– Беги к лошадям, когда отвлеку их, и скачи по дороге. У Наблуса стоят тамплиеры, они защитят тебя!

Старший франк, выругавшись, напал на араба. Его примеру последовали товарищи. Глаза рыцарей горели азартом схватки, араб с искусством отражал их удары. Фати, пригнувшись, побежала к лошадям.

      За ней погнался франк-гиена:

– Ах ты, плутовка! – он схватил девушку за руку, когда та уже хотела взлететь в седло.

Вскрикнув, Фати выхватила из-за пояса кинжал, и вместе с ним во все стороны разлетелись драгоценности.

– Да ты настоящее сокровище! – облизнулся «трёхцветный» франк, поймав одной рукой золотой браслет, а другой выкрутив девушке кисть. Арабский кинжал упал на землю, разбойник связал девушку и перекинул её через круп солового коня.

Аман, оглянувшись на Фати, пропустил удар, затем другой. Его когда-то парадный кафтан окрасился кровью. Главарь франков замахнулся мечом: «На колени, собака!» В то же мгновение, будто из ниоткуда, на голову разбойнику камнем упал сокол-шахин. Гневно клекоча, птица впилась франку в лицо.

Рыцарь взвыл, отдирая от себя пернатого заступника. Отшвырнул сокола, отёр алые полосы, прочертившие лицо. Шахин снова напал. Аман, пользуясь моментом, отступил к пальмам. Толстый франк пытался попасть по птице секирой. Гиеновидный оставил лошадь с Фати и крадучись направился к арабу.

Птица исцарапала главному франку руки и лицо – глаза чудом оставались на месте. Грудка отважной птицы обагрилась кровью её врага. Клекотнув на прощание, сокол взвился в небо и блеснул крыльями на фоне клубящихся туч. Подул ветер.

Франк-гиена подобрался к Аману со спины и хотел ударить, но окрик: «Сзади!» – заставил старика обернуться, и он отразил выпад рыцаря.

Все: франки, Аман, Фати, лошади и верблюды повернули головы в ту сторону, откуда донёсся окрик. На холме, между дубом и клёном, возник всадник на белом коне. Деревья, колеблемые ветром, клонили к нему свои ветви.

На нём был светлый, серебрящийся в лучах солнца, плащ. На голове – платок, как у крестьянина-сирийца. Простой кафтан из некрашеной холстины, у пояса – меч, штаны восточного кроя, сафьянные сапоги – невозможно было понять, христианин это или мусульманин, франк или араб.

Конь незнакомца, лучших арабских кровей, пританцовывал от нетерпения, метая взглядом молнии. Cо стороны виноградников донёсся гром. Половину неба заполонили тяжёлые тучи. Фати, подняв голову и жмурясь от яркого солнца, ещё свободного от облаков, смотрела на белого всадника. «Аль-Хидр3 !» – восторженно подумала она.

      Всадник спустился с холма:

– Побойтесь Бога, вы на Его земле! – голос у незнакомца был солнечный, звонкий, как переливающийся ручей.

Франки оторопели было от появления всадника и его гневного отклика. На какие-то мгновения их сердца обуял страх. Главарь был готов поверить в явление Святого Георгия, но вовремя вспомнил, что чудеса случаются только с набожными монахами, поэтому он прогнал страх и напялил спесь:

– Назови своё имя, пришелец! Чтобы я знал, что написать на твоей могиле!

– Зови меня Иерусалимлянином! – последовал ответ. – Знать моё имя, как посмотрю, тебе много чести! – конь белого рыцаря, свободный от узды, вскидывал морду и полоскал хвостом, шелковистым, как перистые облака.

– Много чести?! Да как ты смеешь! Я – Гервульф из Кольмара! И моё копьё не знало поражений на турнирах в Эльзасе! – главарь разбойников раздувал ноздри, как разгневанный бык.

– Твоё имя здесь ничего не значит, пока ты сам не докажешь, чего оно стоит! – голос иерусалимлянина обжёг франка насмешкой. – Пока я не увидел ни одного достойного поступка со стороны Гервульфа из Кольмара!

– М-мальчишка! – Гервульф подбежал к своей лошади, обнаружил на ней связанную Фати, кинулся к свободному бурому коню и влез в седло, схватил прислонённое к пальме копьё. – Мальчишка! Я отучу тебя смеяться над рыцарями!

– Вы – не рыцари, а разбойники! – вкатил следующую «пощёчину» белый всадник. – Грабите стариков и женщин перед лицом Господа! К этому призывал Христос?!

