Тао прибавил шагу и скоро оказался дома. Манья, увидев ребенка, всплеснула руками:

  - О, боги! Где ты его взял?

  - Нашел в траве, как гриб. Давай так и будем его звать - Эринги?

  - Ну уж нет! Что это за имя для ребенка? К тому же он вовсе на эринги и не похож - смотри, какой смуглый! И волосики черные. А глазки - как ягоды черники.

  - Тогда назовем его Кикану - ягодка!

  - Хорошее имя. Надо сделать для него колыбель.

  Манья выкупала ребенка в отваре лекарственных трав, напоила козьим молоком и уложила спать в большую корзину, а сама уселась шить для него одежонку. Черное платьице она постирала, а когда оно высохло, спрятала в сундучок вместе с отрезанным локоном черных волос - ребенка пришлось остричь, потому что его волосы, слишком густые для такого маленького ребенка, свалялись.

  ...

  Через пару дней Манья и Тао отправились в главное стойбище - хотя они и жили на отшибе, все же подчинялись законам племени: ребенка надо было показать вождю, знахарке и шаману. Вождь с удивлением оглядел младенца: он ничего не слышал о пропаже ребенка. Сказал, что еще поспрашивает в соседних племенах, а если в течение лунного месяца никто не откликнется, они могут считать мальчика своим. Знахарка внимательно осмотрела малыша: здоровенький, хотя и не очень упитанный, немножко исцарапанный, а вот на спинке странное пятно - Манья и Тао сразу его заметили и не могли понять, что это: похоже на след тавра, только бесформенный. Знахарка подтвердила, что это ожог, и дала Манье пучок трав для отвара, а также специальную мазь. Малыш знахарку не боялся и позволял ей себя осматривать, только кряхтел.

  Манья сказала знахарке, что они хотят показать Кикану шаману, но побаиваются - шаман был очень строгим, так что под его горячую руку лучше и не попадаться, а то будешь потом чесаться неделю! Сам вождь его побаивался.

  - Да не ходите! Он с утра был не в духе. Зачем вам к нему? - спросила знахарка.

  - Узнать, все ли в порядке с внутренним светом Кикану!

  Знахарка махнула рукой:

  - Сейчас это бесполезно! Очень маленький. Раньше семи лет ничего определенного сказать невозможно.

  Манья с Тао обрадовались и вернулись домой. Лунный месяц прошел, никто ребенка не искал. Малыш потихоньку рос, радуя и забавляя родителей. Кикану очень смешно пытался ходить: стоило поставить его и отпустить, как мальчик стремглав несся вперед, задрав голову вверх, быстро перебирая ножками и махая ручками. Тут же он и падал, но не плакал, а словно удивлялся: бровки поднимались ко лбу, а нижняя губа выпячивалась: "Что такое? Почему упал?" - было так и написано на его физиономии. Но постепенно научился и ходить, и бегать, не падая.

  Через некоторое время Манья опять забеспокоилась: мальчик не говорил! Он все прекрасно слышал и понимал, но единственные звуки, что родители от него слышали, были звуки смеха и плача, а еще восклицание: "Оух!", которое могло выражать самые разнообразные чувства, от удивления до испуга. Правда, и плакал, и пугался Кикану очень редко. С собаками он моментально подружился, и они теперь сопровождали его, куда бы не пошел. Козы его интересовали, а козла он немного побаивался. Зато был без ума от кур и постоянно гонялся за ними, пытаясь поймать. Иногда Тао ловил для него какую-нибудь курицу - Кикану обнимал ее, гладил перышки, что-то беззвучно бормотал, а курица постепенно впадала в транс.

  Когда Манья снова повела мальчика к знахарке, она хотела заодно взять котенка для Кикану, но ни одного поймать не удалось: кошки были вполне дружелюбными и домашними, но каждая встречала маленького Кикану шипением и в руки не давалась. Знахарка же опять не нашла у мальчика никаких отклонений: говорить он явно мог, но не хотел.

  - Мальчики - они такие, - сказала знахарка. - Ленятся говорить. Подождите, еще заболтает вас.

  Но Кикану так и не заговорил, прекрасно общаясь с помощью мимики и жестов. Когда мальчику исполнилось семь, Манья решилась показать его шаману - а вдруг тот чем поможет? Проверит внутреннее сияние, что-нибудь исправит, и Кикану заговорит? Услышав разговоры о шамане, Кикану насторожился. На самом деле он понимал гораздо больше, чем могли предположить взрослые: Кикану давно знал, что отличается от людей, среди которых живет. Очень сильно отличается!

  Сначала он никак не мог понять, почему взрослые его не слышат - ведь он так громко говорит, даже кричит! Глухие они, что ли? Потом догадался, что они просто не умеют слышать его беззвучную речь. Вернее, умеют, но не осознают. Потом оказалось, что внутреннее сияние может видеть только шаман. Это многое объясняло - сам Кикану прекрасно видел сияния, даже собственное. У остальных в сиянии присутствовали все цвета радуги, а у Кикану - только красные, фиолетовые и желтые оттенки, некоторые же участки и вовсе оставались черными. Конечно, он мог видеть только сияние тела, не головы, но предполагал, что там так же.

  Кикану боялся, что шаману не понравится его внутреннее сияние, настолько непохожее на прочие, и стал пытаться изменить цвета, добавив зеленые и синие оттенки. Не сразу, но у него стало получаться. Правда, при этом тело Кикану покидал тот внутренний жар, который позволял ему ходить полуголым даже в мороз. Мальчик сильно мерз, но не сдавался, и постепенно так навострился, что мог удерживать "правильные" цвета, пока горит ароматическая палочка. Самая короткая, но хоть что-то! И все равно, визит к шаману его пугал. Но все обошлось. Шаман сказал Манье:

  - Нормальное сияние. Еще не совсем оформилось, правда. Есть кое-какие сбои и разрывы, но я поправил, так что все будет хорошо.

  Но Манья видела, что с Кикану совсем не хорошо: он сильно побледнел и дрожал. Манья обняла мальчика - боги, да он совсем ледяной! Она хотела отвести Кикану к знахарке, но он воспротивился и упорно тянул ее в сторону дома. Добравшись до лежанки, Кикану сразу лег, а Манья укрыла его всем шкурами и одеялами, что у них были. Но через некоторое время мальчик вылез из-под наваленной на него горы и радостно запрыгал перед Маньей, показывая, что пришел в себя. Она потрогала его лоб - и правда, горячий, как обычно. И руки горячие, и ноги - слава богам! Манья говорила знахарке об этой особенности Какано, но та отмахнулась: ничего страшного, так бывает. Просто у него протоки Силы хорошо развиты.

  Манья успокоилась, а Кикану - нет. Он с трудом дождался ночи, тихонько пролез в закуток, где Манья хранила лекарственные травы и отвары, понюхал и попробовал все. Одна сухая травка ему понравилась, но ее было очень мало. Тогда Кикану, как был - голый, вышел наружу и тихонько свистнул - примчались собаки, он дал им понюхать травку и приказал искать. Собаки ринулись в ночную степь, а Кикану бежал с ними наравне, не отставая. В мерцающих лучах Луны глаза мальчика светились, как два красных огонька.