13.07.2019
Double J
Гляньте на Джанет! Вдова приглашает в дом! Всё как положено: шляпка, костюм, вуаль. Хватит уж сплетничать – мол, дождалась с трудом. Джанет досталось, бедняжку и вправду жаль.
Джозеф, супруг, был, конечно, могучий босс – яркой фигурой, вокруг затмевая всех. Вечно вещал, как он в бедности страшной рос, сам для себя отвоёвывая успех.
То он при Марксе, то светит ему Исус. Странствовал, дрался, закон нарушал порой. Мутная личность, добавим, на строгий вкус. Но – победитель. И, можно сказать, герой.
Он идеалы, похоже, имел свои. Очень хвалиться любил он лихой судьбой. Джанет – она из приличной такой семьи. И образованна, и хороша собой. Да не дитя, между прочим, не чистый лист, что так отрадно найти среди диких мест. Оксфорд окончила, вроде была юрист. Но на карьере поставила быстро крест.
Джозеф в любую срывался тогда страну – бизнес, понятно, с банкетом, – на край земли. Там непременно представит свою жену. Жаль только, скажет, детей мы не завели.
Что тут ответить? А Джанет сидит, как мышь. Ну, пожелают. Потом разговор замнут. Да не заткнёшь его, даже не возразишь. Джозеф подобных немало имел причуд. То призывал не гнушаться любым трудом, то поучал: барахло не засунешь в гроб. Дверь нараспашку, гудел полной чашей дом. Всё, до чего дотянулся, к себе подгрёб.
Надо заметить, что Джанет справлялась с ним: полный порядок по части веденья дел. Годы летели, но был союз нерушим – где без вопроса, кто правил и кто владел. Истинной даме роптать и ныть не к лицу, коли уж выбрала верной служить женой. Джозеф здоровый гонял её, как овцу. Можем представить, что он вытворял больной.
– Джан, моё сердце! – Покойный любил Восток. – Я виноват пред тобою. Но я всегда помнил об этом. Прости, если был жесток. Пусть никогда не коснётся тебя нужда.
Джозеф, конечно, мозги полоскать мастак: «Тот, кто мне предан, – входи и со мной владей!»
Враль был отменный. Но вышло, однако, так: всё, что имел, отписал без остатка ей.
Эта девчонка… соседу была родня. Вроде племянница со стороны жены.
Джозеф сказал:
– Поработаешь у меня. Деньги накопишь, какие тебе нужны.
Он проявил пониманье к её мечтам. Знал же, как эти вот делаются дела.
Очень хотела поехать куда-то там. Ну, накопила. И мальчика родила.
Джозеф стеной упирался – мол, чушь и ложь. Слухи ходили, однако же, по пятам. Мальчик растёт, всем видать, на кого похож. Дядю они навещали – чего уж там!
Как разбирались, дошло ли у них до драк – только догадки, всё вилами по воде. Тут и диагноз для Джозефа выпал: рак. Поздняя стадия, и догадайтесь где!
Вроде болтали, что был такой разговор: сделать прощанье с прощеньем, да только вот эта мамаша упёрлась: «Мой сын не вор, и для него существует парадный вход».
Что ж… Закопали. Оплакали как могли. Джанет взялась за наследство, мила, бодра. И, у соседа оттяпав кусок земли, сразу сказала, что переезжать пора.
Резвые девы, растите своих волчат. Только при этом обязаны помнить вы: ваши бастарды нисколько не омрачат годы законной наследницы и вдовы.
…Парень, конечно, готов придержать коней. Только ему ведь упорства не занимать. Он чемпион от рожденья и всех умней. Учится в Оксфорде и обожает мать.
Нынче у Джанет всё в доме бурлит, как встарь. Встретит с улыбкой и твёрдой ведёт рукой. Шепчут порой меж собою: «Однако, тварь!» Только уж больно полезно дружить с такой.
Куча машин перед домом, внутри светло. Музыка, хохот, колышется тюль в окне. Джозеф заводит мотор, опустив стекло. Тени от роз разбегаются по стене.
– Кто, интересно, собрался вокруг стола? Впрочем, и ладно. Чего б им не пить, не есть? Джанет, старушка, не всё просчитать смогла.
Славное место. И пахнет приятно здесь.
22.07.2019
Прокотиков
На свете старушка спокойно жила.
С. Маршак
Вот Питер и Элис, дом восемь, у ив,
В цветочных корзинках, он очень красив.
Как раз для супругов в закатные дни.
Лет сорок, наверное, вместе они.
Пьют чай, поливают свои цветники.
Но на ногу, скажем, не слишком легки.
Лишь Питер, собравшись за десять минут,
Отправиться может рыбачить на пруд
[1].
Подросшие дети уже далеко.
Хозяйство у Элис не столь велико.
Хлопочет по дому, и вечно при ней
Трёхцветная кошка по имени Мэй.
За годом проходит ещё один год.
Жизнь катится, полная мирных забот:
То печка сломалась, то внучка гостит…
А кошка мурлычет, и чайник свистит.
Но век-то кошачий короче, чем наш.
Увы, сколько денег и сил ни отдашь –
Стареет, болеет. Такие дела –
За радугу Мэй от хозяйки ушла.
Как бедная Элис горюет о Мэй!
И слова не скажешь – заплачет сильней.
Печалится Питер, в тревоге родня.
– Нет, вам не понять, – отвечает, – меня!
Кто может быть ближе к тебе, чем семья?
Но милая Мэй была только моя.
Всё время она проводила со мной.
Была она предана мне лишь одной.
Про Элис жужжат: не сошла бы с ума!
Чужая старушка на рынке сама
Подходит, заставив дивиться словам:
– Я Мэй вашу знала. Сочувствую вам
[2].
Мне тоже, признаюсь, теперь тяжело…
Нет, что вы! Такое совпасть не могло.
Ко мне много лет посидеть у окна
Почти каждый день приходила она.
Вон там, за оврагом, живу я давно
И часто сижу и глазею в окно.
Погладишь мохнатую спинку рукой –
Уже веселее с подружкой такой.
И Элис сказала на это:
– Ну что ж!
Их, кошек, порой вообще не поймёшь.
Вот так удивляют они невзначай…
А, может быть, к нам вы придёте на чай?
Сдружились старушки, пьют чай до сих пор.
У Питера с Элис живёт лабрадор.
А та, что другая, теперь занята:
Она забрала из приюта кота.
Покойный супруг её, тоже рыбак,
Твердил, что котам предпочёл бы собак.
Но нынче чего уже спорить о том,
Когда так прекрасно живётся с котом?
24.07.2019
Пролюбовь (с картинками)
Познакомимся с мистером Смитом!
Вам понравится – стоит начать!
Б. Заходер
