Перед глазами встало бледное личико сердечком и каштановые кудри. Сколько ей? Едва ли больше двадцати. Хотя выглядит на все двадцать пять – такая серьезная и деловитая. Нет, он не имел бы ничего против нее, если б девчонка тихо-мирно ставила свою подпись перед началом рабочего дня. Рабочего… даже вкус у этого слова был кислый. Оливер поморщился и швырнул сюртук на кушетку в своих покоях.

Вскоре, облаченный в парадный мундир для приема гостей, он уже направлялся в сторону Хрустального зала.

Когда он вошел, лицо миниатюрной блондинки – мисс Изабеллтон-младшей – осветилось радостью:

– Оливер!

– Приветствую, мисс Изабеллтон, – произнес он, целуя сразу обе ее руки и сияя ответной улыбкой, являвшейся частью его воспитания, – вы хорошеете день ото дня!

– Ну что, не желаешь сходить в «Старую Эльзу» пропустить по стаканчику безалкогольного пунша? – спросила Софи, когда я уже ставила метлу в угол, а она снимала шляпку с вешалки.

Я покачала головой:

– Завтра предстоит долгий день.

– Который тебе скрасят, – подмигнула она.

– Да уж. Скрасят, – отозвалась я, в уме прикидывая, какую работу с наименьшим ущербом для себя можно поручить его светлости.

– Тогда передам от тебя привет Хансу!

– Да, передавай, – улыбнулась я.

Софи помешкала на пороге, теребя края шляпки.

– Может быть, ты все-таки пойдешь? В последний раз он говорил, что с радостью проводил бы тебя домой.

– Говорил это тебе? – удивилась я.

– Ну конечно, не тебе же.

– Почему не мне? – еще больше удивилась я.

– А разве ты не понимаешь? Ты все время торчишь в этой лавке и увиливаешь от любых предложений выбраться куда-то. Как тогда на пикник.

– Я не увиливаю. Просто ты и сама знаешь, что с делами в лавке сейчас непросто. Я хочу получить заказ от фрейлин. И хочу сохранить расположение двора. Да и этот «Шарлоттс»…

– Да, знаю, но дела никогда не закончатся, а Хансы встречаются не на каждом шагу, – пожала плечами Софи. – Доброго вечера, Никки.

– Доброго, Софи, – ответила я, помогая ей закрепить шляпку, и обняла ее напоследок. – Как-нибудь на днях я обязательно к вам присоединюсь.

– И что же ты предлагаешь сделать? – отец удивленно смотрел на Оливера.

– Если бы мы могли предложить им земли севернее этой точки, – Оливер провел пальцем по карте, – и еще вот эти виноградники, то взамен могли бы попросить пересмотра того договора двадцатилетней давности.

– Это неразумно, – сделал отсекающий жест отец.

– Это единственное, что разумно.

Отец побагровел и, встав, оперся кулаками о полированную поверхность стола.

– Повторяю: этот вопрос закрыт. И далее он будет контролироваться лишь мной и уважаемым министром внешних дел, – кивнул он на замершего в углу мужчину средних лет в алом мундире и седом парике с кудряшками.

Оливер медленно убрал руку:

– Да, отец.

– А теперь тебе пора в лавку. Мисс Николетта не должна ждать.

– Как скажете, – Оливер поклонился, заложив руки за спину, и вышел.

Когда дверь за ним захлопнулась, в кабинете раздался голос отца, к которому присоединился голос министра внешних дел. Оливер скрипнул зубами:

– Что ж, в лавку так в лавку.

На сей раз, когда его светлость явился, я была во всеоружии:

– Вот, это инструкция.

– Инструкция? – рассеянно переспросил он, явно мыслями пребывая где-то не здесь, и сделал знак стражникам остаться снаружи.

Надо бы попросить их держаться хотя бы на другой стороне улицы, ну или одеться, как обычные жители, чтобы не отпугивали посетителей.

– Да. Я готовлю новую линейку зелий. И нужно переписать вот эти формулы, чтобы потом не тратить время и просто их смешать, следуя инструкции.

Лорд Оливер держал листок на вытянутой руке с таким видом, будто ему предложили поиграть в песочнице или заняться еще каким-то совершенно ненужным этому миру делом.