      Гиеновый франк попытался оправдаться:

– Они ведь неверные…

      Гервульф ударил коня шпорами:

– К чёрту! Надоело слушать! Я вызываю тебя на поединок, Иерусалимлянин, и, поверь, к концу его ты и слова вымолвить не сможешь!

– Вызов принят! – белый рыцарь повернул коня, и Фати лучше смогла разглядеть своего заступника – он, действительно, был очень юн и хорош собой. «Аль-Хидр!» – с восторгом повторила она про себя.

      Гервульф сверкнул глазами:

– Мои условия! Бьёмся на копьях, а потом на мечах! Побеждаю я – ты называешь своё имя и отдаёшь мне коня!

– Согласен! – отозвался иерусалимлянин. – Побеждаю я – вы возвращаете арабам поклажу и верблюдов и приносите им свои извинения!

– Да будет так! – оскалился Гервульф. Он дал знак медведеподобному франку, чтобы он отдал своё копьё иерусалимлянину. Юноша принял древко из рук «медведя» и оглянулся на Фати:

– Развяжите девушку! Она – такой же свободный человек, как вы или я!

Гервульф мрачно кивнул «гиеновому» товарищу, чтобы тот освободил Фати. Девушка, почуяв волю, бросилась к Аману:

– Дедушка, дедушка! Ты ранен?!

– Пустяки, внучка, ещё погуляю на твоей свадьбе! – старик, опираясь на меч, приобнял Фати одной рукой. Над долиной прокатился рокочущий гром.

      Юноша огляделся:

– Это не со стороны виноградников?

      Его вопрос показался Гервульфу глупым и неуместным:

– Хватит тянуть время!

Они разъехались, определив ристалище на берегу ручья. Лишь только главарь разбойников опустил древко, прицеливаясь, как из высоты неба на поляну вынырнул сокол и, клекоча, стал виться перед белым всадником. Юноша спросил птицу:

– Что, что случилось? Подожди чуть-чуть! Сейчас решается вопрос чести!

Удар грома заставил землю содрогнуться. «Аль-Хидр» оглянулся кругом и прислушался к шахину:

– Постой, неужели…

В этот момент Гервульф дал коню шенкелей и понёсся на противника. У иерусалимлянина даже кольчуги не было – один удар копья вышибет из него дух или серьёзно ранит. Юноша закрыл лицо платком, взял копьё наперевес и устремился навстречу франку. Фати и Аман, затаив дыхание, смотрели на столкновение двух сил. Рыцари подзадоривали товарища. Треск сломанных копий. Иерусалимлянин цел и невредим, Гервульф – тоже. Франк, выругавшись, развернул коня, подскакал к друзьям и выхватил из рук «гиенового» собрата второе копьё. Фати рванулась к ристалищу:

– Нечестно!

      Аман придержал её за локоть:

– Тихо, звёздочка. Он не так прост. А эти свиньи уже достаточно себя показали.

Гервульф сквозь глазные щели забрала видел, как иерусалимлянин выхватил из ножен меч.

«Покойник», – ухмыльнулся волчьим оскалом франк. Пришпорил коня. Тот встал на дыбы и тяжёлым галопом помчался вперёд. Белый всадник всё ближе, его грудь маячит на острие копья. Удар! Куда он пропал, чёрт возьми? Конь иерусалимлянина промчался мимо без седока, смертоносное копьё пронзило пустоту. Гервульф повернул скакуна и ощутил удар по голове. Плашмя. Мечом. Последнее, что он видел – это сияющего всадника прямо перед собой.

Спрятав меч в ножны, иерусалимлянин выхватил из рук франка копьё, а тот легко и плавно соскользнул с коня на землю.

– Убийство! – завопил тощий рыцарь, подбежал к серому мерину, стащил с него сумки с

виноградом и вскочил в седло. Широкий, оглядываясь на товарища, полез на солового коня. Белый всадник угрожающе направил в их сторону копьё:

– Вы действительно этого хотите?!

      Тощий выкрикнул:

– Бейся с нами на мечах! Иначе ты будешь трусом!

      Юноша засмеялся, но смех его был печален:

– Я буду биться с вами только потому, что не могу оставить такую наглость безнаказанной! – он подъехал к пальме, оставил подле неё копьё и вновь достал меч.

      Фати потрясла Амана за рукав:

– Дедушка, мы обязаны ему помочь! Ах, ты истекаешь кровью! – девушка усадила слабеющего старика на землю и перевязала. Тот сжал её руку могучей когда-то ладонью: