Их первая встреча состоялась, когда их умы еще не понимали, что происходит в мире, когда их единственным интересом было любопытство и заботливые руки матери. Это встреча была для них неожиданной и красочной, потому что, будучи еще детьми, они не понимали те нежные чувства и ту привязанность, которую тогда испытали оба, или наоборот, они понимали ее лучше всякого взрослого. Это была вспышка, искра, разряд, это, как тысяча радуг на голубом небе. Для них тогда, это было умиротворение, блаженство, как еще это можно описать – это был их дом. И как эту встречу они запомнили на всю жизнь, каждый ее запишет в своей памяти, чтобы не забыть никогда.

Он маленький мальчик, лет десяти не больше, еще не интересовался делами своего отца, важными делами для него были игрушки, прогулки с няней по берегу моря, чтение, как правило прозы, детские радости, в особенности пускание воздушного змея и, конечно же, замки из песка. С детства, обделенный вниманием своих родителей, он рос как будущий наследник. Учился в лучших школах, катался на лошади, заранее знал, что должен уметь играть в поло, превосходно сидеть в седле, быть лучшим не иначе, само собой, учил языки, что не маловажно для отпрыска крупной империи отельного бизнеса. В его жизни были только учителя и пару друзей, да и кто такие друзья он не знал, скорее приятели по школе. В свои десять лет его совершенно не интересовало, то как он живет, то где учится, то кто его родители и те приемы, которые они устраивали так часто. Он учился этике и знал как себя вести со старшими и, несмотря на то, что фотография его родителей стояла рядом с его кроватью, он совершенно не знал отца. Но он очень любил мать и уже с детства считал ее одержимой модой и вечеринками, за это он ее не корил, просто жалел, что она не одержима им.

Имя его было Натан. Белокурый мальчик с ярко-голубыми глазами и завивающимися волосами. Для ребенка десяти лет, он был среднего роста и худой, его худоба была вызвана не плохим поваром на кухне, а переживаниями, в которых всегда находился мальчик. Именно поэтому, он часто убегал из дома, не желая там находиться. Перелезая ограду, он бежал по песку вдоль моря и каждый раз его няня бежала следом и догоняла на полпути к пристани, но в этот, именно в этот день, его ноги бежали так быстро и ему чудилось, что сейчас он взлетит. Закрыв глаза и распахнув руки Натан бежал, он почувствовал тогда спокойствие. И как нелепо было для него в этот момент упасть и как это спланировала судьба. Своим падением он вернулся в плачевную для себя реальность, сильно ударившись носом, не ощущая этой боли, разочаровавшись лишь тем, что не взлетел, что здесь, что на земле, что няня сейчас опять будет ругать и угрожать рассказами родителям, что отец снова сегодня вечером пройдет мимо него и обратит на него внимание только в августе, когда пойдет подготовка к учебе, что мама, милая мама сегодня снова уедет к кому-то в гости или будет смиренно читать книгу в своем зимнем саду, а он снова пойдет вечером в комнату и будет ждать звезды, но маленькая детская ручка протянулась к нему в помощь. Когда он поднял глаза – увидел перед собой маленькую девочку с черными, как смола волосами и красивыми, яркими глазами, что было чуждо для него самого. Он еще не знал чувства влюбленности, но внутри него были не бабочки, внутри него было блаженство. В один миг маленький Натан, который всегда загружен проблемой своего существования, вдруг забыл все то, что думал до этого, что так волновало его детскую душу. Он смотрел на эту девочку, это были доли секунды, в которые он успел рассмотреть необычный цвет ее глаз, напоминающий молодую оливку. Ее черные, блестящие волосы. Тихий морской ветер развивал их, но совсем слегка и это передало ему запах волос – сладкий и нежный, как будто персик и роза слились в одно единое. Это взбудоражило маленького Натана и он не мог это не заметить, он был ослеплен. Раньше он вообще никогда не общался с девочками, они казались ему неинтересными. Все девчонки его круга походили на своих матерей, женщин чопорных и злых. Все эти женщины и их дочери входили в круг общения семьи, да и сама мама Натана была такой. Его мама редко уделяла ему внимание и, уж тем более, материнскую ласку, она требовала от него воспитанности и опрятности. Ей было не важно знает или не знает он какую-либо науку, ей было интересно как он ведет себя в обществе, как оказывает внимание и как сидит за столом. Безусловно, она делала большие ставки на его будущую светскую жизнь и избранницу. И если интересы родителей Натана не совпадали по цели, то хотя бы они соприкасались. Один желал публичности, второй ума в определенной уже сложившейся для семьи области. Конечно, маленький мальчик испытывал давление с двух сторон, и стороны эти не были заинтересованы в его увлечениях. Кто-то подумает это плохо, а кого-то это вообще может возмутить, но это огромное и неоспоримое правило в таких семьях, в семьях, где фирма передается по наследству, дабы сохранить ее облик в первоначальном виде. Своего рода монархия, только в меньших размерах, в размерах фирмы, а не страны. Однако иногда эта монархия фирмы может перерасти в нечто большее. Отец Натана всегда говорил ему: «Твоя задача экономика. Твоя цель потребность людей, людей высших слоев общества. Это должны быть твои основные интересы, до того момента пока ты сам не родишь себе преемника и не передашь ему всю суть нашего бизнеса. Это твоя жизнь, это то, ради чего твой дед все это создавал!». Натану казалось, что слова отца он выучил наизусть, иногда они сами проносились у него в голове, как для верующих молитва «Отче Наш». Натан ни в коем случае не спорил с отцом, да и с мамой тоже. Для десяти лет, он отчетливо понимал, что родители хотят сохранить свое имя любой ценой. И в общем, он осознавал, что люди их мира пойдут на все, даже на самые страшные поступки, чтобы сохранить свое имя, имя которое одним доставалось по родству, другие же на него работали. И нельзя провести параллель, какие были жестче.

