– Значит, посмотрит. А ты мне в этом поможешь. Ой, только не надо мне тут глазки закатывать. Михалыч, если ты откажешься помочь, я позвоню твоему муженьку и доложу, кому ты отказать не смог.

– Ты не посмеешь!

– Ещё как посмею, и ты это знаешь.

Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, и никто не хотел уступать. Хлопнула дверь: в кабинет вернулся Димка. Никита, не отводя взгляда, громко спросил:

– О, Димон! Хочешь, чё-то расскажу!

– Давай.

– Ну, ты га-ад, Песняков! Ладно. Считай, уговорил!

Михалыч встал, схватил куртку и вышел. Димка посмотрел ему вслед непонимающим взглядом.

– А что было-то?

– Выходные хорошо прошли, Дим. С парнем прикольным познакомился. Ванечкой зовут. Правда, дальше имени мне стало не интересно. А у тебя как?

– А мой в командировке. Скучаю.

Димка опустился в кресло, не переставая печатать сообщения в телефоне. Никита улыбнулся и отстал. У друга первая любовь, первые серьёзные отношения. Дело шло к свадьбе.

Разговор с Семёном Михалычем состоялся через пару дней. Тот сам пригласил друзей выпить после работы. Димка сразу отказался: его жених вернулся из командировки, и им было чем заняться после разлуки.

Они вдвоём вошли в бар и заказали по пиву. Семён Михайлович давно успокоил Никиту по поводу увольнения. Роману всё равно, видели его с кем-то или нет. Если вспомнить, его чужое присутствие даже остановиться не заставило, куда уж там до преследования и увольнения.

Никита успокоился и попросил Семёна Михалыча рассказать всё, что тот знает о Романе Викторовиче, и особенно о его отношениях.

– Роман с института был ходоком. Не пропускал ни одни брюки мимо себя. Ни одного мало-мальски классного парня. И бросал их так же легко, как заводил. Мы с ним ещё тогда первый раз пере… встретились. Он – молоденький студент с икоркой в глазах и дьяволом в штанах. А я… Я старше был. То было моё второе место работы. После института я его потерял из виду. Он, вроде, уезжал куда-то. Потом вернулся. Говорят, любовь у него была. Несколько лет встречались. Всё серьёзно. Парня того я сам не видел. На тебя, наверное, похож – тоже блондин. Но, насколько я знаю, верность Роман не хранил, и они расстались. Потом были отношения, но уже всё не то. Максимум на пару месяцев. А потом он и вовсе перестал отношения заводить. Только трахается, как в молодости. Хорошо…

Михалыч прикрыл глаза и расплылся в довольной улыбке. Никита сразу понял, о чём его коллега сейчас вспоминает.

– Фу-у! Не напоминай! Так может он теперь к блондинам ни-ни? Не знаешь?

– Ага, щас! Сметчика видел? Глазки голубенькие, волосики беленькие. Кабы не рост – полтора метра в прыжке с табуретки – чистый ариец бы вышел.

– И что?

– А то! Он к Роману как на работу ходит! Зачастил. Каждый день, да ещё и, бывает, не по разу!

– Давно?

– С месяц уже. Ты пока Ваньку на подарки раскручивал, этот недоариец протоптал тропку до Ромкиного кабинета. Чуть ли не прописался там!

Никита внимательно осмотрел коллегу. Тот говорил громко, с чувством, крепко сжимая ни в чём не повинное горлышко бутылки пальцами.

– Ты чё, брат, ревнуешь?

– Да не ревную я!

Михалыч отпил пива и отвернулся. Никита засмеялся.

– И не стыдно тебе, старый хрыч. Седина ж в бороду!

– Бес в ребро!

Мужчина дружески толкнул Никиту под руку и вслед за ним захохотал. Удар вышел болезненным, но Никита понял, что это не со злости, а от бурлящего в крови градуса.

– О! Михалыч! А как Роман у нас под градусом меняется? Крушить всё подряд начинает или можно аккуратно яйца подкатить и в кроватку все четыре сложить?

– Можно, чего нет-то?! Он под градусом дюже неразборчив становится. Помню, в общаге парни нарочно на бухло ему скидывались, чтобы долго не уламывать. А тебе-то зачем? Я думал, ты его внимания добиваться вздумал. А не разок и не по пьяни.

