– Не могу позвонить. Номер наизусть не помню.

– Ты что, девочка, не знаешь телефон своего дяди? – спрашивает так, будто усомнился в моем здравом рассудке.

– Нет, я не запоминаю номера, он у меня был записан в телефоне, и я не видела нужды учить цифры. А теперь я не могу их посмотреть, кто-то не умеет выключать музыку на телефоне, – говорю я и тут же жалею о своих словах, он точно не потерпит издевку.

Что у меня за привычка дурная – вечно нарываться на неприятности и говорить всё что вздумается?

– Запомни раз и навсегда: я говорю – ты делаешь, – произносит он отрывисто, словно гвозди вколачивает. – Не споришь, не порешь чушь, не испытываешь мое терпение.

«А когда заставите подпрыгивать на месте и танцевать за вкусняшку, как послушную собачку?» – мелькает внутри мысль, которую я отметаю, потому что мне нужна вся моя сосредоточенность, чтобы выдержать тяжелый словесный поединок.

– Я всего лишь хотела сказать… – пытаюсь оправдаться, но Басманов кидает на меня красноречивый взгляд. Стоять, бояться.

– Много болтаешь. Поехали, – грубо командует после паузы, взятой явно на то, чтобы беззвучно выпустить пар.

Фух, пронесло…

Мне не попало за проволочку с телефоном.

Я едва успела накинуть на себя белый спортивный костюм с черными лампасами и взять небольшой рюкзак. На потное тело, прямо так, ни расчесаться не успела, ни умыться.

Чувствую себя крайне некомфортно и ежусь под пытливым взглядом моего незваного гостя.

– Не очень-то ты похожа на мою жену, сейчас особенно. Ты точно ее заменяла? – Басманов обводит меня очередным пренебрежительным взглядом, а во мне играет самолюбие, пускает по венам огонь и смелость.

Я очень даже прекрасно изображала его жену! Но не скажешь же этому важному индюку, что однажды мы встречались лицом к лицу и он даже не заметил подмены!

– Если бы я ее не заменяла, вас бы тут не было! – резонно отвечаю я, всовывая ноги в удобные белые кроссовки и заслужив очередной косой взгляд.

– Тогда на выход.

Он сказал это тоном, не терпящим возражений. Я не нашла в себе моральных и физических сил, чтобы спорить с этой громадиной. Он и так скрипел зубами от нетерпения, хотя я очень быстро переоделась.

Буквально на пару минут в ванную заскочила, натянула на себя одежду, прыгая на одной ноге в тесноте санузла.

Когда я наконец была готова и завершила свой наряд кепкой, просунув в отверстие сзади хвост, а потом еще нацепила солнцезащитные очки, Басманов опять скривился, даже не считая нужным скрывать свои эмоции.

Это меня задело. Конечно, я прекрасно знала, как одевается его жена. Никаких тебе спортивных костюмов и кроссовок, одни только шелка, меха и драгоценности.

Он привык к элитным женщинам, знающим себе цену.

Но придется важному господину немного потерпеть мой вид. У меня в гардеробе таких вещей нет и не предвидится. В Америке я буду ходить в том, в чем мне удобно. К счастью, люди там не обременены жаждой выпендриваться, как у нас на родине.

Басманов же судит строго по одежке, и это один из пунктов, который я занесла в воображаемую записную книжку, где множилось очень много минусов и не присутствовало практически ни одного плюса.

 ***

 Спускаемся вниз на лифте, в тесноте которого усиливается ощущение тревоги. Присутствие чужого мужчины рядом давит. В моей жизни не попадались подобные экземпляры. Еще с интерната я умела ловко отбривать любые поползновения в мою сторону.

Мы с Родионовой стояли друг за друга горой, были единой командой.

Неразлучники – так нас называли. Сейчас она придет ко мне домой и поцелует дверь.

Со злостью прикусываю губу, опуская взгляд в пол, я не в силах сдержать глупых, таких детских слез. К счастью, под очками их не видно, но меня бесит собственная слабость.

Не выношу быть слабой, беспомощной, чувствовать бессилие.

Не терплю, когда мною управляют. С того самого момента, когда дядя и его жена стали руководить моей судьбой, я возненавидела ощущение авторитетного взрослого над собой.

