Под снегом прячутся мыши, старый засохший вереск и гроздья замёрзших ягод, искрящихся красным льдом. Ты мог найти бы здесь дом, но снегу уже не веришь. Он тоже тебе не верит.

Ты пахнешь ночным костром, ты пахнешь хвоей и кедром, пахнешь густым морозом. По-прежнему ходишь в белом. Ты здесь всего двадцать лет, а будто целую жизнь.

Ты так и не понял, кто он.

Он тоже тебя не понял.

Ты слишком похож на снег.

========== Wartet dein Rabe auf meinen Tod? ==========

Комментарий к Wartet dein Rabe auf meinen Tod?

Коган / Ноктюрнал

Wartet dein Rabe auf meinen Tod?..

С тех самых пор, как я въехал в лес, он ни на милю не отстаёт: смотрит мне вслед.

Для чего он здесь?

Фролль беспокоится. В чреве туч зреет отчаянный снегопад. Я всё равно продолжаю путь. Лошадь с тревогой чеканит шаг и выдыхает горячий пар, фыркает, будто меня винит. Повод привычно лежит в руках.

Мне безразличен его мотив, но чёрный взгляд холодит нутро. Крылья бесшумно скользят во тьме. Раз ты прислала его за мной, значит, меня ожидает смерть. Только сама ты меня не ждёшь, смотришь агатом вороньих глаз и расправляешь плащом крыло, чтобы спасти и на этот раз.

Истмаркский лес до корней промёрз, высох в ветвях животворный сок. Птицы не вьют здесь отныне гнёзд — к ним Скайрим тоже бывал жесток. Что же тогда говорить о нас, брошенных беженцах южных стран, запертых здесь в вековых снегах? Он очень многих уже забрал.

Фролль продолжает идти вперёд, нас обступает замёрзший лес.

Ворон неслышно взмахнул крылом.

Я тебе всё-таки нужен здесь.

========== Исповедуйся перед ней ==========

Комментарий к Исповедуйся перед ней

Коган / Ноктюрнал

Исповедуйся перед Ней, пока можешь ещё дышать. Перед самым прыжком в холодную бездну вод. Исповедуйся перед морем, раскинувшимся — опять — бесконечной волной под битым твоим крылом.

Расскажи им о том, где струсил,

не сделал,

устал,

забыл,

отложил на потом,

решил, что пройдёт само,

где себя пожалел,

соврал,

где всерьёз не хватило сил

и где вовсе никто уже ничего не мог.

Исповедуйся, а потом, как всегда, делай шаг вперёд. И сломается под тобой, как сухая сныть, с тихим треском стекла прозрачный солёный лёд. Только вряд ли ты сам сумеешь себя простить.

Да и вряд ли Она решит ниспослать свою благодать: ведь такой, как Она, не вправе служить лгуны.

И тогда над тобой сомкнётся немая морская гладь. Ты и так слишком долго был у своей черты.

Твоё время уже пришло, и пора отдавать долги, настал час заплатить всем призракам по счетам. Но сквозь воду ты слышишь тревожные возгласы пустельги. Птицы подняли шум.

Ты Ей

никогда

не лгал.

Лёд скользнёт под рукой, и небо растает на склоне дня, и останется только слушать морозный треск. Растревоженной птицей громко и хрипло кричит пурга…

Но ведь ты никогда не ждал от Неё чудес — а на волны ложится тенью перо из Её крыла. Над тобою летают вороны в небесах. Ты всегда был одним из худших, не верил…

Она — спасла.

Исповедуйся и…

Открой наконец глаза.

========== Ворон ==========

Комментарий к Ворон

Наэрвен / Ноктюрнал

Иногда в его сад прилетает упитанный пепельно-чёрный ворон. Он садится на ветку высокой рябины и пристально смотрит в окна — не кричит, не боится людей, не слетает вниз, словно следит за домом, словно должен смотреть за усадьбой за дельную плату, как тот наёмник с устрашающей кличкой Кувалда, которому Коган немало платит.

