- Помоги мне встать... И в воду...

  Лунья отвела Кикану к реке, он улегся на дно - вода накрыла его с головой. Лунья не знала, как долго он там пролежал, ей казалось - вечность. Вдруг он с шумом и плеском поднялся во весь рост из воды и вышел на берег. Потрясенная Лунья смотрела на него, открыв рот:

  - Ты так изменился!

  - Но это все тот же я.

  Кожа Кикану-Васайго посветлела, узоры стали серебряными, а глаза - зелеными. На его висках появились седые пряди, резко выделявшиеся среди черных волос. Изменился и голос, звучавший теперь более низко и гулко.

  - Все хорошо? - спросила Лунья.

  - Все просто замечательно. Иди ко мне!

  Лунья подошла, и Кикану вместе с ней опустился на землю.

  - Смотри! - сказал он и расправил огромные крылья, которые накрыли парочку, словно шатром. Одно крыло было белым и сияло, как снег под солнцем, другое - черное, как ночь. Лунья ахнула и протянула руку, чтобы потрогать, но Кикану сказал:

  - Осторожно, можешь обжечься!

  - Они... не настоящие?

  - Самые настоящие, но не из перьев и мускулов, а из Света, Тьмы и Силы. А теперь я расскажу тебе свою историю. Тебе понравится, потому что она о любви, хотя и грустная. Но сначала мы сами займемся любовью...

  История была самая простая и вечная, как мир: воин Света полюбил дочь Демона Тьмы. И Темной стороне, и Светлой это очень не понравилось, тогда влюбленные сбежали в мир смертных. Там у них родился ребенок. Но Владыка Тьмы обнаружил беглецов и попытался убить. Дочь Демона Тьмы погибла, а ее возлюбленного спас Владыка Света. Ребенок был еще так мал, что его и в расчет не принимали, решив, что он погиб вместе с матерью. Но убивший ее удар молнии лишь отбросил младенца далеко в сторону и ожёг ему спину, запечатав точку полета. Что делать с провинившимся воином Света, Владыка не знал. Обычно "падший ангел" становился демоном, но Владыка Тьмы сказал, что ему такого демона и даром не надо. Тогда возмутителя спокойствия сослали в мир смертных, где он довольно скоро и умер от тоски и горя.

  - И чем мне могла понравиться такая история? - возмутилась Лунья. - Все умерли!

  - Не все, я выжил, - улыбнулся Кикану.

  - Но твоих родителей-то как жалко! Бедные!

  - Жалко...

  Когда Кикану убрал шатер из крыльев, оказалось, что они провели в нем, не заметив этого, довольно много времени - почти неделю, как потом выяснилось.

  - Бежим скорей домой! - заволновалась Лунья. - Они же не знают, куда я делась.

  - Бежим, - согласился Кикану, взял Лунью на руки, одним быстрым шагом перенесся к родному шатру и сразу понял, что пришла беда: собаки выли, козы метались в ограде, куры истерически кудахтали. Он ворвался в шатер и увидел, что Тао, рыдая, обнимает неподвижное тело Маньи.

  - Что случилось, отец? - закричал Кикану, а Лунья бросилась к Манье.

  - Умерла моя Манья, - плакал Тао. - Зачем? Зачем ты оставила меня? Зачем не открываешь своих глаз, зачем не назовешь меня по имени? Как мне жить без тебя?

  - Отец...

  Тао увидел Кикану и забормотал, как в бреду:

  - Ты пришел! А Манья из-за тебя умерла! Так страдала, так болела! Мы вырастили тебя в любви, а ты...

  - Я тоже вас люблю! - закричал Кикану.

  - Так убей меня! Ты демон, ты сможешь! Убей скорее, чтобы я смог догнать мою Манью в Мире Мертвых!

  - Она еще жива! - закричала Лунья. - Жива! Она дышит!

  - Жива?!

  Кикану бросился к матери, обнял ее и отца и раскрыл крылья. Что-то происходило под этим двухцветным шатром: крылья трепетали, мерцал свет и раздавался странный звук - словно завывание ветра в сухой траве. Кикану выпрямился и, взмахнув крыльями, произнес:

  - Я, Васайго - демон Жизни и Смерти, Дня и Ночи, Света и Тьмы, говорю: да будете вы жить вечно в Любви и Свете. Забираю вас в свое Царство.

  ...

  - Эх, что-то я стала сентиментальна, - вздохнула Вечная Мать, вытирая слезы.

  - Даже меня проняло, - признался Владыка Тьмы.

  - А ведь всего два цикла прошел! Страшно представить, каким он будет после семидесяти семи циклов, - поежился Владыка Света.

  - А после семисот семидесяти семи? - усмехнулась Вечная Мать.

  - Мы столько не протянем, - хором ответили Владыки.

  ...

  Тай Зао возвращался домой с охоты. Добычи было немного, но он знал, что Манья все равно будет его хвалить. Волосы Маньи, как и его собственные, давно поседели, но Тао по-прежнему любил расчесывать их и заплетать в косички, пока Манья вязал обереги и напевала в полголоса. Он предвкушал, как вечером к ним придут Кикано с Луньей, и они рассядутся вокруг костра, над которым будет запекаться тушка пойманного сегодня зайца. Сидя верхом на старой лошадке, Тао с улыбкой смотрел по сторонам и пел:

  Белая птица гнезда не совьет,

  Лодка не выйдет в море.

  Что за сражение в небе идет?

  На радость нам иль на горе?

  Темные крылья коснулись земли,