И единственный путь к спасению Тауриэль, как бы банально это не звучало, видела именно в побеге. Побеге от всего того, что могло напоминать ей о прошлом: о несбывшихся мечтах, о потерях, о смертях тех, кого она надеялась уберечь, о совершенных ошибках и последующих за ними последствиями. Тауриэль желала избавиться от того, что связывало ее с прошлым, полагая, что ей больше не найдется места там, где она провела всю свою жизнь.
Вот только теперь, в этот самый момент, Тауриэль сомневалась в том, что ей нужна подобная «свобода». Ведь она предполагала отказ и от всего того, что было дорого ее сердцу. И эллет, безмерно дорожившая тем, что ей благосклонно преподнесла судьба, боялась даже представить, что в один момент лишится этого…
И как бы Тауриэль не пыталась внушить себе, что для нее в Зеленолесье не будет счастья и покоя, она не желала покидать ставший ей домом дворец. Особенно, теперь… Когда рядом с ней находился тот, кого она безмерно уважала, кем дорожила и кого считала своей семьей.
И пусть теперь ее чувства к Владыке отличались от тех, что она испытывала сотни лет назад. И пусть она все еще не могла забыть о молодом и храбром гноме, который столь неожиданно ворвался в ее жизнь, перевернув все с ног на голову. И пусть в сердце, что бьется в груди эллет, еще долгое время будут теплиться чувства к другому — к тому, кто уже никогда не подарит ей ни поцелуя, ни прикосновения, ни улыбки… Сейчас это было неважно.
Имело значение лишь то, что она осознала, что боится и не желает покидать Эрин Гален. По крайней мере, сейчас… Загадывать же на потом Тауриэль не хотела, прекрасно понимая, что жизнь слишком непредсказуема, а потому нельзя быть уверенным даже в завтрашнем дне, не говоря уже о будущих годах.
Ведь еще пару часов Тауриэль была убеждена в своем решении покинуть пределы Лихолесья, начав новую жизнь вдали от земель Владыки Трандуила. Теперь же она лежала полуобнаженной рядом с тем, от кого хотела убежать, чувствуя странное, не поддающееся объяснению умиротворение и сладостную истому во всем теле.
Ей было хорошо… Наверное, впервые за последние три с половиной года. И осознание этого вынуждало Тауриэль испытывать странное волнение рядом с Владыкой, который по-прежнему молчал, терпеливо и настороженно ожидая дальнейших слов эллет. И по его напряженной фигуре, сведенным к переносице темным бровям и плотно сжатым губам Тауриэль поняла, что ему действительно важно, каким же будет ее ответ.
— Владыка… — тихо и несколько неуверенно начала Тауриэль, решив наконец оборвать затянувшееся молчание. — Вы же понимаете, что я не смогу отдать Вам мое сердце… Хотя бы потому, что в нем по-прежнему теплятся чувства к другому.
— Моя же любовь к Вам отличается от той, которую Вы испытываете ко мне, — Тауриэль старалась говорить спокойно и уверенно, однако сквозившая в голосе дрожь и стыдливо опущенный взгляд выдавали ее истинные эмоции.
— Я люблю и уважаю Вас как покровителя… Как того, кто всю мою жизнь был незримо рядом со мной, кто оберегал меня, вел вперед, заботился обо мне, — тяжело и резко сглотнув, произнесла Тауриэль, почувствовав, как неприятная волна дрожи пробежала вдоль позвоночника, а глаза невольно заволокло прозрачной слезной пеленой.
— Я люблю Вас, Владыка, — неожиданно даже для самой себя произнесла Тауриэль, заметив, как напряглась фигура эльфа. — Но хватит ли Вам этой любви?
На некоторое время между ними вновь воцарилось звенящее молчание, и в какой-то момент Тауриэль решила, что своими словами причинила Трандуилу боль. Осознание этого вынудило ее почувствовать себя чуть ли не самой негодной и жестокой эльфийкой на свете. Однако спустя считанные секунды Тауриэль ощутила, как теплая ладонь коснулась ее лица, нежно и любовно проведя по скуле и оставив легкое прикосновение на губах.
— Сколько бы в твоем сердце не осталось для меня любви… — услышала Тауриэль тихий бархатный голос, вынудивший ее поднять взволнованный и полный потаенной надежды взгляд. — Мне этого будет достаточно, — произнес Трандуил и, поддавшись к эллет, накрыл ее губы своими, оставив на них нежный, почти невесомый поцелуй, который, однако, значил для обоих эльфов куда больше, нежели тысячи пламенных и громких слов.