Осознание своего мира пришло к Натану раньше, чем положено. Уже в пять лет, после первой пощечины от отца, он увидел свое предназначение, как смешно бы это не звучало, но он увидел себя наследником, Натан понял тогда, что никаких поблажек не будет и его творческая натура не нужна отцу, ему нужен практик. Отец часто брал его на совещания или важные переговоры. Мальчик наблюдал, как его отец ведет себя с коллегами или клиентами и никогда он не видел, что тот выходил из себя, начинал кричать или крушить все вокруг, такого не было и дома. Но он замечал одно за отцом, когда тот злился, его глаза наполнялись гневом, который он не мог скрыть, таких глаз больше всего боялся увидеть сын. Казалось, что глаза отца и без того недобрые, во время гнева становились зеркалами ада, словно все плохое, что было в нем – передавали глаза. Мальчик не считал отца извергом, но и не мог дать точное определение кто его отец по характеру. Несмотря на то, что отец Натана брал его на переговоры, совещания или важные сделки, несмотря на то, что отец Натана часто интересовался успехами мальчика в науках – сын и отец никогда не общались на темы насущные. Мальчик знал повадки отца, знал его голос и походку, но не знал его внутреннего мира, не знал его увлечений, разве что кроме выпивки по вечерам, он не знал общения матери и отца, он ничего не знал о своем отце, ничего кроме его власти. Маленького мальчика, на пути его взросления особо расстраивало такое поведение отца к сыну, он не мог понять, чем это вызвано, но никогда не плакал над этой проблемой. Однако, он имел привычку вести дневник, этому его научил его преподаватель из лицея. Дэвид Вествил преподавал мальчикам в начальных классах науку естествознание и Натан, который отличался особыми познаниями и интересом к этой науке не мог не заинтересовать преподавателя. Вествил замечал за мальчиком негативное настроение и даже игры с одноклассниками в парке лицея не затмевали грусти Натана. Однажды, он и посоветовал мальчику, все что его тревожит записывать в специальную для этого отведенную тетрадочку, тем самым избавляясь от всех дурных мыслей на листе бумаги. Это не убрало той грусти и печали у Натана, но в дальнейшем помогло ему освобождаться от своих тяжелых дум.