Фридрих выглядел солидно:
Атлетическая стать,
Рост достойный, в общем, видный,
Молод, лет так тридцать пять.
Наш Мальцов лишь в шестьдесят
Заимел все те же звания.
Да, у нас все так сидят,
Поздно получив признанье.
* * *
Гостя наш профессор лично
Всем представил, а затем
Пригласил за стол тактично:
– «Господа, не трите стен!
Чашку кофе всем с дороги
Я сумею предложить.
Сядьте, ведь устали ноги.
Есть, о чем поговорить!»
Три прелестные студентки
Быстренько накрыли стол,
Сели, выставив коленки,
И глаза воткнули в пол.
Все рассаживаться стали,
Чашки, ложки разобрали.
* * *
Разговор под звон посуды
Перескакивал стремглав
От житейских пересудов
К обсужденью наших прав,
К экономике, к морали,
К политическим делам,
С едкой шуткой пополам.
Фридрих, чтобы не сказали,
Русским хорошо владел,
Слушал, как народ галдел;
Похвалил демократичный
Путь развития у нас,
Пробуя патриотичный
Наш обычный хлебный квас.
* * *
Немец чувств не ведал грустных,
Наполнявших души русских.
Рассуждал об СССР,
Так грассируя на «эр»,
Что казалось, он рычал.
Честно? Лучше бы «м-мычал»,
Лучше б «экал» после фразы,
Или букву «эр» глотал.
Толка нет от тех наказов,
Бог германцу «эр» не дал.
Вместо «эр» какой-то хрип,
Ухо вянет от звучанья,
А за ним короткий сип –
Как утробное бурчанье.
* * *
Сам язык немецкий ценен,
В том сомнений сильных нет:
Он богат, проникновенен
И несет духовный свет.
Тьму классических созданий
Он народам подарил,
Философских изысканий –
Гегель им труды творил!
Любим мы литературу
Немцев, без обиняков,
За словесную культуру
И логический остов.
Стал немецкий поэтичным,
Философским и практичным.
* * *
Речь у немцев всех точнее
Преподносит суть команд,
Сплачивает строй прочнее,
Знают это в Фатерланд.
В то же время, их язык
Сохранил ряд древних звуков,
Скрытых где-то в кадыке,
Мозг у нас от них отвык,
Для которых даже «буков»
Нету в русском языке.
Их отрывистая речь
Нам приказ напоминает.
Ну, а наша может течь,
И мелодией играет.
* * *
Тут предвижу возраженья
Многочисленных особ.
Надо делать отступленье,
Объясняя прямо в лоб.
Наш язык красив и звучен
В исполнении тех людей,
Кто воспитан и обучен.
Но найдется лиходей,
Кто язык прекрасно знает,
А в общественных местах
Нравы нагло разрушает
Гадкой бранью на устах.
У него, простите, рот
Как источник нечистот.
* * *
Слово мерзкое слетает
Часто с губ ещё юнца:
Взрослым стать быстрей желает
Он за счёт того словца.
Ведь, известно, что скорее
Брань разносится от тех,
Кто считает, что храбрее
Он становится для всех:
«Пусть я выгляжу подростком,
Но поверьте, стал я взрослым!»
Смотрится такая смелость
Инфантильной, напускной,
Всем она давно приелась,
И годится лишь «в отстой».
* * *
Если б лишь юнцы грубили,
Это было б пол беды,
Мы б их этике учили,
Мы б читали им труды
Аристотеля, Платона,
Добиваясь смены тона.
Так, ведь нет! Сейчас богема,
Представляя высший слой,
Превращает брань в систему
Их общения меж собой.
Это странное влечение
Обернулось, как всегда,
В способ самоупрощения,
Не взыщите, господа!
* * *
Что-то я отвлекся снова;
Возвратимся в дом Мальцова.
* * *
Фридрих был доволен тем,
Что в Берлине нет уж стен.
Изложил он свой рассказ,
Как с Восточного Берлина 5
Под стеной был вырыт лаз:
– «По нему ушло на Запад
Больше сотни человек.
Немцы долго-долго плакать,
Что не встретятся вовек
С близкими в другом Берлине.
Нам не надо лишних линий
И искусственных границ».
Кто-то, не подняв ресниц:
– «Нужно вспомнить Аушвиц».6
* * *
После этих слов мгновенно
Всех качнуло, как волной,
Будто кровь пошла по венам
Вдруг со скоростью двойной.
На мужчину покосились,
Кто промолвил фразу ту:
«Как такого пригласили?
Неуместно ж про войну!»
Аспирант Платонов Павел
Первый раз был приглашён,
Он своё сужденье вставил.
Фридрих фразой был смущён,
И заметно возмущён,
И в сознании оставил.
* * *
Квас допив свой, руки вытер,
Тишину нарушил Диттер:
– «Извините, та война
Шла в иные времена!
Двадцать лет с тех пор прошло,
Шла «холодная война».7
Если уж на то пошло,
Вам тогда была стена
Политически важна
И поэтому нужна.
Гитлер был во всём неправ,
Это верно. Но потом
Был не к месту спор держав
В моем городе родном».
* * *
– «Возведение стены
Вряд ли нравиться должно,
Но последствия войны
Не запрятать под сукно.
Этот шаг, для вас неверный,
Был защитой жертв безмерных.
Ведь, у нас во всех селеньях
Скромный обелиск стоит,
Списком павших в тех сраженьях,
Людям сердце жжёт гранит.
Нерешительность в Берлине
Возмутила б наш народ.
Немцы были против «линий»,
Только русских кто поймёт?»
* * *
– «Всё ж, поймите! Через стену
Люди лезли под огнём,
А зольдат стрелял им в спину!»
Павел снова: «Мы поймем,
Ваше мненье правомочно.
Петербуржцы знают точно,
Как страшна жизнь городов,
Окружённых, отделённых
От других в стране краёв,
Областей и регионов».
– «Ну, достаточно, Платонов,
Вы изволили сказать», –
То Попцов, он зам. патрона,
Спор мужчин решил прервать.
* * *
– «Что ж, молчу. Согласен с Вами,
Мы беседуем с друзьями».
Фридрих, не поняв сарказма,
Всё же уловил намёк:
– «Власть давно была в маразме,
Кто приказ такой дать мог?!
Это дико!» – он воскликнул.
Хорошо, что хоть не крикнул.
– «Верно-верно, это дико», -
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
