Я в любом случае собиралась в столицу.

— Благодарю, Кирин.

Распахнув входную дверь, я пропускаю богиню в холл и вхожу следом.

На диване, закинув ногу на ногу, устроилась папина гостья.

Она приподнимается и тотчас, разочарованная, откидывается на спинку. Думаю, не ошибусь, если предположу, что она караулит папу. Ну-ну, он в храме, как я поняла, застрял надолго. Кстати, я вполне могу выставить её взашей. Я прищуриваюсь:

— Леди, вы ещё здесь? Вы не слышали, что утром моей матери было настолько плохо, что пришёл жрец? Ваше дальнейшее пребывание здесь неуместно. До полудня извольте покинуть дом.

— Я гостья вашего отца, леди Юджин!

— В ближайшее время отец не вернётся в связи со срочными делами, поэтому решения принимаю сейчас я, и я повторюсь, покиньте дом, не вынуждайте меня обращаться к страже. Или предъявите письменное разрешения с подписью лорда Махаона.

Она встаёт.

— Лорд говорил, что его старшая дочь добра и нежна, но вы выгоняете меня на улицу… Я справлюсь, леди Юджин, но ваш отец будет в вас глубоко разочарован. Вам должно быть стыдно.

— Поторопитесь, леди.

— Недурно, — тихо хмыкает Кирин, — растёшь. Скоро будешь настоящей властной хозяйкой.

Из меня хозяйка…

Я отмахиваюсь от пустых мыслей и приглашаю Кирин в мамину комнату. Юрита здесь, развлекает маму разговором и пытается скормить ей тёртое яблоко с мёдом, но мама вяло отбивается. Я невольно смотрю на сестрёнку по-новому. Раз в ней течёт кровь Махаон, то проклятие, полагаю, ей тоже досталось?

Меня встречают настороженными взглядами. Из-за девочки в храмовой одежде.

Кирин преображается, вся её взрослость исчезает без следа, она мило смущается и словно бы пытается спрятаться за мою юбку. Она мне чем-то любопытного котёнка напоминает. Играет очень достоверно. Даже я, знающая, кто скрывается под безобидной маской, не могу уловить фальши.

Зато очевидно, что представлять девочку богиней точно не следует.

Я и раньше в книжках читала, что боги внешне не отличимы от обычных людей, увидеть это вживую… Любой, абсолютно любой, может оказаться не тем, кем кажется. А вдруг я уже ни раз их встречала, просто не понимала этого?

Интересно, кто же всё-таки Диан? А мог бы он оказаться, например, тёмным богом? Хотя нет, он же принадлежит культу Даро. Или не принадлежит?

Хах, почему я постоянно о нём вспоминаю? Возможно, мы больше вообще никогда не увидимся, а я раз за разом мысленно ставлю нас рядом.

— Леди Махаон, я принесла благословение из храма, — обращается Кирин к маме.

— Разве такое возможно? — удивляется Юри.

— Возможно, — я оттягиваю её в сторону, чтобы не мешать богине.

Кирин не приближается к постели вплотную, не совершает никаких жестов, не произносит воззваний, но её охватывает мягкий золотистый свет, будто в спальне зажглось тусклое солнышко. Света становится всё больше, он буквально затопляет комнату, но совершенно не слепит.

Я завороженно смотрю, как свет становится ярче рядом с мамой, он будто стекается к ней и впитывается через кожу. Мама приподнимается над кроватью и вдруг по-настоящему взлетает, а одеяло сваливается обратно на кровать.

— Благословение…, — шепчет рядом Юри.

— Божественно, — соглашаюсь я.

Свет медленно гаснет, и мама плавно опускается на кровать.

Золотая дымка сколько-то ещё держится, но вскоре пропадает и она.

— Мама?!

Мы с Юри одновременно бросаемся к кровати. С одного взгляда ясно, что мама здорова — она даже помолодела и теперь в красоте и свежести превосходит папину гостью. Кажется, магия оказалась со снотворным эффектом или же быстрое восстановление слишком утомительно. Мама, не просыпаясь, поворачивается на бок.

Я аккуратно вытягиваю из-под неё одеяло и накрываю.

Оглянувшись, я вижу Юри, стоящую в дверном проёме и выглядывающую в коридор:

— Девочка из храма пропала, — поясняет сестра. — Ты видела, когда она ушла?

— Нет, не видела.

— Мы должны поблагодарить её.

