А потому Трандуил незаметно для собравшихся покинул торжество, направившись по просторному, освещенному рядом факелов коридору в сторону дверей, что вели в роскошный королевский сад. Эльф не до конца понимал, зачем шел именно туда, — надеялся ли он на то, что сумеет побыть хотя бы недолгое время в одиночестве и относительной тишине, или же жаждал встретить Тауриэль, которая предпочитала проводить многие часы в тени деревьев — там, где никто не мог увидеть ее слез.
Когда же Ороферион ступил на зеленую, усыпанную прозрачными бисеринками росы траву, то непроизвольно прикрыл глаза, вдыхая полной грудью свежий и прохладный ночной воздух, наслаждаясь насыщенным и сладким запахом растущих в саду цветов и деревьев. Неподалеку в кустах заливался нежной и звучной песнью соловей, в то время как в высокой траве бодро стрекотали цикады.
Однако, несмотря на эти звуки, природа все равно казалась умиротворенной и даже подозрительно спокойной, словно с наступлением темноты она погрузилась в сладкий и желанный плен сновидений. Не было слышно ни криков, ни смеха, ни оживленных и радостных голосов, ни непрекращающейся музыки — лишь мелодия ночного сада.
Осознав это, Трандуил едва заметно блаженно улыбнулся и, обведя внимательным и напряженным взглядом ряды цветущих и благоухающих деревьев, медленным шагом направился в сторону небольшой, выполненной из белого дерева беседке, возле которой протекал ручей. Сердце с устрашающей скоростью билось в груди, а дыхание, против воли, становилось частым и рваным, пока Ороферион обводил выискивающим взором сад, желая найти одинокую фигуру огненноволосой эллет.
Трандуил не знал, почему так упорно желал отыскать эллет. Ведь она его общество избегала каждый раз, стоило им случайно встретиться в одном из залов дворца. В такие моменты Ороферион буквально физически ощущал исходящие от воспитанницы волны напряжения и волнения. И даже когда эльф интересовался ее состоянием, желая хоть как-то показать, что она ему не безразлична, что он беспокоится о ней, Тауриэль отвечала коротко и уклончиво. Казалось, что эллет не хотела даже на минуту дольше оставаться наедине с Владыкой.
И как бы не пытался Ороферион в такие моменты встретиться с воспитанницей взглядом, она всегда старалась скрыть от него преисполненные печалью и болью зеленые глаза. Тауриэль не было нужды ни в его жалости, ни в его сочувствие, ни, тем более, в поддержке. Она просто не видела в них прока, убежденная в том, что болезненные и неприятные мысли о погибшем возлюбленном — только ее бремя, и ничье больше.
Однако Трандуил, прекрасно понимая, что эллет, возможно, и теперь попытается скрыться от него, избежав тем самым нежеланного общества, не мог отказаться от собственной затеи. Слишком долго он скрывал от нее собственные чувства, слишком долго ждал подходящего момента, слишком долго позволял Тауриэль прятаться от него, словно от прокаженного… Довольно.
Пройдя мимо нескольких рядов высоких кустарников с тонкими гроздями маленьких цветов, Трандуил вышел на небольшую поляну, окружавшую беседку, и замер, пораженный открывшейся его взору картиной… Возле ручья, на траве, сидела Тауриэль — ее густые медные волосы, казавшиеся огненными на фоне бледного лица, небрежными прядями разметались по обнаженным плечам; печальный и уставший взгляд был устремлен на отраженное в прозрачной водной глади звездное небо. А белое атласное платье, покрытое причудливым узором и россыпью драгоценных камней, завораживающе переливалось под серебряным светом лунного диска.
В этот момент Тауриэль была прекраснее, чем когда-либо, и Трандуил, завороженный ее обликом, несколько секунд стоял на месте, не в силах оторвать от нее взгляда. Возможно, он бы так и не сдвинулся с места, если бы эллет, не почувствовав на себе пронзительный и тяжелый взор, не подняла на него свои прекрасные зеленые глаза, в которых в ту же секунду отразились изумление, смятение и, чтобы было неприятнее всего, испуг.
Трандуил даже сглотнул, заметив, как Тауриэль, застигнутая врасплох его приходом, напряглась всем телом, устремив на него недоверчивый и взволнованный взгляд, в котором читался немой вопрос. Казалось, что эллет вновь размышляет над путями к отступлению, не желая оставаться с Владыкой наедине посреди ночного сада.
Однако Ороферион, словно прочитав мысли эллет, сделал несколько шагов вперед, желая предупредить ее попытку к «бегству», одновременно наблюдая за тем, как она медленно встает с травы, ни на секунду не отводя взгляда от его фигуры.
— Я, если честно, удивлен, что встретил тебя здесь… — вместо приветствия произнес Трандуил в своей привычной манере, испытывая при этом безграничную ненависть к себе за подобную фальшь. — Мне всегда казалось, что тебе нравятся различного рода празднества, — проговорил эльф, вынудив эллет вздрогнуть, с силой сжав губы.
— Нравились… Когда-то, — замешкавшись на доли секунды, бесцветно ответила Тауриэль, совершенно забыв о том, что необходимо поприветствовать Владыку.
— А почему Вы здесь, Владыка? — вопрос, вылетевший из уст эллет раньше, чем она смогла его обдумать, прозвучал резче, чем ей хотелось бы.
Словно она не интересовалась, а требовала незамедлительно предоставить ей отчет… И в любой другой ситуации Трандуил не упустил бы возможности указать эллет на то, что она забывается и переходит черту, однако в этот момент все слова, которые готовы были сорваться с уст, застряли в горле. И эльф просто не знал, как ответить на заданный ему вопрос. Ведь правда могла отпугнуть Тауриэль, вынудив ее вновь в спешке уйти. А потому Трандуил, словно повинуясь выработанной у него за долгие годы защитной реакции, ответил с присущими ему гордостью и превозношением.
— Дворец принадлежит мне, как и этот сад… И я могу ходить там, где пожелаю, — недоуменно изогнув темную бровь, твердо и уверенно произнес Трандуил, заметив, как во взоре Тауриэль отразились огорчение и плохо скрываемая обида.
— В таком случае, Владыка, не смею долее топтать землю в Вашем прекрасном саду, — сглотнув подступивший к горлу неприятный ком, ответила Тауриэль, даже не пытаясь скрыть недовольства и разочарования в голосе.
Произнеся это, Тауриэль, не желая задерживаться долее ни секунды, уверенным и быстрым шагом направилась в сторону Орофериона. Однако эльф, сбитый с толку ответом воспитанницы, не позволил ей уйти, с силой сжав ее запястье в попытке остановить. Тауриэль же, неосознанно дернувшись от неожиданного прикосновения Владыки, замерла на месте, бросив на него настороженный и напуганный взгляд. Словно стоящий рядом с ней эльф был вовсе не ее попечителем и наставником, но обезумевшим чудаком, способным на любую дикость.
— Я не говорил, что ты можешь уйти… — нахмурившись и сжав губы в тонкую линию, произнес Трандуил, удивляясь тому, насколько глухо и сипло прозвучал его голос.
— А я и не просила Вашего одобрения, Владыка, — уверенно и твердо ответила Тауриэль, чувствуя, однако, как волны неконтролируемой дрожи пробегают вдоль позвоночника, вынуждая поежиться.
— Вот как? — натянуто усмехнувшись и недовольно сощурив глаза, спросил Трандуил, неосознанно сильнее сжимая запястье эллет, вынуждая ее чуть ли не вплотную прижаться к его телу.
— Я вольна уйти тогда, когда пожелаю… И Вы уж точно не сможете воспрепятствовать мне совершить задуманное, — слова вылетели из уст против воли самой Тауриэль, однако она, взволнованная и напуганная странным поведением короля, даже не придала этому значения.
Трандуил по-прежнему прижимал ее к себе, а потому Тауриэль была вынуждена держать голову высоко поднятой — чтобы иметь возможность смотреть в его пронзительные сапфировые глаза, в которых в этот момент отражался целый каскад чувств и эмоций. От удивления и волнения до печали и… Любви?
Тауриэль даже вздрогнула, не в силах поверить в то, что действительно правильно истолковала взгляд Владыки. Не мог же он — гордый, неприступный, холодный и величественный правитель Эрин Гален — питать к ней любовь… Нет, кто угодно, но уж точно не он.