– Ой, Михалыч, это будут не первые и не последние отношения в мире, которые начались с пьяного перепихона. Когда там у нас ближайший корпорат?

– В начале октября у гендира днюха. Роман с Иван Палычем на короткой ноге, на празднике точно будет. А уж Палыч на бухло не поскупится.

– Откуда ты всё и про всё знаешь?

Никита пристально смотрел коллеге в глаза. Тот отсалютовал бутылкой, отпил и провозгласил:

– Опыт! Его не пропьёшь. Я пробовал.

К октябрю всё сложилось наилучшим образом. Никита через Семёна Михалыча узнавал обо всех изменениях в личной жизни своей цели. С блондином-сметчиком тот расстался в сентябре. Бурно, громко, при большом количестве свидетелей. Говорят, сначала блондин пару раз вылетел за дверь заветного кабинета. А потом, попытавшись пристыдить начальника прилюдно и заставить его вернуть всё назад, подошёл при всех в курилке. Своей цели он добился: Роман Викторович обратил на него внимание. Только совсем не так, как блондин рассчитывал: объявил, что никаких отношений не было, ничего он этому ущербному не обещал и пусть катится на все четыре стороны, а в кого хуем потыкать вечерами, он найдёт, об этом блондин может не беспокоиться. Возразить парню было нечем, никаких обещаний он действительно не получал, а если чего и надумал у себя в голове, то это были его личные проблемы. Под громкий хохот собравшихся он выскочил из курилки, а через две недели ушёл с работы.

Для Никиты день рождения гендира начался с пристального мужского внимания, однако, совсем не от того, от кого хотелось бы. Войдя в ресторан, он оказался в крепких объятьях генерального директора.

– О! Никитос! Выглядишь класс! Сядешь со мной?

– Мне приятно ваше внимание, Иван Павлович, но я не ищу отношений.

– А кто говорит об отношениях? Просто рядом «посидим».

Рука генерального беззастенчиво опустилась на его ягодицы. Никита упёрся ладонями в чужую широкую грудь, стараясь удержать неожиданного ухажёра на расстоянии, и обдумывал, как бы помягче отказать генеральному. Позади них раздался смех.

– Ну ты как всегда! Всё напрямик. Даже приглашение в постель.

К ним подошёл зам генерального, по совместительству его близкий родственник: то ли брат, то ли кузен. Его маслянистый взгляд прошёлся по телу Никиты и остановился на руках ген.дира, мнущих его задницу.

Ген.дир улыбнулся и спросил:

– Что? Нравится выбор?

– Хорош! Ничего не скажешь.

– Зато выбору ваш выбор не нравится!

Никита резко оттолкнул от себя генерального, отвлёкшегося на разговор. Здесь вежливость не спасёт. Против двух подвыпивших мужиков можно было действовать только по-мужски.

– Будешь руки распускать, получишь повестку в суд, а там – хоть увольняй. Сказал же, отношений не ищу! Захочется в чьей-то постели оказаться, я сам себе пару найду.

Никита прошёл в зал ресторана и взглядом нашёл того, кого желал увидеть в своей койке. Или оказаться в его – тут без разницы. Роман Викторович сидел за столом, увлечённо рассказывал сидящему рядом с ним главбуху какую-то историю, размахивая руками и то и дело хлопая собеседника по спине. Судя по его виду, он был почти трезв. Ну, ничего, Никита был настроен ждать столько, сколько придётся.

К концу празднования, когда самые семейные начали пропадать из ресторана, разъезжаясь по домам, Никита заметил, как Роман Викторович нетрезвым шагом двинулся в сторону курилки. Пора действовать.

Никита вошёл в задымлённое помещение, заполненное народом. Какая-то парочка миловалась на ближайшем диване, чуть подальше, сидя вокруг небольшого журнального столика, шумно о чём-то спорили несколько стаек молодёжи. Его цель обнаружилась в кресле в дальнем углу комнаты. Только Никита двинулся к нему, как его схватили за рукав и швырнули к стене. Генеральный и его зам прижали Никиту, не давая уйти. Заплетающимся языком, стараясь сфокусировать ускользающий пьяный взгляд на парне, генеральный зашептал ему на ухо:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».