Поначалу Наэрвен смотрела в окно и не видела в этом смысла. Что такого? Ну птица и птица. Таскает объедки с кошачьей миски. Но порой ей казалось, что Коган почти незаметно, всегда некстати, ненадолго задержит на вороне взгляд и кивнёт. Вот тогда-то ворон, отвечая, неспешно мигнёт морионовым глазом. И раз за разом они будто приветствуют молча друг друга.

Сначала бывало страшно, ведь в то время Наэрвен ещё ни о чём и не знала. Но с каждым годом, когда город, скрестивший кинжалы у озера, ей открывал все тайны да и Коган всё меньше её избегал, ей вдруг многое стало ясно. Когда Когана не было дома, казалось, что ворон следит напрасно, но Наэрвен уже понимала, что птица не может быть здесь случайно. Что она прилетает к ней. Может, печётся для Когана, но скорее — любопытствует. Чёрным пятном молчаливо сидит среди красных ягод, наблюдает за маленькой босмеркой Рифтвельда пристальным чёрным взглядом, и в такие моменты Наэрвен казалось, что рядом как-будто реет чья-то магия.

Только зачем бы всё знать об обычной его служанке Той, которую он называет Владычицей, Той, кому сам он служит, Той единственной, кто ему стала богиней, к которой не жалко и душу навсегда отпустить? Для чего Ей Наэрвен? Не может же Ей быть жалко долю юной беглянки, нашедшей здесь дом, не похожий на прутья клетки. И однажды Наэрвен решилась спросить, для чего здесь Её посыльный и имеет ли право она говорить с Ней и, может быть, Ей молиться?

Но никто не ответил, а ворон расправил вдруг крылья и снялся с ветки.

========== Рвущий сердце мороз ==========

Комментарий к Рвущий сердце мороз

Наэрвен / Коган

Рвущий сердце мороз не страшнее его немилости, лёд нетающих рек не острее пролитых слёз. По весне на полях сходит снег, расцветает жимолость, нет тепла только в стали его безразличных слов.

Его взгляд холодней, чем полночная вьюга Рифтена, что стучит в её окна руками сухих ветвей. Он всегда только в свете пытался увидеть истину, он везде ищет свет.

А Наэрвен всего лишь тень.

Она будто ладья, затонувшая в Море Призраков. Она птица, сломавшая крылья на склоне гор. Она чёрная галка, таящаяся от выстрела городской ребятни (им забава — стрелять в ворон).

Он же — отблеск луны на засохших бутонах вереска. Его шаг — скрип мороза на синих снегах полей. Он единственный бог, и она лишь в него поверила. Его крылья седы, он израненный соловей, что почти не поёт на рассвете, укрытый ивами от чужих хищных глаз и опасных ребячьих стрел. Соловьи улетают на юг, когда тонким инеем покрываются полночи.

Он же не улетел.

Рядом с ним не страшны ни метели, ни лёд на озере, ни случайные стрелы, нацеленные в ворон.

Потому что на севере нет ничего морознее,

ничего безразличнее

и холодней,

чем он.

========== Будто дикая псица ==========

Комментарий к Будто дикая псица

Наэрвен / Коган

Будто дикая псица ты будешь ему верна, рядом с ним не страшны тебе больше мороз и ночь. Беспородной дворняге и кличка-то не нужна, лишь бы больше не гнали камнями с порога прочь, лишь бы изредка гладили мягкой ладонью шерсть, да вздремнуть у калитки давали в тени рябин. У него и порог, и калитка в рябинах есть, но когда он с тобой, что-то жжётся огнём в груди, вырывается сдавленно-тихий собачий вой или вовсе у ног его хочется заскулить. Ты не можешь уйти: он стал личной твоей тюрьмой, где не держит никто на короткой стальной цепи.