– Значит, только эта инструкция? – уточнил он и тут же отодвинулся, когда свернутая бумага распрямилась, протянувшись до самого пола.

– Да, только она, – сладко улыбнулась я, – а я сегодня займусь только клиентами.

В обед я проведала лорда Оливера, устроившегося на втором этаже за столиком, где клиенты любили читать литературу о зельях, которую я специально оставляла для них.

– Как у вас дела?

В ответ он протянул лист с идеально ровными строчками:

– Пока разобрал тридцать две формулы.

Я недоверчиво пробежала глазами плотно заполненный лист, потом взяла бумагу-образец, и одного взгляда хватило, чтобы понять: формулы расшифрованы безупречно.

– Благодарю, ваша светлость. Вы, должно быть, устали? Могу предложить вам горячего шоколада и теплых булочек с…

– Не стоит беспокойства, мисс Николетта, – приветливо улыбнулся он. – Мне осталось расшифровать всего лишь еще шестьдесят восемь.

– Если вы так желаете… – Я вернула ему бумагу, и его светлость продолжил заполнять ее быстрыми прилежными строчками, усмиряя весь мой воинственный настрой.

Быть может, я ошиблась и после вчерашней неудавшейся попытки сорвать уговор он одумался и действительно собирается месяц добродетельно служить в лавке?

– Еще что-то, мисс Николетта? – приподнял брови его светлость, заметив, что я все еще стою рядом.

– Ах нет, спасибо.

Я поспешно вернулась за прилавок. Лорд Оливер не прервался даже на обед, куда я пошла вместе с Софи, служившей у модистки. Когда я вернулась, он был в прежнем положении, а рука с пером так же быстро порхала над страницей.

Его отец не солгал: почерк его светлости и впрямь был каллиграфическим. Даже я, уделявшая внешнему виду зелий самое пристальное внимание, не смогла бы сделать лучше.

– На этом все, – заключил лорд Оливер за пять минут до закрытия, ставя черту под последней формулой и протягивая мне лист.

– Благодарю, ваша светлость. Сегодня вы трудились без остановки. Понимаю, вы устали, поэтому завтра можете прийти к обеду, чтобы выспаться и…

– Не стоит, – любезно ответил лорд Оливер, глаза которого были красными, а рука слегка дрожала, – я явлюсь ровно за час до открытия лавки. Как и положено.

– Спасибо…

Кивнув мне и коротко поклонившись, он направился к выходу из лавки. Уже на пороге столкнулся с Софи и, отступив, придержал для нее дверь.

– Так это и есть лорд Аруэл? – спросила она, блестя глазами, когда дверь за ним закрылась.

– Да.

– Тогда он еще лучше, чем ты о нем говорила!

– Я вовсе о нем не говорила.

– Но ты же сказала, что он умен и любезен. Правда, не упомянула, что он настолько хорош собой!

Я неопределенно повела плечом.

– И как он себя ведет?

– Безупречно, – ответила я, протирая стойку и раздумывая, то ли действительно ошиблась в своем подопечном, то ли должна готовиться к какой-то изощренной каверзе.

– Ну так что, идем вместе домой?

– А знаешь что? – я подняла голову и принялась опрыскивать из крошечного розового пульверизатора горшочек с кактусом. – Почему бы нам сегодня не заглянуть в «Старую Эльзу»?

Софи удивленно посмотрела на меня, а потом лучезарно улыбнулась:

– Давай!

Оливер прямо в одежде рухнул на постель. Шею ломило, глаза болели, рука тряслась. Какое-то время он смотрел в потолок, не видя лепнины и пережидая, пока исчезнут черные точки, а потом потянулся к карману и извлек оттуда крошечный пузырек. Повертел его, рассматривая нанесенную аккуратным девичьим почерком надпись: «Разбавитель».

Эту формулу он запомнил особенно хорошо. Потому что она встречалась в каждом зелье.

Когда мы с Софи зашли, таверна была полна народу.

– Я возьму нам горячего имбирного чая, – вызвалась подруга.

Я кивнула и направилась в зал, высматривая столик.

– Вот тот у окошка, твой любимый, не занят, – раздался позади приятный голос, и, обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с высоким парнем в добротной одежде и с лезущими в глаза светлыми волосами. В руках он мял кепи.