— В будущем обязательно, — киваю я. — Юри, мы возвращаемся в столицу, поэтому, пожалуйста, собери вещи, без которых мы не сможем отправиться. Чем меньше багаж, тем лучше.

— Как в столицу? Юджин? А… папа?

— Папа задержится в храме.

Может, зря я? Стоит ли тащить с собой несовершеннолетнюю сестру и едва вставшую после болезни маму? Только как я могу оставить их без присмотра?

Отослав Юри, я спускаюсь на первый этаж и застаю в холле прекрасную картину — папина гостья отбывает. На улице её ждёт наёмная коляска, кучер как раз перегружает дорожные саквояжи, причём их подозрительно много. Дорогая гостья случаем не прихватила столовое серебро или что-нибудь в том же духе? Впору звать стражу и требовать досмотр. Но я ведь всё равно не знаю, какие вещи наши, а какие нет. Глупости…

Фыркнув, леди одаряет меня многообещающей улыбкой и громко хлопает входной дверью.

Я остаюсь в холле одна и опускаюсь в ближайшее кресло:

— Не пора ли нам поговорить? — я следую пальцем по изгибам бантика-броши.

Тень не отказывается, и появляется передо мной в своём истинном обличии. Точнее, в обличии, которое я считаю истинным — сотканный из чёрно-серого дыма силуэт, словно внешность, которая была у неё при жизни, безвозвратно стёрлась смертью.

Чем-то грустным повеяло… А ведь тень не производит впечатления несчастной, так что и мне нечего. Лучше уж гадать, не прячется ли под обликом тени тёмная госпожа лично.

— Леди Юджин, вы позвали меня, чтобы молчать? — шепчет тень.

— Нет, — я просто думаю, с чего начать, мыслей в голове так много, что им тесно, и они вызывают мигрень. — Скажи… наш родовой артефакт действительно проклят? Госпожа обещала защитить меня, но не упомянула о проклятье.

Возможно, я поспешила, решив, что могу на неё полагаться?

Шелест тени похож на шуршание песка. Она колеблется, отвечает не сразу:

— Светлая Кирин не стала бы лгать, леди Юджин. Я не знаю, почему госпожа не упомянула о проклятье. Возможно, она сделала бы это на праздновании. Мне известно, что приглашение для вас придёт несколько позже.

— Ясно…

Возможно, всё проще? Возможно, на мне проклятье ещё не проявило себя достаточно, и госпожа спросонья его просто не заметила? У Кирин преимущество — она видела состояние отца.

Разбираться бессмысленно.

Я поднимаюсь с дивана и застываю.

Ехать до столицы далеко и тяжело, терять время на тряску в экипаже ни малейшего желания.

Воспользоваться тёмной тропой? Именно к этому варианту я склоняюсь, хотя минусов больше, чем плюсов. Отбросив сомнения, я зову дочку поварихи и уточняю, что прислуги в доме, кроме неё и её матери, нет. Была горничная — пропала. Я спрашиваю про экономку. Я её помню. Добрейшая женщина, услужливая, но не раболепная. Когда-то она помогла родителям устроиться в непривычном для них маленьком городе, наладила быт.

— С тех пор, как полтора года назад экономка уволилась, хозяйство ведёт моя мама, — с гордостью объясняет девочка. — Раз в неделю лорд Махаон выдавал маме кошелёк, чтобы закупиться на рынке. Мама всегда нанимала носильщиков, трёх или даже четырёх!

— Ага…

Что-то мне подсказывает, что отец в домашние дела не особенно вникал.

— Да!

— А книгу учёта твоя мама тоже вела?

— Нет, леди. Мама же неграмотная, как она будет писать?

Плохо. Меня волнуют не закупки продовольствия, не суммы, осевшие в кармане кухарки, а долги. Оказавшись без денег, я на собственной шкуре очень остро ощутила, как важно, чтобы в кармане звенела монета. Поскольку мы возвращаемся в столицу, а отец застрял в храме на неопределённый срок, позаботиться о расчёте с кухаркой должна я. И с госпожой, у которой мы родители арендуют дом. Следует проплатить вперёд или отказаться от вещей, пусть выбрасывают?

Разобраться надо до вечера, потому что терять время я не собираюсь, и я погружаюсь в хозяйственные хлопоты.

Другой бы кто-то на моём месте справился в разы быстрее и легче. К ужину у меня пухнет голова от обилия счетов и бумаг, в которые я вникла. Зато к часу, который я наметила сама для себя, я справилась!