Басманов старше меня почти на двадцать лет, взрослый, умудренный мужчина. Наверное, я кажусь ему глупой девчонкой, которой можно управлять, кому можно приказывать.

Взял и опустил стоп-кран в воображаемом поезде, на котором я ехала в свою мечту…

Еще с утра меня ждали только приятные хлопоты. Предстоящая поездка в Америку будоражила мозг. Получить американскую визу в посольстве, купить билеты в Америку.

Я откладывала каждую копейку, экономила, пошла на левый заработок, выполняя услуги по личной просьбе жены бандита, а теперь наступила расплата.

Лифт остановился. Басманов вышел из дверей, двинулся вдоль по подъезду, осматривая почтовые ящики, тусклые лампочки под потолком, выщербленные стены, ободранные двери…

Отчего-то я остро почувствовала убогость своей жизни и вместе с тем крепкую связь с этим жилищем, которая сейчас обрывалась. Богатый, властный криминальный авторитет утаскивал меня с собой в мир, полный неизвестности и опасности…

– Что вы ищете? – нарушаю тишину, не сумев вынести напряжения.

– Камеры. Хочу проверить твои слова. Ты же не соврала, что моя жена ни разу не переступала порог этого подъезда?

Холодею и прирастаю к полу. Не представляю, что бандит сделает со мной за ложь. Стоя в грязном темном подъезде, я сглатываю мерзкий ком страха и превращаюсь в дрожащий сгусток человеческой массы. Без воли и голоса.

Но назад дороги нет: единожды солгав, разве могу взять свои слова назад?

– Роксолана здесь не появлялась, – лгу в надежде, что никакие камеры вокруг дома не существуют и в помине.

Откуда они тут? Старая хрущевка, одни бабульки да студенты, не имеющие за душой лишнего гроша даже на простую жизнь, не то что на видеонаблюдение.

– Если ты солгала, ответ будешь держать передо мной, девочка, – обещает нарочито тихо, но я слышу каждое слово. И запоминаю. Я почему-то уверена, что он выяснит правду, ведь его ресурсы не ограничены.

***

Словесная экзекуция окончена, и Басманов оставляет меня в полумраке коридора, направляясь на выход. Ведь он не сомневается, что я последую за ним. Беспрекословно послушаюсь, будто у него в руках есть пульт управления моим телом.

Лихорадочно оглядываюсь, словно здесь есть шанс спастись. Но кроме милого зеленого попугайчика, брелока, который подарила Сашка в знак нашей дружбы, у меня ничего нет. Тереблю в руках безделушку и вспоминаю искренний смех подруги и вторую такую же птичку. Наш общий талисман на двоих. Попугаи-неразлучники.

Идея, что приходит мне в голову, дурацкая, безумная и наверняка бесполезная. Но все-таки я отсоединяю от ключей брелок и быстро швыряю его в угол возле лифта. Скорее всего, кто-то найдет и заберет, прежде чем его обнаружит подруга, но хочется надеяться, что мне повезет…

Оставлю ей такое незамысловатое послание.

Спешу наружу, и духота знойного июля обволакивает меня своими жаркими и тесными объятиями.

Внизу во дворе стоят два огромных тонированных внедорожника. Вокруг них толпится несколько людей в черных костюмах, вызывая волнение у прохожих. Еще бы – такое ощущение, что возле детской песочницы и мусорных баков, посреди обычного уютного дворика, ошивается настоящая банда.

Нарушает тишину и покой честных граждан.

Я, конечно, подозревала, что Басманов приехал не один. Но не думала, что ему для сопровождения нужна целая команда подчиненных головорезов с оружием. Нет сомнений, что они под завязку нашпигованы целым арсеналом.

От грозного вида бородатых мужчин в черных кожаных куртках я ежусь и отступаю назад, спиной ударившись в каменную стену.

Басманов машинально выставляет руки вперед и обхватывает меня ими, но не обнимает, не прижимает к себе, а просто ставит ровно, как какую-то кеглю, чтобы я не упала и не шаталась.

Откуда он взялся позади? Пока я копошилась в подъезде, куда-то уже сходил.

Может, напугал еще парочку девчонок или пригрозил старушкам, чтобы рассказали ему последние шпионские сплетни.