынин взглянул на прокурора, хотел было что-то сказать, но передумал. Он вышел, оставив тигра одного в его клетке.
Глава 9
В доме Кречетовых
Родственники и друзья погибшего несколько дней находились в шоковом состоянии. Павел Ильич Кречетов пребывал то в состоянии болезненного возбуждения, то полной апатии. Весь понедельник он прошатался по стройке, пугая рабочих своим видом. Нельзя сказать что Кречетов питал при жизни к Дубкову очень теплые чувства, но все, кто хорошо знал Павла Ильича, не были удивлены подобной реакцией. Он ненавидел смерть, боялся ее. Кречетов никогда не смотрел фильмов о войне, потому что начинал плакать.
Наталья Павловна Савицкая была сильно привязана к своему двоюродному брату. Именно ее попросили опознать тело. Она смогла лишь кивнуть и заплакала. Александр Иванович Сорокин, стоявший рядом, обнял ее за плечи.
– Ну, ну, – мягко произнес он, – не надо.
Савицкая повернула к нему заплаканное лицо.
– Боже как страшно! – всхлипнула она. – Поверишь ли, когда я увидела его в этой лодке, я сразу почувствовала, что что-то случится.
– Успокойся, – мягко повторил Сорокин.
– Наверное, мне теперь по ночам будет сниться эта лодка, – продолжала Наталья Павловна. – Знаешь, Саша, на секунду мне показалось, что это ты был в лодке.
– Ну, будет, будет, – успокаивал ее Сорокин. – Видишь, я здесь, живой, со мной все в порядке.
– Слава богу, – вытерла глаза Савицкая, – что там не было тебя или папы.
– Надо забыть, – увещевал ее Александр Иванович.
– Легко сказать, – вздохнула Савицкая, успокаиваясь, – вот ты-то сможешь это сделать?
– Все мы смертны, – уклончиво ответил Сорокин. – Надо забыть.
Супруги Сазоновы, неплохо знавшие Дубкова, тоже были потрясены случившимся, но в меньшей степени.
– Зачем он вообще сел в эту лодку? – спросил Денис Семенович Сазонов, когда все вернулись домой.
– Пропади она пропадом! – взревел Кречетов. – Никогда больше не сяду в нее, окаянную. И какой леший дернул меня взять ее напрокат!
Первоочередным для родственников стал вопрос о похоронах. В понедельник утром Сорокин уехал на своем «Москвиче» в Ленинград сообщить печальное известие родителям Дубкова.
Пока его не было, в доме царило невыносимое напряжение. У Савицкой все валилось из рук. Даже Манюня почувствовав, что случилась какая-то беда, вела себя относительно тихо.
Денис Семенович, посоветовавшись с Дарьей Валентиновной, решил, что лучше всего будет им уехать.
– Нет, нет, пожалуйста, останьтесь, – со слезой во взоре умолял их Кречетов.
– Ну, если ты так хочешь, мы конечно останемся, – согласился Сазонов. – Ты только не волнуйся, Паша. Все будет в порядке.
– Конечно, мы не покинем вас в такую трудную минуту, – басила Дарья Валентиновна.
Во вторник приехала мать Дубкова Вера Васильевна, женщина 69 лет, с волосами едва тронутыми сединой. Отец Дубкова Петр Иванович был болен и приехать не смог.
Вера Васильевна обладала очень стойким характером и приняла известие о кончине сына с большим мужеством.
– Как это случилось? – спросила она.
Денис Семенович Сазонов поведал ей подробности печального происшествия.
– Что делать с его телом? – глухо спросил Дубкову Кречетов. – Можно похоронить здесь.
– Ни в коем случае, – отрезала мать. – Где Александр?
– Он уехал получать свидетельство о смерти, – сказала Дарья Валентиновна.